Diurdana - Жизнь и смерть Жанны

Я торопливо тащила Анечку с детской площадки под ее возмущенные вопли о забытых в песочнице игрушках. Но задерживаться даже на минуту мне не хотелось, в голове была только одна мысль: “Сбежать”, поэтому я быстро усадила сопротивляющуюся дочку в коляску и почти бегом бросилась к выходу из парка.

- Жанна! – Крикнул он мне в спину. – Жанна, подожди, не уходи!

Мне стало страшно. Вдруг он сейчас попытается догнать меня? Вдруг он попытается причинить мне вред? Или моему ребенку.

Я неслась вперед, не разбирая дороги. Бежать, скорее бежать от этого человека, от его слов, от своих мыслей. Быстрее, быстрее! Забыть о нем, словно его никогда не было в моей жизни. Вдруг совсем рядом раздались гудки автомобиля. Я резко дернула коляску на себя и отшатнулась.

- Куда прешь, дура! – крикнул мне какой-то мужик, под колеса машины которого я чуть не затолкала Анечку.

У меня задрожали руки и ослабли колени.

Господи, что я делаю! Я чуть ребенка не убила! Боже мой!

Меня трясло как в лихорадке. Прохожие останавливались и удивленно смотрели на меня. Некоторые предлагали помощь. Стоп. Нужно взять себя в руки и успокоиться. Я не могла мыслить связно, знала только, что не успокоюсь, пока не увижу Мишу. А увижу ли я его?

Выхода нет, я должна узнать все наверняка. Ноги сами собой понесли меня к дому свекрови.

Я попросила Татьяну Васильевну немного посидеть с Анечкой, старательно игнорируя ее обеспокоенные взгляды. Все ли со мной хорошо? Да, конечно, все отлично, мне просто нужно успеть в магазин.

Я направлялась в квартиру бабушки, мне казалось, что это дурной сон, один из моих кошмаров, и стоит мне захотеть, я тут же проснусь, избавившись от наваждения. Но нет, кусая до боли губы, я была вынуждена признать, что все это происходит на самом деле. С каждым шагом решимость моя таяла, так, наверное, идут на казнь приговоренные к смерти - знают вроде, что пощады не будет, но продолжают на что-то надеяться…

Добравшись до дома, я поднялась по лестнице и вставила ключ в замочную скважину.

- Мишка! – закричала я, едва перешагнув порог. – Миша!

Квартира была совсем пустой. Нежилой. Здесь никого не было, причем уже довольно давно.

Ничего, так часто бывало. Я не всегда заставала его дома. Здесь есть его вещи. Он ведь здесь жил. Я побежала к шкафу, в котором, как мне было известно, лежали Мишкины кофты и джинсы, висели рубашки на плечиках. Я дернула на себя ни в чем неповинные дверцы и застыла.

Шкаф был пуст. Совершенно пуст. Как же так? Что происходит? У меня кружилась голова. Я присела на кровать. Я должна найти доказательства присутствия Миши в моей жизни. Иначе…. Что иначе? Об этом я пока боялась думать.

Письма! Я вскочила на ноги и пошла в другую комнату. У меня есть его письма.

Я залезла в выдвижной ящик своего стола и вытащила пачку конвертов. Торопливо раскрыв один, я пробежала глазами исписанный тетрадный листок отбросила его. Достала второе письмо, прочитав несколько строк, я бросила его на пол.

Все письма были написаны моим почерком! Все они начинались словами «Дорогая Жанна!», и были написаны моим почерком! Я сама себе писала письма? У меня ослабли колени, и я опустилась на ворох смятых бумажек. Потянула на себя самый нижний, не нужный мне ящик, в который обычно ничего не клала, и никогда не открывала его. Медленно выдвинула его, уже зная, что найду внутри. Там лежала аккуратная стопочка конвертов. Письма, которые писала Мише я….

Мой мир рушился. Стремительно разваливался на куски, и я ничего не могла сделать, только наблюдать за всем этим со стороны. Как всегда.

Я пошла в ванную и, открыв кран с холодной водой, плеснула ее себе в лицо. Подняла голову, посмотрела в зеркало. Снова склонилась над раковиной. Холодная вода немного помогла мне прийти в себя. Подняв голову, я увидела в отражении Мишу. Я вскрикнула и, закрыв лицо руками, отшатнулась от зеркала. Смутное понимание шевельнулось в душе. Я отняла руки от лица. Из зеркала на меня смотрела я.

Я прошла в комнату бабушки. Там стояла ее старенькая тумба, в которой она хранила все свои вещи. Рыться там после ее смерти мне казалось кощунством. Но сейчас я должна была найти хоть что-то, что прояснило бы мне ситуацию окончательно.

Открыв привязанную веревочкой откидную дверцу, я принялась перебирать хлам, которым был до отказа забит этот переживший свою хозяйку предмет мебели. Старые фотографии, какие-то пожелтевшие листочки бумаги, коробочка с пуговицами…. В дальнем углу стояла коробка. Я вытащила ее и открыла крышку.

