Джон Карр - Расследования доктора Гидеона Фелла. Преступный замысел (сборник)

Хэдли подвинул ему стул. Рыча, полковник опустился на него и взял телефонную трубку с видом человека, полного решимости разоблачить эту ерунду.

– Алло, алло… А? Мерч? Как жизнь? О, в смысле, о чем весь сыр-бор?… Но откуда вы знаете? – Пауза. – Ну, может, он чистил свой пистолет, вот тот и выстрелил, – вдохновенно предположил Стэндиш. – Знал одного парня, с которым такое приключилось. В пятьдесят девятом… Прострелил себе ногу… Да нет, черт возьми. Да, понимаю. Он не мог этого сделать без пистолета… Ну да, ну да. Вы за старшего, Мерч. Буду во второй половине дня. Все время что-нибудь приключается, чтоб его! Ну да, ну да. Бывайте. – Он повесил трубку на рычажок. – Черт возьми! Я забыл спросить его…

– Я располагаю всеми фактами, – прервал полковника Хэдли. – Возможно, вы сможете прояснить мне кое-что. Прошу, присаживайтесь. А эти джентльмены…

Джентльмены представились. Епископ Мэпплхэмский, с угрюмым видом сидящий по другую сторону стола Хэдли, смотрел на Стэндиша едва ли не со злорадством. Он казался обеспокоенным, но не мог удержаться от комментария.

– Как бы я ни сожалел о том, что человек лишился жизни, должен указать на то, что я предупреждал об этом. Конечно, это не умаляет вины того, кто это сделал, и не снимает с его души проклятья. Но все же…

Стэндиш вынул из кармана платок и вытер им лоб.

– Чтоб его, – проворчал он. – Откуда я мог знать, что этот бедолага ввязался во что-то? Странно все это. Вы просто не знаете этого парня. Да у него даже доля в моем предприятии была!

Хэдли, как заметил Донован, переводил раздраженный взгляд с одного на другого, но к епископу обратился с уважением.

– Должен поблагодарить вас, сэр, – сказал он, – за вашу своевременную помощь в этом деле. Теперь, когда нам известны факты касательно убийства Деппинга, возможно, вы сможете прояснить…

– Проклятье, он же по перилам катался! – возмущенно запротестовал Стэндиш. – Съехал по чертовым перилам, как чертова лавина, и приземлился прямо напротив леди Ленгвич!

Епископ застыл и надул щеки. Он окинул Стэндиша взглядом, которого удостоился бы дьякон, оступившийся у алтаря, уронил чашу для пожертвований и рассыпал медяки вдоль первых трех рядов скамеек.

– Эти обстоятельства, сэр, – холодно ответил он, – я уже прояснил, и мои объяснения удовлетворили бы любого здравомыслящего человека. В тот злосчастный миг я оступился и, чтобы избежать катастрофического падения, был вынужден ухватиться за перила и… мм… таким образом спуститься вниз. Вот и все.

Полковник пропустил нападки на свое здравомыслие мимо ушей.

– Что ж, а зачем вы бросались чернильницами в викария? – потребовал ответа он. – Господи, я, может, и не епископ, но, черт возьми, ни разу в жизни не давал викарию в глаз! Если вы зовете это признаком здравомыс…

Ноздри епископа раздулись. Тяжело дыша, он выпрямился и оглядел присутствующих. Его взгляд уперся в доктора Фелла, который пытался сдержать смех, зажав рукой рот.

– Вы что-то сказали, сэр? – осведомился епископ.

– Нет, нет, сэр, ничего, – осторожно отозвался тот. – Пппффхх! – Он снова зажал рот рукой. Все его тело тряслось, а в глазах стояли слезы.

– Рад это слышать, сэр. Но, возможно, вы что-то подумали?

– Ну… – протянул доктор. – Зачем же все-таки вы бросались в викария чернильницами?

– Джентльмены! – вскричал Хэдли, грохнув кулаком по столу. С некоторым усилием он взял себя в руки и поправил разлетевшиеся по столу бумаги, после чего продолжил: – Возможно, будет лучше, если я озвучу факты, которые сообщил мне инспектор Мерч, а вы, полковник, дополните… Но сначала – что вам известно об этом мистере Деппинге?

