Мюриэл Спарк - Не беспокоить

Элинор указывает на тощую книгу в кожаном переплете, в готовности лежащую среди фарфоровых безделок.

— Вот, — говорит она. — И упрощать тут ничего нельзя, это исключено.

Листер проходит в комнату, останавливается, поправляет в вазе цветы, чтобы выглядели поизысканней. Он говорит:

— Элинор, жених, я полагаю, принадлежит к англиканской церкви.

— Нет, они католики.

— Но он же ходил в английскую школу, в Винчестере.

— Нет, никогда он в школу не ходил. Не мог.

— Ходил неделю.

— Этого недостаточно.

— Элинор, — говорит Листер. — Разные мелкие отступления мы вполне сможем впоследствии уладить.

— И правильно, — говорит Элоиз. — Норка-то тяжелая.

Айрин вносит большой канделябр узорного кованого серебра со вставленными в гнезда длинными белыми свечами. Помещает его на накрытый стол.

— Свечи пока не зажигаем. — Элинор воздевает взгляд к потолку: сверху слышны возня и вой. — Бог знает, что может случиться. Пожара нам не хватало.

— Ему сделан укол, — говорит Листер.

— Не подействовал пока, — объясняет Элоиз.

— Вернемся в маленькую комнатку, — говорит ей Листер. — Невесте полагается войти потом, потом она и войдет.

Возня наверху продолжается, сопровождаясь упорным стуком.

— Это ветер? Или это он? — спрашивает Элинор. — Или это ставни?

— И то и другое может быть, — важно вслушавшись, решает Пабло.

— Пойду-ка помогу. — И дюжий Адриан бросается вон из гостиной и вверх по лестнице.

Снова Элоиз стоит с Листером в дверях между прихожей и гостиной, откуда он отдает последние указания.

— Севрские вазы отодвинуть — убрать от греха подальше. Айрин, зачем такая короткая юбка, ты на церемонии.

Элоиз говорит:

— Айрин любит ноги показывать. А чего такого?

— Ей больше нечего показывать, — замечает Кловис.

— Идет! — шепчет Айрин.

Ветер свистит над домом, гремят отставшие ставни, снова собирается гроза. По лестнице тяжко спускаются шаги, и сопровождающие их звуки по мере приближения все более напоминают рев трубящей сбор трубы.

Мистер Сэмюэл входит с фотоаппаратом. Следом входит мистер Макгир с магнитофоном, ставит его под углом к комнате, выключает лампу, высвободив розетку, включает свой аппарат. Пробует его, потом придвигает стул и, сложив руки, ждет.

Шаги и трубный рев все ниже низвергаются по лестнице, и Пабло ставит на патефон пластинку с довольным видом, хотя и без улыбки. Это новая обработка «Зеленых рукавов»[10], быстрый темп которой с первых тактов сулит нечто головокружительное, буйное.

— Не так громко, — просит его преподобие, но просьба не услышана в дверях прихожей, где Пабло поместил свой патефон рядом с Листером и Элоиз.

— Потише, — велит Листер.

Пабло приглушает звук.

— Мне это представляется не вполне уместным, но приходится мириться, — говорит его преподобие, а тем временем в гостиную входят Адриан и сестра Бартон, вместе ведя того, кто с чердака. Сразу видно, что пациент трубит и воет, выражая радость, а отнюдь не боль, ибо улыбка не сходит с его лица, большие глаза сияют от восторга.

Листер, поддерживая Элоиз, медленно выступает жениху навстречу.

— Ну и шуму от него, — говорит Элоиз.

— Понадобилось бы восемьдесят два инструмента для вашего свадебного марша, — говорит Листер, — иначе не услышать.

Мгновенная вспышка молнии в окне и грохот грома как бы скрепляют эту мысль.

Восторженный идиотский взгляд сперва падает на Айрин. Жених испускает ликующее ржание сквозь большие зубы, трясет волнистой белой гривой. Темно-красный вельветовый комбинезон от паха и до шеи застегнут на застежку-молнию. У шеи она закреплена крошечным замочком, очевидно, позаимствованным для этой цели у одного из элегантных саквояжей баронессы Клопшток. Рядом, одной рукой с силой обхватив его за шею, другой вцепившись ему в плечо, стоит юная сиделка, от юности которой, впрочем, мало проку. Адриан, вопросительно подняв брови, тоже его держит.

— Мальчик мой, — говорит его преподобие тому, кто с чердака, стряхивающему санитаров с могучих плеч.

Другие слуги пятятся, Адриан следует их примеру. Элинор озирается на открытую дверь и отодвигается к ней поближе.

— Оживленный супруг, — замечает Листер. — Сестра Бартон, постарайтесь держать его покрепче. Это в его жизни волнующий момент.

— Это безобразие, — говорит юная сестра Бартон. — Он на мне хочет жениться.

В данный момент он, кажется, предпочитает Айрин и, высвободившись, накидывается на нее. Элоиз ворчит:

— Он не сочетаемый. Он ни с кем не согласовываемый.

