Чарльз Диккенс - Одного поля ягода

- Нет, подождите! Мне надо высказать все. Я не знаю покоя с того самого дня, как заговорил об этом и остановился, не высказавшись до конца. Вы встревожились? Мое несчастье заключается еще и в том, что, говоря с вами или о вас, я запинаюсь на каждом слове, а если даю себе волю, то дохожу до безумия! Вон фонарщик. Он сейчас уйдет. Умоляю вас, сделаем еще один круг. Вы напрасно тревожитесь. Я могу сдержать себя и сдержу, обещаю вам.

Она покорилась его мольбе - что же ей оставалось? - и они еще раз обошли кладбище, молча ступая по каменным плитам. Фонарщик зажег один за другим фонари; при их свете суровая серая колокольня будто отступила вдаль, и они опять остались наедине. Он не произнес ни слова до тех пор, пока не дошел до того места, где несколько минут назад прервал свою речь, и там опять задержал шаги и опять ухватился за выступ ограды. И потом, начав говорить, он смотрел не на нее, а на этот выступ, и все сильнее впивался в него пальцами.

- Вы знаете, что я хочу сказать. Я люблю вас. Какой смысл вкладывают в эти слова другие люди, мне неведомо, а я вкладываю в них вот что: меня влечет к вам непреодолимая сила, она владеет всем моим существом, и противостоять ей нельзя. Вы можете послать меня в огонь и в воду, вы можете послать меня на виселицу, вы можете послать меня на любую смерть, вы можете послать меня на все, чего я до сих пор страшился, вы можете послать меня на любую опасность, на любое бесчестье. Мысли мои мешаются, я перестал быть самим собой, вот почему вы моя погибель. Но если вы примете мое предложение и согласитесь стать моей женой, в вашей же власти будет подвигнуть меня на все самое лучшее, самое доброе. Я вполне обеспечен, и вы ни в чем не будете нуждаться. Репутация у меня безукоризненная, она послужит вам надежной защитой. Когда вы увидите меня за работой, которую я выполняю хорошо, когда увидите, как меня уважают, может быть вы будете даже гордиться мною. Я не пожалею сил на это. Все доводы против такого предложения я откинул и делаю его от чистого сердца. Ваш брат всецело на моей стороне, и весьма вероятно, что мы с ним будем жить и работать вместе. Во всяком случае, я не оставлю его без своей помощи, без своей моральной поддержки. По-моему, больше того, что сказано, сказать нельзя. Лишними словами только все испортишь, а я и так говорил плохо. Добавлю только одно: если серьезность моих намерений что-то значит для вас, то верьте - они серьезны, предельно серьезны!

Куски извести из-под камня, который он все выворачивал из ограды, посыпались на мостовую, как бы в подтверждение его слов.

- Мистер Хэдстон...

- Подождите! Прежде чем отвечать мне, давайте еще раз обойдем кладбище. У вас будет лишняя минута подумать, а мне это поможет хоть немного собраться с силами.

Она снова уступила его мольбе, и они снова вернулись на прежнее место, и снова он вцепился пальцами в выступ ограды.

- Так как же, - спросил он, не отводя глаз от камня, - да или нет?

- Мистер Хэдстон, я благодарю вас со всей искренностью, я благодарю вас со всей признательностью и надеюсь, что вы скоро найдете себе достойную жену и будете счастливы с ней. А я должна сказать - нет.

- Может быть, вам надо время на раздумье - неделю, несколько дней? спросил он сдавленным голосом.

- Нет, не надо.

- Это окончательное решение? И нет надежды, что вы измените его в мою пользу?

- Это решение окончательное, мистер Хэдстон, и я вынуждена сказать вам, что не изменю его.

- Тогда... - голос у Брэдли сразу окреп, и, круто повернувшись к ней, он с такой силой ударил кулаком по камню, что до крови содрал кожу на суставах, - тогда дай-то бог, чтобы я не убил его!

Злоба и ненависть, которые слышались в этих словах, сорвавшихся с его посиневших губ, окровавленная рука, которую он сжимал, точно в ней был нож, нанесший смертельный удар, - все это так напугало Лиззи, что она повернулась и бросилась бежать. Но он удержал ее.

- Мистер Хэдстон, пустите меня! Мистер Хэдстон, я буду звать на помощь!

- Это мне надо звать на помощь! - сказал он. - Если бы вы только знали, как я в ней нуждаюсь!

Чуть не закричав, она отшатнулась от этого искаженного судорогой лица и, не зная, что делать, стала искать глазами брата. Но прошла секунда, и лицо Брэдли застыло, точно на него легла печать смерти.

- Вот! Видите, я овладел собой. Выслушайте меня!

Она вспомнила, что всю жизнь ей приходилось надеяться только на самое себя, вспомнила, что не обязана отчитываться перед этим человеком в своих поступках, и, с достоинством отведя его руку, смело взглянула ему в лицо. Он словно впервые увидел, как она красива. Глаза его померкли - взгляд этой девушки отнял весь их свет и взял его себе.