– Хорошим человеком был этот старина Деппинг, – ответил Стэндиш. – Он родственник моих друзей из Индии. Пять или шесть лет назад приехал, навестил меня, узнал, что домик для гостей пустует, взял его в аренду и с тех пор там живет. Чопорный тип. Щепетильный, понимаете? У него даже был свой повар – готовил ему всякую изысканную еду. – Полковник усмехнулся. – Но это если не познакомиться с ним поближе.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, к примеру, я не знал, что он много пьет, – уверенно продолжил Стэндиш. – Разве что полбутылки бургундского. Говорю же, щепетильный. Но однажды ночью я его застукал. Сидит, значит, старина в своем кабинете, ноги на столе, без всякого налета изысканности, и уже приговорил три четверти бутылки виски. Ха! Самая странная штука, из всех, которые я когда-либо видел. «Черт возьми», – говорю. «Хе-хе», – говорит он. А потом он начал петь и… Слушайте, – внезапно добавил полковник, – ничего не хочу плохого про него сказать, понимаете? Но я думаю, что он был тайным пьяницей и каждые два месяца у него случался запой. А почему нет? Это ему на пользу шло, признаюсь вам. Хоть на человека становился похож. Да я пока не женился, сам этим грешил. Кхм… – Стэндиш прокашлялся. – Ну, если никто тебя не видит, так и вреда никакого. Он заботился о том, чтобы его никто не видел. С того дня, как я на него налетел, этот его слуга сидел у двери кабинета – каждый вечер, черт возьми! – чтобы никто вот так не ворвался, когда он в неподобающем виде.

Хэдли нахмурился.

– Не приходило ли вам в голову, полковник, что у него что-то на уме?

– А? Что-то на уме? Да чушь! Что у него на уме могло быть? Вдовец… У него не было недостатка в деньгах…

– Прошу, продолжайте. Что вы еще о нем знаете?

– Немного. – Стэндиш начал беспокоиться. – Он не… не очень свойским парнем был, понимаете? Познакомился с Берком, моим партнером, и вложил деньги в наше предприятие. Сказал, что всегда хотел работать в издательстве, – и работал! Взял читать все рукописи, за которые никто не брался. Ну, знаете, разные трактаты, которые семь лет писались, папки в шесть дюймов толщиной, такие, что не прочитаешь, а авторы тебе письма через день строчат. Пфф!

– У него были родственники?

Красное лицо Стэндиша, принявшее было самодовольное выражение, озарила грусть.

– Ох, как это скажется на… Хмм, да. У него была дочь. Хорошая девочка. Не из тех, знаете ли, что гоняют на автомобилях по дорогам, – недовольно заметил полковник. – Хорошая девочка, живет во Франции. Деппинга часто беспокоило, как она там. Впрочем, тот вообще в монастырь ее сослал бы, так что ей, наверное, во Франции нравится – уж кто знает почему. Ха. И я сказал: «Да-да. Самое время ей выйти замуж». И эта девушка и мой сын… – Он нахмурился. – Всегда что-нибудь… а?

Хэдли обвел глазами присутствующих. Епископ собирался заговорить, но Хэдли опередил его:

– Не знаете, были ли у него враги? Я имею в виду кого-то не из вашего круга, с кем вы не встречались?

– Господи, нет!

– Я спрашиваю из-за обстоятельств его смерти, – продолжил Хэдли. – Согласно словам инспектора Мерча, который опросил слугу и повара, произошло вот что. – Хэдли зашуршал бумагами. – Его слуга Реймонд Сторер утверждает, что Деппинг вернулся в домик для гостей около семи часов, после того как ходил пить чай.

– С нами, – добавил полковник. – Все были взбудоражены новостями. О его дочери и моем сыне, имею в виду. Накануне он получил от нее письмо, и мы с ним поговорили об этом. Так что Деппинг пришел вчера на чай, чтобы сообщить всем.

– И у него было хорошее настроение?

– О да. Прямо светился весь.

Глаза Хэдли сузились.

– Может, произошло что-то, расстроившее его, пока он был с вами?

Стэндиш как раз достал сигару и раскуривал ее, когда его осенило. Он повертел шеей и со зловещим видом поглядел на епископа.

– Эй… Слушайте, а я кое-что вспомнил! – Полковник выпучил глаза. – Он и правда выглядел угрюмым, когда уходил. И это произошло после того, как вы отвели его в сторону и что-то ему сказали. А?

Епископ сложил руки на ручке зонта. На его лице было такое выражение, будто он сдерживал довольную улыбку.

– Именно так, друг мой, – ответил он. – Я расскажу об этом старшему инспектору после того, как он ознакомит нас с фактами. Прошу, продолжайте, сэр.

– Слуга показал, – продолжил после небольшой паузы Хэдли, – что в домик для гостей Деппинг вернулся обеспокоенным. Он приказал подать ужин ему в кабинет. И к ужину не переоделся, как обычно делал. Ужин ему подали в половине девятого, и к этому времени его беспокойство усилилось. Деппинг сказал слуге, что ему нужно работать и этим вечером он не намерен никого принимать. Если вы помните, в тот вечер спала жара. Ночью разразилась буря.

– Черт подери, что за буря была! – прорычал полковник. – Генри Морган угодил в нее и три мили шел…

У Хэдли, похоже, заканчивалось терпение.

– Если не возражаете, полковник, – сказал он, – я бы хотел, чтобы вы выслушали меня. Вскоре после того как разразилась буря, где-то оборвало провод и погас свет. Слуга, который в этот момент закрывал окна на первом этаже, какое-то время искал свечи. Когда он уже собирался идти наверх, в дверь постучали. Едва он открыл дверь, ветер задул свечу, а когда слуга ее снова зажег, то увидел на пороге незнакомого человека.