Аугуст Гайлит - Тоомас Нипернаади

- Не пойду, - ответил  Нипернаади.

- И в лес не пойдешь? - спросил Яанус.

- И в лес не пойду, - отозвался  Нипернаади.

- Это худо, - сказал Яанус.

- Да, у меня другие дела, поважнее! - похвастался  Нипернаади.

- Дела поважнее? - удивился Яанус. - Тогда прощай, передай Марет привет и гляди, чтобы завтра тебя тут не было. Я, кстати, не верю, что у тебя есть нож, наверно, хвастаешь.

Попрощался и быстро зашагал в Сирвасте.

- Это Яанус приходил? - спросила Марет, когда  Нипернаади вошел в дом. - Я слышала его голос — спрашивал, почему я еще не пришла в лес на работу? Ты, надеюсь, сказал, что у меня тут небольшое затруднение: надо было дождаться, пока ты уйдешь?

- Так ты ждешь моего ухода? - мрачно спросил  Нипернаади.

- А как же? - удивилась Марет. - Ты ведь должен был уехать к своей тетке Катарине Йе?

- Завтра всенепременно уйду отсюда, - сказал  Нипернаади. - Еще засветло.

Марет помолчала, поворочалась в постели, потом спросила:

- Непременно?

- Всенепременно, - ответил  Нипернаади. - Больше мне здесь делать нечего. Да и у тебя с Яанусом, кажется, даже день венчания назначен? Даже в лес ходишь его навещать, восхищаешься его мускулами. Теперь я понял: я тут лишний и только сбиваю вас с толку. Но утром я всенепременно уйду.

- Да, - сказала Марет, - эти крепкие как кремень груди и стан, гибкий как можжевельник, достанутся Яанусу — я так решила. И даже о свадьбе мы уже переговорили — когда я была в весу. Ты и не подозреваешь, что за человек этот Яанус, тремя ударами топора валит дерево. Я стояла и смотрела: у него в руках топор пляшет, как сверкающая молния, махнул раз, махнул другой и деревья вокруг так и валятся с шумом и стоном. Чем плохо жить с таким мужем? Заработает много денег, построим себе новую хижину, а бог даст, и сети с лодками купим. С Яанусом в жизни не пропадешь, он работать любит и ни дня без дела не сидит. А ты, когда будешь жить на далеком севере в хижине из мха и бересты, не жди царицы Савской. Я и не подумаю к тебе ехать! Не такая я дурочка, чтобы ехать навещать старого матроса! О нет, царица Савская проведает кого поинтересней!

- Хорошо, - нервно сказал  Нипернаади, - завтра ноги моей здесь не будет!

- Отлично, - сказала Марет деловито. - Тем более, что есть нам уже нечего, я прямо голову ломала, чем тебя завтра кормить на обед? Ты, конечно, заплатил за харчи и квартиру, но времена нынче дорогие и от твоих денег ничего не осталось. Даже свои небольшие сбережения пришлось потратить. В самом деле, так это продолжаться не может.

Но  Нипернаади не реагировал, и Марет поднялась с кровати, с насупленным видом вышла в первую комнату, погремела там чем-то и вернулась.

- Я знаю, - сказала она, - почему ты заторопился уходить. Ты испугался Яануса. Я слыхала, как он грозился, обещал избить тебя до полусмерти, если ты до завтра не исчезнешь отсюда. А ты — трус и решил — самое время сматывать удочки. Господи, то до того труслив, что трясешься перед Яанусом, словно осиновый лист! Вон как этот парень тебя застращал!

- Я этого бахвала не боюсь, - безразличным тоном произнес  Нипернаади.

- Еще как боишься! - выпалила Марет. - Прежде ты и не заикался об уходе, ни полслова об этом, а теперь вдруг приспичило, и дня не хочешь здесь побыть! Только Яанус мог тебя так напугать!

- Не Яанус, ты меня прогоняешь.

- Я? - удивилась Марет.

Подошла к Тоомасу, а глаза у самой влажные.

- Врешь, врешь! - закричала она, колотя маленькими кулачками  Нипернаади в грудь. - Только и знаешь врать, словечка правды не скажешь! Все твои разговоры о кораблях и сокровищах Катарины Йе, все твои ожидания писем, все твои обещания вернуться сюда — вранье, все вранье! Одно вранье тянет за собой другое, ты проеден враньем как ткань  молью, ты уже не можешь быть человеком. Ничего больше не хочу о тебе знать, ни чуточки, сгинь скорее с моих глаз! Уносись отсюда как ветер, не мне тебя принуждать.

Захлюпала носом, прыгнула в кровать как котенок, спрятала голову под подушку.

Нипернаади посмотрел на нее недоуменно, подошел и положил руку на ее вздрагивающее плечо.

- Что с тобой стряслось, девочка? - спросил он сочувственно. - Я плохо обошелся с тобой?

