Джеймс Олдридж - Прощай, Анти-Америка !

- Там вокруг сплошные кактусы! - прокричала она вслед нашей машине.

К тому времени, когда мы прибыли на пикник, Моника уже едва разговаривала с Пипом, словно ища спасения во враждебности. Семейство Террады оказалось более сильным противником, чем она предполагала. Пока все мы носили подушки и картонки с едой, напитками и посудой вниз по крутому склону к прелестной тихой бухте, Моника взяла рыболовные принадлежности и угрюмо уселась на камне. Вскоре к ней присоединился Пип и стал болтать со мной, Эйлин и Джуди.

- Что это такое? - вдруг спросил мальчик у Пипа, указывая на проезжавший мимо водный велосипед.

Пип вздрогнул, удивленный тем, что мальчик впервые обратился к нему.

- Это водный велосипед, - объяснил он. - На нем ездят по воде...

Мальчик молчал, видимо, удовлетворенный ответом. Пора было завтракать. Мы начали распаковывать картонки под руководством Доры, а Моника стояла рядом, с отвращением глядя на чудовищные запасы съестного и питья.

- Это что же, нет ни одной бутылки розового вина? - спросила она у Доры.

- Нет, - сказала Дора. - Я взяла шамбертен и кларет.

- Кто же пьет шамбертен и кларет на пикнике? - с презрением заметила Моника.

- Я, - сказала Дора.

- А я не пью, - заявила Моника. - И если у вас розового вина нет, я не буду участвовать в вашем дурацком пикнике. - И она сердито полезла вверх по склону. - Я одна доберусь домой, - крикнула она.

После этой глупой выходки всем стало еще больше не по себе. Всем, кроме Террады, - он, казалось, ничего не заметил. Его глаза по-прежнему смотрели в пространство, и в них как бы сосредоточилась вся скорбь и все горе мира. Он как раз говорил мне, что будущее невозможно без вычислительных машин, впервые за все время высказывая здравую мысль.

Но в общем пикник вышел удачным, и вот Пип, Террада и я, наконец, оказались более или менее одни. Террада перестал говорить и начал кидать в море камешки. И вдруг произнес, сам удивившись своим словам, пожалуй, не меньше, чем удивились им мы с Пипом:

- Мне кажется, Пип, мы с тобой могли бы установить некий modus vivendi.

Я увидел, как у Пипа вздулись на шее вены.

- Не понимаю, - сказал он.

Террада перевел дух, и я понял: вот оно, началось.

- Я имею в виду, что мы могли бы прийти к обоюдоприемлемому соглашению, - с усилием произнес он. - Нам нужно понять друг друга, чтобы жить дальше, не мучаясь угрызениями совести.

- А меня не мучают угрызения, - сказал Пип.

Но Террада не слышал его.

- Беда в том, Пип, что несколько лет назад мы с тобой не поняли друг друга. Вот в чем причина всех наших бед.

- Возможно, - сухо сказал Пип.

Террада взмахнул рукой и продолжал:

- Мы не должны были преследовать друг друга публично, - сказал он.

Пип хоть и с трудом, но сдержался.

- Я не преследовал тебя, - произнес он сквозь зубы. - Это ты преследовал меня.

Террада удивленно уставился на него.

- Да, но ведь это было неизбежно!

Пип глухо рассмеялся.

- Что было неизбежно? - спросил он.

Террада еще больше удивился.

- Но ты же должен знать Америку... должен знать, что было поставлено на карту тогда.

- Зачем сваливать на Америку свою вину, сволочь? - спокойно произнес Пип.

Это был хороший удар - настолько хороший, что у меня возникло неудержимое желание потрепать Пипа по плечу.

Но Террада был непрошибаем: казалось, его занимало нечто более важное и он тщетно пытался разрешить мучившую его проблему.

- Я считаю, что мы должны найти общий язык в моральном плане, настаивал он.

- Ну что ж, - язвительно заметил Пип. - Давай искать общий язык в моральном плане. Что ты предлагаешь конкретно?

- Я хочу, чтобы ты пожал мне руку в моральном плане, то есть сказал бы, что я ни в чем не виноват и что наши добрые отношения восстановлены.

На сей раз у Пипа перехватило дыхание.

- Ты хочешь, чтобы я перечеркнул все, что было?

- Да, - просто ответил Террада.

- Все, от начала до конца?

- Да, от начала до конца, если ты согласен.

Пип надел очки, как будто хотел лучше рассмотреть Терраду.

- Я могу это сделать только при одном условии.

Террада ждал; ждал и я, и море, и птицы, и воздух - все, казалось, затаили дыхание.

- Если ты признаешь, что был неправ, вернее, если ты скажешь, что я ни в чем не виноват, я с удовольствием пожму тебе руку - так сказать, в моральном плане - и буду считать, что инцидент исчерпан.

Террада потерял дар речи.

- Но я не могу этого сделать, Пип, - наконец, произнес он.

- Почему?

- Потому что это невозможно. У меня нет власти повернуть ход событий вспять.

- Так какого же черта ты хочешь от меня?

- Я просто хочу, чтобы ты в душе не держал обиды на меня, - упавшим голосом сказал он.

Пип встал. Лицо у Террады от жары покрылось капельками пота, у нас с Пипом - тоже.

- Сделка не состоялась, - вдруг произнес Пип, как бы подводя итог разговору. - Я поднимусь - поищу Монику.

Террада неотрывно смотрел ему вслед. На миг мне показалось, что сейчас он обратится ко мне за помощью. Вид у него был озадаченный и жалкий. Что я мог ему сказать? Вдруг он схватил свои сандалии и заковылял босиком до горячим камням за Пипом, крича ему вдогонку:

- Подожди, Пип! Я тебе сейчас объясню...

Я глядел, как они поднимаются вверх по склону. Терраде пришлось остановиться, чтобы надеть сандалии, но все же он догнал Пипа, и тут я увидел, что Джуди тоже бежит за ними.

- Джуди! - закричал я. - Не ходи за ними! Оставь их одних!

- Я беспокоюсь за Лестера! - крикнула она в ответ.

Этого я уже не мог понять. Взбешенный, я сказал ей!

- Господи Иисусе, Джуди, если ты хочешь, чтобы все уладилось, дай же им возможность самим это сделать.

Она остановилась и смотрела им вслед, пока они не исчезли на шоссе, высоко над нами. Затем она повернулась и нехотя села. Дора обняла ее своей жирной рукой и сказала:

- Ничего с Лестером не случится. Не волнуйтесь. Они скоро вернутся.

Однако они не вернулись, и все заботы, связанные с "кошмарным" Дориным пикником, легли целиком на мои плечи. Я перенес в машину все, что осталось от еды и питья, усадил туда обоих детей, и мы молча поехали обратно. Моника была уже дома, она загорала на веранде. Нам она сказала, что приехала на попутной машине.

- А где же он? - спросила она.

Я ответил, что Пип пошел искать ее, а Террада отправился за ним и что теперь они предоставлены самим себе. Моника кивнула и произнесла по-французски:

- Глупо приходить в отчаяние, когда это - господствующее чувство в нашем мире. Так что я не волнуюсь.

Мы не беспокоились за Пипа до самого обеда, надеясь, что они с Террадой сидят где-нибудь в баре или бистро и обсуждают свои сложные взаимоотношения и трагические последствия своих разногласий.

Мы знали, что у Доры Пипа с Террадой нет, потому что она звонила и спрашивала, не вернулись ли они. Вскоре она приехала на своем "пежо" вместе с Джуди - та с волнением спросила, нет ли от них вестей. Было почти половина одиннадцатого.

- Нет, - сказали мы.

- Пожалуйста, Кит, - сказала мне Джуди, - поищите их.

- Где же их искать? - спросил я. - Они могут быть и в Монте-Карло, и в Ницце, вокруг не меньше тысячи бистро, и кто знает, в каком они сидят?

- Ради бога! - просила она.

Тут Дора заметила, что днем мужчины выпили довольно много, и если они пили потом где-нибудь еще, кто знает, что им могло взбрести в голову и что может произойти.

- Представьте себе, - сказала она, - как возликуют американские газеты, если их обоих подберут где-нибудь пьяными и обнаружится, что Лестер встречался с Пипом. Да его просто четвертуют...

Моника выругалась, а я пришел в ярость:

- Вот было бы хорошо!

- Какой ты жестокий, Кит, - сказала совершенно расстроенная Джуди. - Не надо так.

- Словом, я ни за что на свете не стану их разыскивать во имя спасения репутации Террады.

- Я никогда и не попросила бы тебя об этом, - тихо сказала Джуди, если бы дни Лестера не были сочтены: у него рак. Он приехал сюда только для того, чтобы помириться с Пипом.

- О господи! - только и мог сказать я (нужно заметить, этот штамп всегда выручает в подобные минуты).

- Лестеру совсем плохо, - продолжала Джуди.

- Пип знает об этом? - спросил я.

- Нет. Лестер не хочет ему говорить без крайней необходимости.

Я не мог не восхититься Террадой, его великолепным самообладанием: только теперь я понял, что означал его безжизненный взгляд, устремленный в никуда, его подчеркнутое великодушие.

- Ладно, - согласился я, - только мало шансов, что я их найду.

- Знаю. Но я не могу допустить, чтобы последние несколько месяцев жизни Лестера были отравлены скандалом.

Все начиналось сначала. Но я уже отказался от попыток понять психологию победителя, который требует от своей жертвы сострадания, помощи и даже смирения. Я колесил по Ницце, Вильфраншу и Монте-Карло, заглядывая подряд во все бары и бистро, и внутренне содрогался, вспоминая о том, какая тяжесть вновь обрушилась на моего друга Пипа.