Виктор Гюго - Труженики моря

Она была прекрасна – массивные каменные стены, могучие столбы, железные цепи! Ее ограды, сложенные из камня, образовывали на равнине подобие шахматной доски. Кое-где сохранились остатки гранитных казематов, поросших репейником; в самом заброшенном уголке приютилось маленькое новое строение, увенчанное колоколом, – это школа. В низинах долины – два-три ручейка, вязы и дубы; в траве – растущие только здесь гернзейские лилии, таких больше нигде не найти. В пору страды восьмерки лошадей запрягают в большие телеги; сено складывают перед домами в огромные стога на уложенных кругом камнях, повсюду кусты терновника; кое-где виднеются сады в старинном французском стиле, с подстриженной листвой, узорчатыми кустами самшита, каменными валами. Встречаются и фруктовые сады, и огороды; в крестьянских усадьбах рододендроны рассажены вперемежку с картофелем; по траве стелются водоросли цвета медвежьего уха; на кладбище не кресты, а изображения слез призраков из камня, освещенных луной; десяток готических колоколен на горизонте; старые церкви, в которых проповедуются новые догматы; протестантизм, проникший в католический храм. В песках и на мысах – мрачная тень кельтской эпохи; повсюду цветы – и летом и зимой, – таков Гернзей.

Тучная, плодородная, богатая земля. Прекраснейшие пастбища. Известная во всем мире пшеница, породистые коровы. Телки, выросшие на лугах Сен-Пьер-дю-Буа, ни в чем не уступают премированным баранам Конфолантской долины. Сельскохозяйственные общества Франции и Англии награждают творения нив и лугов Гернзея. Сеть прекрасных дорог к услугам земледельцев, и движение на всем острове оживленное. Дороги очень хороши.

На разветвлении двух путей лежит плоский камень с изображением креста. Первый из гернзейских судей, Готье-де-ля-Сальто, был повешен в 1284 году за ложное судопроизводство. Этот крест на камне, носящий название судейского креста, обозначает то место, где он в последний раз, совершая молитву, преклонил колени.

Земля острова, удобренная пылью разрушенных утесов, очень плодородна. Ил и морские водоросли пропитали ее живительными соками. Магнолии, мирты, олеандры, голубые гортензии, исполинские фуксии, природные беседки из трехлистных вербен, герань, апельсиновые и лимонные деревья. Виноград, обычно нуждающийся в теплицах, здесь вызревает прекрасно; в садах можно увидеть огромные камелии и цветы алоэ, разросшиеся выше домов. Ничего не может быть прекраснее и пышнее этой растительности, украшающей и порой совсем закрывающей фасады нарядных вилл и маленьких скромных домиков.

Но не все побережье Гернзея так прекрасно, существует другая его часть – та, что внушает страх. Западный берег подвергнут жестокому дыханию ветров. Там вы увидите лишь валуны, мели, разбитые барки, пустыри, жалкие хижины, тощие стада, сухую, пропитанную солью траву – угрюмую картину жестокой нищеты.

Ли-Гу – это маленький островок, неподалеку от берега, пустынный, поросший кустарником, под которым притаились кроличьи норы. Кролики чувствуют движение моря и выходят из нор только в часы отлива. Они издеваются над людьми – друг кроликов, океан, оберегает их. Природа любит создавать странную и неравную дружбу.

Под вековыми наносами песка в бухтах можно найти сохранившиеся деревья.

Могучие песчаные валы скрывают целый дремлющий лес.

Рыбаки, которые живут на этом обветренном западном берегу, опытны в морском деле. Море вокруг Ламаншских островов капризно и своенравно. Находящаяся поблизости бухта Канкаль – это уголок земного шара, где приливы заметнее всего изменяют очертания морского дна.

Трава Гернзея немного сочнее обычной. В ней можно найти побеги всех тех растений, что встречаются на каждой лужайке. Но тут же вы обнаружите и такие сорта, которые растут только на островах Ламаншского архипелага. Им нужна гранитная подпочва и орошающий их океан.

Тысячи насекомых – отвратительных и прелестных – ползают и порхают в этой траве. На земле – жучки-долгоносики, муравьи, занятые доением своих коров, кузнечики, божьи коровки, навозные жуки; в воздухе, над травой – осы, стрекозы, бархатные шмели, разноцветные бабочки. Таков очаровательный вид гернзейской лужайки в июньский полдень, увиденный энтомологом, в душе остающимся мечтателем, и поэтом, склонным к естествознанию.

