Габриэль Маркес - Сборник рассказов

- Ужин на плите, - сказала она.

- Я не хочу есть, - ответил Дамасо.

Ана вздохнула.

- Мне приснилось, будто Нора лепит из масла фигурки мальчиков, сказала она, еще не совсем проснувшись.

И только теперь, поняв, что спала, что незаметно для себя заснула, она растерянно протерла глаза и повернулась к Дамасо.

- Приезжего поймали, - сказала она.

Дамасо отозвался не сразу.

- Кто сказал?

- Поймали в кино, - начала рассказывать Ана. - Сейчас все пошли туда.

И она рассказала до неузнаваемости искаженную версию происшедшего в кино. Поправлять ее Дамасо не стал.

- Бедняга, - вздохнула Ана.

- Что еще за бедняга? - вспылил Дамасо. - Ты что, хочешь, чтобы на его месте был я?

Ана хорошо знала мужа и потому ничего ему не ответила. Она слушала, как он, тяжело дыша, курит, - до тех пор, пока не запели первые петухи. Потом услышала, как он встает, и, не выходя из комнаты, принимается за какую-то непонятную работу, которую можно делать в темноте, на ощупь. Услышала, как он копает землю под кроватью (это длилось больше четверти часа), а потом - как раздевается в темноте, стараясь делать все как можно тише и даже не подозревая, что все это время она, чтобы не мешать ему, притворялась спящей. Что-то шевельнулось в потаенных глубинах ее души, и Ана догадалась теперь, что Дамасо пришел из кино, и поняла, почему он зарыл шары под кроватью.

Бильярдная открылась в понедельник, и ее сразу заполнили возбужденные завсегдатаи. На бильярдный стол был наброшен большой кусок фиолетовой ткани, что придавало заведению траурный вид. На стене висело объявление: "За отсутствием шаров бильярдная не работает". Вошедшие читали объявление с таким видом, будто это для них новость. Некоторые подолгу стояли перед ним, с удивительным упорством перечитывая его снова и снова. Дамасо вошел одним из первых. Он провел на скамьях для болельщиков немалую часть своей жизни, и едва открылась дверь бильярдной, как он уже снова был там. Очень трудным, хотя и не очень долгим, делом было выразить сочувствие. Дамасо через стойку хлопнул хозяина по плечу и сказал:

- Вот ведь неприятность какая, дон Роке!

Тот покивал, вздыхая, с горькой улыбкой.

- Что поделаешь, - сказал он и продолжал обслуживать посетителей.

Дамасо, взобравшись на один из табуретов у стойки, вперил взгляд в призрак стола под фиолетовым саваном.

- Как чудно! - сказал он.

- Это точно, - сказал человек, сидевший на соседнем табурете. - Да еще на страстной неделе!

Когда почти все посетители разошлись по домам обедать, Дамасо сунул монетку в щель музыкального автомата и выбрал мексиканскую балладу, место которой на табло он помнил. Дон Роке в это время переносил стулья и столики в глубину заведения.

- Зачем это вы? - спросил Дамасо.

- Хочу положить карты. Надо же что-то делать, пока не пришлют шары.

Двигаясь неуверенно, как слепой, со стулом в каждой руке, он был похож на недавно овдовевшего.

- А когда их пришлют? - спросил Дамасо.

- Надеюсь, пройдет не больше месяца.

- К тому времени старые найдутся, - сказал Дамасо.

Дон Роке окинул удовлетворенным взглядом выстроившиеся в ряд столики.

- Не найдутся, - сказал он, вытирая рукавом лоб. - Негра не кормят уже с субботы, а он все равно не говорит, где они.

Он посмотрел на Дамасо сквозь запотевшие стекла.

- Наверняка он бросил их в реку.

Дамасо закусил губу.

- А двести песо?

- Их тоже нет, - ответил дон Роке. - У него нашли только тридцать.

Они посмотрели в глаза друг другу. Дамасо не сумел бы объяснить, почему взгляд, которым они обменялись, показался ему взглядом двух соучастников. К концу дня Ана увидела из прачечной, как он возвращается домой; по-боксерски подскакивая, он наносил удары невидимому противнику. Она вошла за ним в комнату.

- Все в порядке, - сказал Дамасо. - Старик поставил на шарах крест и заказал новые. Будем надеяться только, что он их не дождется.

- А с негром как?

- Ничего страшного, - ответил Дамасо, пожав плечами. - Если шаров у него не найдут, им придется его выпустить.

После ужина Ана и Дамасо сели на улице у входной двери и разговаривали с соседями до тех пор, пока не замолчал динамик кино и не наступила тишина. Когда ложились спать, настроение у Дамасо было приподнятое.

- Я придумал самое выгодное дело на свете, - сказал он. Ана поняла, что мысль, которой Дамасо хочет с ней поделиться, он вынашивал весь вечер.