- Теперь по крайней мере я ничего не оставлю недосказанным, продолжал он, сложив руки на груди, чтобы не взмахнуть ими в порыве отчаяния. - Теперь, после этого разговора, я по крайней мере не буду мучиться, что упустил возможность высказать все до конца. Мистер Юджин Рэйберн.

- Так это он причина вашей необузданной ярости? - с негодованием воскликнула Лиззи Хэксем.

Брэдли закусил губы, посмотрел ей в лицо и не ответил ни слова.

- Так вы угрожали мистеру Рэйберну? Он снова закусил губы, посмотрел ей в лицо и не ответил ни слова.

- Вы просили выслушать вас, а теперь не хотите говорить! Пустите меня, я пойду поищу брата.

- Стойте! Я никому не угрожал.

Взгляд Лиззи упал на его окровавленную руку. Он поднял ее ко рту, вытер о рукав и снова положил на грудь, повторив:

- Мистер Юджин Рэйберн.

- Зачем вы твердите это имя, мистер Хэдстон?

- Затем! что в нем заключено то немногое, что осталось недосказанным. Заметьте! Я никому не угрожаю! Если вы услышите в моих словах угрозу, остановите меня, поставьте мне это в вину. Мистер Юджин Рэйберн.

В том, как он произносил это имя, чувствовалась такая угроза, страшнее которой не могло и быть.

- Он преследует вас. Вы принимаете его услуги. И его вы слушаете охотно. Мне это известно не хуже, чем ему.

- Мистер Рэйберн очень внимательно и душевно отнесся ко мне после смерти моего несчастного отца, - гордо проговорила Лиззи, - и проявит большую заботу о его памяти.

- Ну, разумеется! Мистер Юджин Рэйберн человек очень заботливый и душевный!

- К вам-то, по-моему, он не имеет никакого касательства, - сказала Лиззи, не в силах сдержать негодование.

- Нет, имеет. Тут вы ошибаетесь. Он имеет ко мне прямое касательство.

- Какое?

- Хотя бы как соперник, - ответил Брэдли.

- Мистер Хэдстон! - воскликнула Лиззи, вся вспыхнув. - С вашей стороны низко так говорить со мной. Но я воспользуюсь этим и скажу, что вы мне не нравитесь, что вы мне сразу не понравились, с первой нашей встречи, и никто, ни один человек в мире не виноват в том, как я к вам отношусь.

Его голова упала на грудь, точно придавленная тяжестью, но не прошло и секунды, как он снова взглянул Лиззи в лицо и провел языком по губам.

- Я говорю вам то немногое, что осталось недосказанным. Я знал о существовании мистера Юджина Рэйберна с тех самых пор, как вы приковали меня к себе. Знал, - и тщетно старался побороть свое чувство к вам. Это ничего не меняло. Полный мыслей о мистере Юджине Рэйберне, я жил все это время. Полный мыслей о мистере Юджине Рэйберне, я говорил с вами сегодня, и, полный мыслей о мистере Юджине Рэйберне, убедился, что мной пренебрегают, что меня отвергли.

- Если вам угодно именно так понимать мою благодарность и мой отказ от вашего предложения, то я тут не виновата, мистер Хэдстон, - сказала Лиззи, чувствуя жалость к этому человеку, мучительно боровшемуся с самим собой, - жалость, быть может, не меньшую, чем отвращение и страх.

- Я ни на что не сетую, - продолжал он, - а просто говорю вам, как обстоит дело. Меня тянуло к вам вопреки чувству собственного достоинства, вопреки тому, что существует мистер Юджин Рэйберн. Вы понимаете, как я низко пал теперь в собственных глазах?

Ее обида и гнев не утихли, но она не давала им воли, видя его муки и помня, что он друг ее брата.

- И теперь мое чувство собственного достоинства брошено ему под ноги. - Брэдли рывком развел руки, скрещенные на груди, и яростно показал вниз, на камни мостовой. - Запомните! Оно брошено под ноги этому человеку, и он торжествует, топча его.

- Неправда! - воскликнула Лиззи.

- Нет, это правда! - сказал Брэдли. - Я столкнулся с ним лицом к лицу, и он растоптал меня в грязи своего презрения. Почему? Потому, что он знал, что мне будет уготовано сегодня, и торжествовал заранее!

- Мистер Хэдстон, вы как в бреду!

- Нет, я спокоен. Я отдаю себе полный отчет в своих словах. Теперь сказано все. Запомните, у меня не вырвалось ни единой угрозы. Я только объяснил вам, как обстоит дело... как обстоит дело сегодня, сейчас.

В эту минуту невдалеке появился ее брат. Она кинулась к нему, ухватилась за него. Брэдли подошел к мальчику с другой стороны и положил свою тяжелую руку ему на плечо.

- Чарли Хэксем, я ухожу. Я пойду один и запрусь у себя в комнате. Говорить со мной сегодня не надо. Выжди полчаса после моего ухода, дай мне побыть одному. Увидимся мы завтра. Утром я приду в школу как обычно.