Внезапно вы замечаете под этим чудесным газоном маленькую квадратную плиту, на которой выгравированы две буквы: «W. D.», означающие «War Department», т. е. военный департамент. Это вполне объяснимо. Цивилизация должна была оставить здесь свои следы. Без них местность казалась бы дикой.

Поезжайте на берега Рейна, поищите там самые заброшенные уголки. Заберитесь в глубину уединенных гор и в спокойную чащу лесов; выберите, скажем, Андернах и его окрестности, посетите неисследованное темное Лаахское озеро. Вас поразит его величественное спокойствие. Кругом царит тишина. Ничто не нарушает стройного порядка великого хаоса природы. Вы будете гулять по этой пустыне в растроганных чувствах. Она нежна, как весна, и грустна, как осень. Пойдите наугад; миновав разрушенное аббатство, погрузитесь в мягкое спокойствие оврагов, пение птиц и шелест листвы, пейте воду источников, черпая ладонью, бродите, мечтайте, забывайте… Внезапно вам попадется избушка. Она является частью селения, скрытого среди деревьев. Она красива, утопает в благоуханных цветах, увита хмелем, в ней раздается детский смех. Подойдите ближе. И на одном из камней ее старой стены, залитой восхитительной игрой света и тени, над названием деревушки вы прочтете: «22-й батальон ландвера, 2-я рота».

Вы думали, что находитесь в селении, но очутились в полку! Таков человек.

«Берегись!» – предупреждает человека западный берег Гернзея. Он размыт и изъеден волнами. По ночам на вершинах его утесов вспыхивают огни. Говорят, зачастую их зажигают морские бродяги, чтобы обманом заманить сюда моряков. Смелые бродяги умеют различать те места, где под водой находится опасная морская крапива, обжигающая всякого, кто к ней прикоснется. Жители относятся к здешней местности с суеверием. Некоторые местные названия, как, например Тентаже (от галльского Тен-Тагель), намекают на присутствие дьявола.

В старинных стихах Евстафия Васа[1] об этих местах говорится:

В наши дни Ламанш так же непокорен, как и прежде. Океан таит в себе неизведанные опасности. Вот, к примеру, одни из самых частых его капризов: с юго-востока надвигается буря, вдруг наступает полное затишье, моряки успокаиваются; так проходит час; внезапно ураган, угомонившийся на юге, возвращается с севера; направление ветра изменилось. Если вы неопытный моряк, если вам незнакомы эти приказы океана и вы не воспользовались затишьем для того, чтобы переставить паруса, – все кончено. Ваше судно погибло.

До нас дошел листок из дневника Рибейроля[2], который, находясь на острове Гернзей, делал ежедневные заметки. Вот что там написано:

1 января. Буря. Затонул корабль, шедший из Портрие.

2 января. Погибло трехмачтовое судно, следовавшее из Америки. Семь человек утонуло. Двадцать один спасен.

3 января. Ожидавшееся почтовое судно не пришло.

4 января. Буря продолжается…

14 января. Дожди. Обломком скалы убило человека.

15 января. Ветер. Корабль не смог отплыть.

22 января. Сильнейшая буря. Пять кораблекрушений у западного берега.

24 января. Буря продолжается. Несчастья повсюду.

В этом уголке океана почти никогда не бывает отдыха.

Но самую большую опасность для судов, плывущих вдоль архипелага, представляют даже не бури – приближение шквала чувствуется задолго. Хороший моряк всегда может успеть войти в гавань, укрепиться, спустить паруса. Гибельные угрозы этих мест невидимы, и чем лучше погода, тем они коварнее.

Для борьбы с такими опасностями требуется особое уменье. Моряки с западного берега Гернзея достигли в этом высокого мастерства. Никто больше не изучил так, как они, три опасности в часы затишья: морские течения, водовороты и подводные скалы.

Столица Гернзея – порт Сен-Пьер – была построена полностью из дерева, привезенного из Сен-Мало. Доныне на главной улице города сохранился великолепный каменный дом XVI века.

Город раскинулся на живописных холмах и в долине, окружающей старую гавань. Он кажется зажатым в исполинский кулак великана. Лощины между холмами образуют улицы, лестницы дают возможность пересекать возвышенности наперерез. Лошади галопом несут повозки по улицам порта Сен-Пьер.

На базарной площади круглый год, не обращая внимания ни на дождь, ни на холод, сидят торговки. Тут же на площади стоит бронзовая статуя какой-то знатной особы. На Джерсее в год выпадает целый фут осадков, на Гернзее – десять с половиной дюймов. Лучшие лавки принадлежат торговцам, продающим рыбу: они торгуют своим товаром в просторных, удобных помещениях, раскладывая великолепный улов гернзейских рыболовов на мраморных столах.