Режис Са Морейра - Убитых ноль. Муж и жена

Жена смотрит на тебя, не веря тому, что слышит.

Старательно объясняешь ей, что произошло, лицо жены от ужаса все больше и больше бледнеет.

Путаешься, заламываешь руки, чешешь ляжки, тебе вдруг ужасно хочется «пи-пи», жена об этом догадывается первой, говорит, чтобы ты сходил в туалет, соглашаешься, не споришь.

Жена сидит одна на кухне, делает глубокий вдох и начинает биться головой об стол.

Сначала потихоньку.

Потом все сильней и сильней.

Прибегаешь из ванной, просишь перестать, она продолжает, подходишь к ней, пытаешься удержать ее голову, но жена перехватывает руку, выкручивает ее, встает и опрокидывает тебя на кухонный стол.

Отбиваешься.

Дает тебе пощечину, переворачивает на спину, рвет на тебе свою юбку.

Больше не сопротивляешься.

Жена спускает брюки, расставляешь ноги, дрожишь, твое сердце заходится, молишься, глядя в потолок, закрываешь глаза и ждешь.

Недолго.

Кричишь.

Жена тоже кричит.

Недолго.

Без сил валится на тебя.

Встает.

Убегает в гостиную.

Лежишь в раскорячку на столе на кухне, уперся взглядом в микроволновку.

Интересно, что означает маленький значок справа от градусника.

Наверное, «гриль» или «разогреть», ты не уверен.

Сколько раз ты уже об этом думал, сколько раз собирался спросить у жены вечером, когда с работы вернется, и всякий раз забывал.

Однажды днем даже позвонил ей прямо в офис специально, чтобы спросить наконец, но разговорился с секретаршей о разных пустяках, и когда она соединила тебя с женой, вообще забыл, зачем позвонил.

Может, пойти и спросить у нее прямо сейчас, пока опять не забыл, хотя нет, сейчас вроде не самый подходящий момент.

Тебе лень шевелиться, так и лежишь.

Потом поднимаешься и кое-как добираешься до ванной, путаясь в спущенных трусиках.

Сидишь в метро и улыбаешься, как дурак.

Вот дура, наверное, думают о тебе пассажиры, но тебе на это совершенно плевать.

У тебя дома произошла сексуальная революция.

Хочется спать, ты не накрашен, все тело ломит, зато проснулся возле жены, в своих объятиях, глядя себе в лицо.

Любишь метро, пассажиров, час пик, работу, жизнь и все остальное.

Улыбаешься.

Сияешь.

Секретарша что-то говорит тебе, а ты никак не можешь решить, чего ж больше хочется — трахнуть жену или чтобы трахнули тебя, прямо наказание какое-то.

Перед глазами все время то она, то ты, то твое тело, которое, как тебе казалось, ты хорошо изучил, то ее, о котором ты не знал ничего.

Поднимаешь воротник пальто, чтобы дух перевести, секретарша не умолкает, садишься к ней на стол, пытаешься слушать, она удивляется, что ты так спокоен после истории с мсье-бестселлером, встаешь, зеваешь, снимаешь пальто, секретарша замолкает на полуслове, обнаружив на тебе пижамную куртку.

Объясняешь со счастливыми глазами, что это куртка твоего мужа.

Она аплодирует.

Смотришь на нее удивленно.

Вот уж не думал, что она на такое способна.

Заходишь к себе в кабинет, садишься и тоже начинаешь аплодировать, потом глубоко вздыхаешь и приступаешь к работе.

Стараешься сосредоточиться, но на месте не сидится, ерзаешь на стуле, встаешь, идешь к окну, смотришь на небо, возвращаешься, снова садишься, то назад откинешься, то вперед наклонишься, скрестив руки, кладешь их на стол, на них — голову, закрываешь глаза и засыпаешь.

Звонит телефон, в полусне снимаешь трубку, секретарша спрашивает, может ли она соединить тебя с мужем.

Кричишь — да!

Спохватываешься.

Откашливаешься.

Повторяешь «да», но уже тише.

Секретарша соединяет тебя с женой.

Твой собственный голос умоляет тебя поскорее вернуться домой.

Опять повторяешь «да», еще тише.

Перезваниваешь секретарше, нарочно кашляешь в трубку, жалуешься, что сильно простудился, просишь срочно вызвать такси.

Кладешь трубку, улыбаешься, снова звонишь, говоришь, что еще тебе нужны цветы.

Твой собственный член у тебя во рту, и ты не знаешь, что с ним делать.

Жена стонет, тебе кажется, что ты вот-вот задохнешься, но ты твердо решил ей доказать, что дело-то плевое.