Жених поднят с Айрин, которая требует сигареточку, и предан, все еще резвясь, в крепкие руки Адриана и Пабло.

— Пусть это будет на что-нибудь похоже, — говорит мистер Сэмюэл, изготовя аппарат. Тотчас оба разевают рты, подражая хохоту жениха, и обступают его так тесно, что напряженные их мышцы спрятаны от взгляда, а видны только дружески подставленное плечо Адриана, поздравляющая рука Пабло у жениха в ладони. Бобины мистера Макгира бодро кружат в продолжении всей мизансцены.

— Подержите-ка его вот так, — говорит Листер, — еще минутку.

Но пленник уже заприметил невесту, высокую, розовую, пухлую, и, восторженными фанфарами выражая свое одобрение, мощно рвется к ней.

— Ваше преподобие, — говорит мисс Бартон. — Это нечестно. Ему сделан укол, а эти девушки просто нивелируют эффект. В своем нормальном состоянии он очень любит меня.

— Немножко групповой терапии, — разъясняет ей Листер, — вот что ему необходимо. Ведь бедняжка все время заперт наверху, с вами!

— Я в некотором затруднении, — говорит его преподобие, — мне необходимо знать, на ком он намеревается жениться. — Улыбаясь пленнику, он спрашивает: — Мальчик мой, которая из дам тебе больше по сердцу, если есть таковая?

Жениху удается ловко дернуться, и вот он торжествующе тянет за собой Адриана и Пабло в сторону Элоиз, которая сейчас прикуривает от сигареты Айрин. Не преминув бросить блаженный взгляд на Элинор, он, однако, продолжает уверенно продвигаться к Элоиз.

— Это Элоиз, тут нет сомнения, — заключает Листер.

Гроза колотит в стекла, по всему парку рассыпая звон. Музыка кончается, и жених, дернувшись и каркнув, любовно оглаживает замочек у себя на шее.

— Он раздеться хочет, — говорит сестра Бартон. — С ним бывает.

— Кто отец вашего ребенка? — отчаянно взывает его преподобие к Элоиз.

— Ну, — говорит Элоиз, садясь на стул. — Он ведь еще даже не родился. Четыре месяца осталось, с лишним. Пабло был занят, каждый вечер тогда помогал барону, Адриан в отпуске был. Мистер Сэмюэл и мистер Макгир тоже на барона работали, каждый по своей профессии. Значит...

— Барон? — не выдерживает его преподобие. — Вы мне только не рассказывайте, что якобы он ни разу не пытался воспользоваться своими droits de seigneur[11], потому что барон Клопшток был в юности известнейший, прошу прощения, ходок.

Листер говорит:

— Порнофил, и больше ничего. А от порнофилии дети не рождаются, ваше преподобие. По крайней мере, судя по моему опыту. Вот если бы баронесса по природе вещей могла стать отцом, она бы стала, но только не барон.

— Постойте-ка. — Его преподобие оглядывает комнату. — Кто же тогда остается?

— Кто-то другой, — говорит Элоиз. — Давайте музыку поставим.

— Кто-то извне, — заключает его преподобие.

— Не думаете же вы, что кто-то из гостей на приеме, ваше преподобие?

— Ну, возможно, кто-то и в приватной обстановке.

— Элоиз все это время работала как вол, — говорит Листер, — была занята по горло. Секретари сгорали на работе, кузены не гостили. Вы же сами видели, что тогда произошло в июне месяце. Вы-то сами постоянно здесь гостили.

— То есть, остается либо Кловис, либо этот бедный мальчик Клопшток, либо вы, Листер.

Листер что-то шепчет его преподобию.

— О! — Его преподобие понял. — Ну хорошо, не Кловис. Значит, либо бедный мальчик, либо вы.

— Я по уши влюблен в Элинор, — говорит Листер. — С этим ее вечным молитвенником.

— Листер, — говорит Элинор.

— Элинор, — говорит Листер.

— Выходит, кто на чердаке, — говорит Элоиз. — Я жду.

— Это может быть только он или его преподобие, — говорит Листер.

— Тогда начнем, — решает его преподобие. — Передвиньте его — осторожно, осторожно. Он должен стоять рядом с невестой.

— Музыку, — требует Элоиз.

— Сестра Бартон, — кричит Пабло, — если вы не подойдете, не поможете, я не смогу поставить свадебную музыку для Элоиз.

— Какая жестокость, — сестра Бартон плачет, но не помогает, — отнять его у меня теперь, после всего, что я сделала.

Его преподобие бегло взглядывает на сестру Бартон и тотчас отводит глаза, кажется, не найдя ее привлекательной.

— Есть у вас протестантская Библия? — спрашивает он. — Если нет, мы обойдемся.

— Английский молитвенник, — отвечает Элинор, но ее голос заглушен воем бури и громкими восторгами жениха, которого теперь вместе с Адрианом держит Кловис. Пациент, стоя рядом с Элоиз, по-видимому, ошеломлен и смотрит на нее, осклабясь всем лицом. Снова гремят «Зеленые рукава».