В коробке лежал плюшевый медвежонок и старая пухлая тетрадка. Я посмотрела на игрушку, и воспоминания лавиной обрушились на меня, сбили с ног….

Этого медвежонка подарила мне моя мать. Принесла откуда-то. Может, украла, может, подобрала где-то. Но для меня он всегда был самой любимой игрушкой. Я разговаривала с ним, брала в свою кровать. Он был моим другом.

Однажды бабушка встревожилась тем, что я слишком увлеклась этой игрой. Я была уже большой девочкой, и то, что я разговариваю с игрушкой, показалось ей странным. Тогда она сделала единственное, что считала правильным. Она спрятала мишку, пока меня не было дома.

Тот день, когда я впервые сорвалась на нее. Я никогда не вспоминала, из-за чего тогда у меня случилась истерика. Я думала из-за какой-то ерунды…. Все дело в том, что придя домой из школы, я не нашла своего медвежонка. А потом в парке я встретила Мишку….

Господи, как же так? Все ведь было так реально.

Я отложила медвежонка и достала из коробки тетрадку. Это была моя медкарта. Когда мне исполнилось восемнадцать, завели другую, а эту мой врач посоветовал не сдавать в архив из-за бабушкиной договоренности, а забрать себе. И она все эти годы лежала здесь. Я открыла ее и нашла описание первого визита к Александру Николаевичу. Я не могла разобрать его почерк, только видела некоторые слова, повергнувшие меня в еще больший ужас.

Ночные кошмары… галлюцинации… бред… чрезмерное нервное возбуждение, сменяющееся периодами апатии… кататония… вымышленный друг… шизофрения….

Вымышленный друг! Мишка – вымышленный друг! Мне стало трудно дышать. Человек, который всегда был рядом со мной, которого я любила и кому доверяла, оказался вымышленным, ненастоящим…. Я все это время была одна….

В голове, словно кадры быстрой перемотки, мелькали сцены из моего прошлого.

Вот наша первая встреча, я чем-то очень расстроена, даже слегка напугана, а он такой спокойный и уверенный, и, хотя мне никогда не стать такой же, рядом с ним я успокаиваюсь…

Вспышка… Как будто кто-то фотографирует. И вспышки ослепляют меня.

Другая картинка, уже не парк, а бабушкина прихожая. А вот и сама бабушка - с аккуратной прической и в своей любимой кофточке.

«- Бабуль, это мой друг, Мишка.

- Какой еще друг, Жанна? Хватит заниматься ерундой, заходи домой»

Снова вспышка.

Декорации изменились - я в кабинете врача, мой первый визит к психиатру. Врач игнорирует Мишку, смотрит мимо, не разговаривает с ним. А вот бабушка, выходя из кабинета, положила ему на стол какую-то записку…

И вот я уже у нового врача - мы беседуем, он спрашивает, есть ли у меня друзья, особо интересуется Мишкой, потом следуют непонятные вопросы про воображаемых друзей…

Вспышка. На этот раз еще ярче.

Я опять в больнице, у дверей кабинета моего доктора. Я жду бабушку и невольно слышу ее слова, рвущие душу своим отчаянием и прерывающиеся тихими всхлипами: « Что же теперь делать, Сергей Васильевич? О, я знаю, это я виновата, я слишком ее опекала, но самое страшное упустила … Как я радовалась, что она с удовольствием сидит дома, не пропадает до ночи во дворе, мне было удобно и спокойно за нее… А потом начались кошмары, появился этот… Миша… А я все тянула, надеялась, что пройдет, возраст такой…» Двери лифта в конце коридора медленно открываются, и я отскакиваю от кабинета. Вскоре выходит бабушка, она улыбается, но я вижу ее красные глаза и трясущийся подбородок.

Опять свет! На этот раз такой сильный, что слепит глаза.

Моя квартира. Влад, я… Все, как тогда, только… Только Мишки там нет.

Мне вспомнилось лицо Влада в тот момент, когда я пыталась познакомить его с Мишей. Я горько улыбнулась. Теперь все встало на свои места.

Когда мне позвонил Денис, я лежала на спине на бабушкиной кровати и не мигая смотрела в потолок. Мне хотелось умереть, исчезнуть, словно меня никогда не было в этом мире. Так же как Мишки. Я думала о том, почему все так получилось в моей жизни. Наверное потому, что я не должна была появляться на свет. Я не должна была рождаться. Я ненормальная шизофреничка, выдумавшая себе друга и поверившая в него.

Этот мир не для меня. Он для нормальных людей, и мне нечего здесь делать.

Когда Денис заехал за мной, и я села в машину, он спросил, не завелись ли еще в квартире моей бабушки любовники и маньяки. Я ответила, что нет, не завелись, и натянуто улыбнулась. Муж сообщил мне, что ремонт в доме закончился, и завтра можно будет собираться обратно.