Смотрит на тебя, ты закрываешь глаза, не должна она видеть, как ты растерян.

Раз уж жена сколько раз намекала тебе, что ей интересно, как ты с этим справишься, что ж, изволь.

Тело ее напрягается, ты знаешь, что она чувствует, стараешься, из кожи вон лезешь.

Жена хрипит, потом кричит.

Хорошо ей, плохо, понятия не имеешь, но для первого раза, пожалуй, хватит, во всяком случае твоей жене не в чем тебя упрекнуть.

Вытираешь рот простыней, хватаешь с ночного столика бутылку с водой и наконец решаешься посмотреть на жену.

Ее не узнать.

На глазах слезы, спасибо, говорит, прости, говорит, если б она только знала, если бы понимала, каждое утро бы тебя ублажала.

Поперхнувшись, кашляешь, пьешь, отвечаешь: не преувеличивай.

Жена криво улыбаясь твоей улыбкой, подбирается к тебе и начинает ласкать твои соски языком.

Смотришь, как ее язык спускается вниз к твоему пупку, кладешь руку ей на голову, откидываешься назад, закрываешь глаза и вдруг чувствуешь себя совершенно счастливым.

Простуда у тебя никак не проходит, секретарша всю работу взвалила на себя, ваша квартира все больше и больше походит на райские кущи.

Вы едите, спите, трахаетесь, по дому разгуливаете нагишом, не хватает животных — только кошка смотрит телевизор, и растений — только цветы на кухонном столе, речушки, где вы могли бы искупаться — только ванна, и Бога, конечно, если только не по его милости в коридоре постоянно звонит телефон.

В конце концов снимаешь трубку.

Секретарша говорит: не знает, что делать.

Говорит, что это как снежный ком, вы теряете всех своих авторов одного за другим.

Жену не будишь, принимаешь душ, надеваешь ее самый сексуальный черный костюм, самостоятельно красишься, достаешь ее помаду, чтоб написать ей записку на зеркале в ванной.

Пишешь, улыбаешься, перечитываешь, вздыхаешь, смываешь водой, помада все равно остается, стираешь, снова пишешь, опять стираешь, думаешь, садишься на бортик ванной, время поджимает, кое-что придумываешь, поднимаешься, подносишь к зеркалу помаду, нет, не то, снова садишься, начинаешь нервничать, стучишь ножкой об пол, тебе пора, на ум ничего не приходит, в сомненьях, тебе надоело, просто рисуешь сердечко, внутри еще одно, и уходишь.

Ну и лицо у твоей секретарши, когда просишь устроить встречу с ее подружкой.

Улыбается.

Ты тоже, робко.

Мсье-бестселлер недоверчиво поглядывает на тебя поверх своих устриц, извинения принимает, даже сам извиняется, твердит тебе, что не может работать с такой ослепительной женщиной, ты просто выбиваешь его из колеи, он постоянно на взводе, дома проблемы, а теперь еще у тебя новый костюм.

Отвечаешь, что он и представить себе не может, как ты его понимаешь, и спрашиваешь, как дела с романом.

Говорит, что всем доволен, после больницы впал в депрессию и вернулся обратно из России в Китай, но обязан тебе по гроб жизни, без тебя так и сидел бы в башне из слоновой кости, а теперь перед ним открылись новые горизонты.

Тебе нравится, что он говорит, некоторое время слушаешь его, восхищаясь, как легко ему это дается, потом пользуешься его расположением и просишь поделиться устрицей.

Признается, что даже хочет выразить тебе благодарность в предисловии.

Отвечаешь: если и вправду хочет отблагодарить, у тебя есть идея получше.

Он весь внимание.

Проглатываешь его устрицу, облизываешь губы и потом предлагаешь написать предисловие к новому психологическому триллеру, преподносишь его, как сенсацию.

Глаза у него зажигаются, спрашивает, кто автор.

Называешь имя подружки своей секретарши.

Не может быть, опять женщина.

Да, говоришь, но пусть не волнуется, ему даже встречаться с ней не нужно, и вообще она предпочитает женщин.

Говорит, улыбаясь, что он тоже.

Смеешься.

Тоже смеется, ну почему он ни в чем не может тебе отказать, соглашается прочесть.

Вам приносят кофе, оказываешься от сигары, из сумочки жены достаешь рукопись и кладешь на стол.

Не очень понимаешь, кто ты, но тебе плевать.

Все больше и больше.

Живешь себе и живешь, дышишь и хорошо, садишься, смотришь, слушаешь, нюхаешь, ешь, трогаешь, любишь — себя, жену, вашу кошку, соседа снизу или булочницу из булочной на углу, ничего ни от кого не ждешь, вообще ничего не ждешь, просто живешь.