- Плохо, ужасно плохо! - хныкала Марет. - Зачем ты гонишь меня к Яанусу, зачем заставляешь меня идти работать в лес? Я сто раз тебе говорила — терпеть не могу этого парня, ни слова о нем слышать не желаю. А у тебя только и разговоров, что Яанус да Яанус! В ото раз, когда я в лес ходила, я его и не видела, просто гуляла по лесу и с рабочими разговаривала. И только на обратном пути он меня заметил, подбежал и спросил, как я живу. Живу как живу, отвечаю, не твое дело! Больше мы и не говорили. А ты уже свадьбу устраиваешь и бог весть какие гадости говоришь! Ты такой нехороший и противный, что если бы я могла, каждый бы день тебя розгами порола, как ребенка. И не смеха ради, а всерьез, так чтобы кожа лоскутьями висела. Может, тогда ты стал бы разумным человеком.

Господи, как ты только вырос и кто только тебя учил - ты же ни на что не годишься! Как я скажу своему сыну, «Смотри, Тоомас-малыш, это твой папа!» Да у меня глаза со стыда бы сгорели, если б я так сказала. Нет, ты даже в отцы не годишься, до того ты пропащее чудовище, тебя еще надо учить да воспитывать. Тебе нужна женщина с твердой рукой, она тебя скрутит, свяжет как бочонок обручами, тогда-то ты присмиреешь, станешь послушным мужем, будешь ходить подле нее ягненком и помалкивать!

- Ты бы не хотел стать мне такой женой? - с улыбкой спросил Тоомас.

- А — чего это ради? - рассердилась Марет. - Куда мне с таки? Весь берег в Сирвасте будет смеяться — вон, скажут люди, и достался же Марет, дочери Симона Ваа, муженек, вот это чучело!

Ну вот, ты снова смеешься! Видно, в самом деле думаешь, что ты мил и хорош?! Только будь ты моим мужем, предположим на минутку, будь ты моим мужем, я бы посадила тебя в хижину под замок и начала бы тебя учить. Вымоченными в соленой воде розгами врезала бы тебе, все твое свинство из тебя выбила бы и не было бы тебе покоя ни днем ни ночью. А после того как проучила бы как следует, отвела бы тебя в баню, переодела и только потом пошла бы с тобой к людям. И даже тогда еще не гордилась бы тобой, а так сказала бы: «Достался мне в мужья лодырь, господи, как я буду с ним жить!» Вот как я сказала бы.

- Ты злая девушка! Засмеялся  Нипернаади и погладил Марет по голове.

- Ничего не злая, - возразила Марет, но с тобой ведь иначе нельзя! Хорошему мужу я была бы нежной и послушной женой, обнимала бы его, любила бы, как олененок кругами бы вокруг него ходила. А с тобой так нельзя, тебе, как артачливой лошади, надо уздой пасть стягивать — иначе сразу понесешь. Любую лошадь можно запрячь в телегу, но не всякая повезет без кнута. И ты лошадь с кнутом, только сильной рукой тебя можно удержать в упряжке. Я бы, наверное, с этим справилась, только не хочу.

- Не хочешь? - переспросил  Нипернаади и поднялся.

- Что же ты сразу ежишь? - съехидничала Марет. - Как слово не по нраву, так и пошел. Вернись, садись сюда, на кровать и теперь скажи серьезно, уйдешь ты завтра отсюда или нет?

- Уйду, - вздохнул  Нипернаади.

Марет впилась в его волосы как кошка.

- Никуда ты не уйдешь! - крикнула она. - Вот никуда не уйдешь! Ни завтра, ни послезавтра, никогда. Ты что, в самом деле хочешь, чтобы я тебя побила? Я это сделаю так же хорошо и основательно, как раньше мой отец со мной. Привяжу веревкой к ножке кровати, вымочу розги в соленой воде — и пошла писать губерния. Утром получишь первую выволочку, в обед вторую и вечером третью. И все время будешь сидеть у кровати на привязи и есть ни капли не получишь. Ох уж эти мне мужчины со своими капризами, ох, негодники — душу вынут! Скажи-ка еще раз: уходишь завтра или нет?

- Нет! - решительно произнес  Нипернаади. - Во всяком случае завтра нет.

- Вот, я сразу сказала, ты из пугливых, - торжествовала Марет. - Только  страх перед розгами еще может тебя осадить! Еще бы загнать тебя к Юстусу в лес, и счастье было бы совсем рядом!

- Счастье было бы совсем рядом, - повторил растроганный  Нипернаади. - Это ты, малышка, и впрямь хорошо сказала. Синее море, зеленые леса, ты и работа — и счастье заглядывает в каждую щелку, в каждую дырочку лачуги, как весеннее солнышко!

Он резко встал, быстро заходил по комнате, вдруг помрачнел, и широкие брови опустились на глаза. Со вздохом провел рукой по лицу, пальцы задрожали.

- Что с тобой? - испуганно спросила Марет и подбежала к Тоомасу.

- Ничего, - ответил тот и попытался улыбнуться.

- Нет, теперь я тебя не оставлю, - сказала Марет, - ты должен сказать, что с тобой.

- Опять ты не поверишь мне, - вздохнул Тоомас, - опять скажешь, что вру. Понимаешь, Марет, когда ты сказал про счастье, я был тронут до глубины души, но потом подумал, что же скажет Катарина Йе, случись мне остаться здесь надолго. Я ведь  уже написал ей, дескать, дорогая тетушка, скоро я к тебе приеду, жди и будь здорова. А сам и не приеду!

- Катарина Йе?

Девушка отпустила его, руки ее безнадежно опустились, она седла к столу и расстроенно вздохнула.