- Пойду по городкам, украду шары в одном, продам в другом. Везде есть бильярдные.

- Доходишься, что тебя пристрелят.

- Выдумала: пристрелят, - сказал он. - Это только в кино бывает.

Он стоял посреди комнаты, переполненный радостными планами. Ана начала раздеваться, внешне безразличная, на самом же деле слушая с сочувствием.

- Накуплю вот столько костюмов, - и Дамасо показал рукой размеры воображаемого шкафа - от стены до стены. - Отсюда досюда. И еще куплю пятьдесят пар обуви.

- Помогай тебе бог, - сказала она.

Дамасо посмотрел на нее с неприязнью.

- Не интересуют тебя мои дела.

- Слишком они для меня умные, - сказала Ана.

Она погасила лампу, легла к стене и с горечью продолжала:

- Когда тебе будет тридцать, мне будет сорок семь.

- Дуреха, - сказал Дамасо.

Он ощупал карманы в поисках спичек.

- Тебе тоже не надо будет тогда стирать белье, - добавил он не совсем уверенно.

Ана протянула ему горящую спичку. Она смотрела на пламя, пока оно не погасло, а потом отбросила обуглившуюся спичку в сторону. Дамасо вытянулся в постели и снова заговорил:

- Знаешь, из чего делают бильярдные шары?

Ана не ответила.

- Из слоновьих бивней, - продолжал он. - Поэтому их очень трудно раздобыть, и нужен, по крайней мере, месяц, чтобы их сюда доставили. Понятно?

- Спи, - прервала его Ана.- Мне в пять вставать.

Дамасо вернулся в свое естественное состояние. Первую половину дня он проводил, покуривая в постели, а после сиесты, готовясь к выходу на улицу, начинал приводить себя в порядок. Вечерами он слушал в бильярдной радиопередачи чемпионата по бейсболу. У него была похвальная способность забывать свои идеи с таким же энтузиазмом, с каким он их рождал.

- У тебя есть деньги? - спросил он в субботу у Аны.

- Одиннадцать песо. - И она добавила мягко: - Это плата домохозяину.

- Я хочу тебе кое-что предложить.

- Что?

- Одолжи их мне.

- Надо платить хозяину.

- Потом заплатишь.

Она отрицательно покачала головой. Схватив ее за руку, Дамасо не дал ей подняться из-за стола, за которым они только что завтракали.

- Всего на несколько дней, - сказал он, ласково и в то же время рассеянно поглаживая ее руку. - Когда продам шары, будут деньги на все.

Ана не согласилась.

Этим вечером в кино, даже разговаривая в перерыве с друзьями, Дамасо не снимал руки с ее плеча. Картину смотрели невнимательно. Под конец Дамасо стал проявлять нетерпение.

- Тогда я просто отберу их, - сказал он.

Она пожала плечами.

- Или придушу первого встречного, - пригрозил Дамасо, проталкивая ее к выходившей из кино толпе. - Меня посадят за убийство.

Ана улыбнулась про себя, но осталась такой же непреклонной.

Они ссорились всю ночь, а утром Дамасо с демонстративной и угрожающей спешкой оделся и, проходя мимо Аны, буркнул:

- Не жди, больше не вернусь.

Ана не смогла подавить легкую дрожь.

- Счастливого пути! - крикнула она вслед.

Дамасо захлопнул за собой дверь, и для него началось бесконечно пустое воскресенье. Кричащая пестрота рынка и яркая одежда женщин, выходивших с детьми из церкви после восьмичасовой мессы, оживляли площадь веселыми красками, но воздух уже густел от жары.

Он провел день в бильярдной. Утром несколько мужчин играли там в карты, ближе к обеду народу ненадолго прибавилось, но было ясно, что свою прежнюю привлекательность заведение утратило. Только вечером, когда началась передача бейсбольного чемпионата, заведение наполнилось жизнью, хоть в какой-то мере напоминавшей былую.

После закрытия бильярдной оказалось, что Дамасо бредет без цели и направления по какой-то площади, которая словно истекала кровью. Он пошел по улице, параллельной набережной, на звуки веселой музыки, доносившиеся с другого ее конца. Дамасо увидел огромный и пустой танцевальный зал, украшенный только гирляндами выгоревших бумажных цветов, а в глубине его, на деревянной эстраде, небольшой оркестр. Воздух был напоен удушающим запахом помады.

Он сел у стойки. Когда музыкальная пьеса кончилась, юноша, игравший в оркестре на тарелках, обошел танцевавших мужчин и собрал деньги. Какая-то девушка оставила своего партнера и подошла к Дамасо.

- Как дела, Хорхе Негрете?

Дамасо усадил ее рядом. Буфетчик, напудренный и с цветком гвоздики за ухом, спросил фальцетом: