Жан Жироду - Безумная из Шайо

Пьер. Наверняка нет.

Безумная. Потому что этот изыскатель потребовал, чтобы вы совершили преступление.

Пьер. Откуда вы знаете?

Безумная. Он украл у меня боа и потребовал, чтобы вы меня убили.

Пьер. Уверяю вас, нет.

Безумная. Он не первый, но меня так просто не убьешь. По двум причинам. Во-первых, убивают как раз тех, кто проникает ко мне. Если они являются в человеческом образе, то попадают в западню и гибнут. Если забегают в образе мыши, у меня есть идеальная мышеловка с салом. Кроме того…

Второй полицейский (проходя мимо первого, который уселся с кружкой пива, принесенной официантом). Я пришел тебе на смену. Не вставай.

Полицейский. Ладно. Я тут утопленника спасаю.

Безумная…Кроме того, мне совсем не хочется умирать.

Пьер. Значит, вам здорово повезло.

Безумная. Всем живым везет, Фабрис… Конечно, по утрам, когда просыпаешься, тебе не всегда весело. Когда выбираешь в индийской шкатулке волосы на сегодня, когда достаешь искусственную челюсть из единственной чашки, оставшейся от сервиза после переезда с улицы Бьенфезанс, можно, конечно, почувствовать себя несколько чужой в этом неуютном мире, особенно если тебе совсем недавно снилось, что ты девочка и едешь на ослике собирать малину. Но для того, чтобы ощутить тягу к жизни, достаточно найти в утренней почте письмо с расписанием дел на сегодня. Письмо написано тобою же накануне – так всего разумней. Вот мой утренний урок: заштопать юбку красной ниткой, осторожно прогладить страусовые перья, написать пресловутое запоздалое письмо бабушке, и так далее и тому подобное. Затем, после того как умоешься розовой водой и обсушишь лицо не рисовой пудрой, которая совсем не питает кожу, а кусочком чистого крахмала, когда для проверки наденешь все свои драгоценности, все брошки, включая пуговицы с миниатюрами королевских фавориток, а также персидские серьги с подвесками, – словом, когда оденешься к утреннему завтраку и посмотришься не в зеркало, – оно искажает черты, – а в оборотную сторону медного гонга, принадлежавшего адмиралу Курбе, тогда, Фабрис, вы в полной форме, в полной силе, и можете снова пускаться в путь.

Пьер (приподнялся, опираясь на локоть, и жадно слушает). О, сударыня, сударыня!

Безумная. Дальше все легко, все радостно. Прежде всего, чтение газеты. Всегда одной и той же, разумеется. Сами понимаете, я не читаю современных газеток, распространяющих ложь и вульгарные сплетни. Я читаю «Голуа». И я не отравляю себе существование злободневностью. Я всегда читаю один и тот же номер – от седьмого октября тысяча восемьсот девяносто шестого года. Он гораздо лучше всех других… Там полностью напечатана статья графини Дианы о мужчинах… С постскриптумом о стрижке à la Брессан. А в последних известиях помещена заметка о кончине Леониды Леблан. Она жила на моей улице. Бедная женщина! Каждое утро это для меня настоящее потрясение. Но я не дам вам этот номер. Он зачитан до дыр.

Полицейский. В этом номере господин де Бартельми рассказывает о своем поединке с тигрицей?

Безумная. Совершенно верно.

Полицейский. Как же! Как же! Схватка маркиза с тигрицей на плантациях перца.

Безумная. Затем, когда уже примешь Карсенскую соль, но не в воде, – что бы там ни говорили, именно с водой желудок поглощает излишнее количество воздуха, – а в прянике, Шайо и в солнце и в дождь зовет тебя, и остается только одеться для прогулки. Ясное дело, это процедура более длительная. Тут без камеристки требуется больше часа: надо ведь надеть корсет, лифчик, шерстяные панталоны, а все это застегивается или зашнуровывается сзади. Я ходила к сестрам Калло, чтобы они приспособили застежки-молнии. Они были очень вежливы, но отказали: нарушение стиля.

Официант (приближается). Я знаю одну лавочку кожаных изделий…

Безумная. У каждого свои поставщики, Марсьяль. К тому же я отлично устраиваюсь: зашнуровываю все спереди и переворачиваю назад. Теперь мне остается только бросить жребий, какой взять лорнет, и поискать – впрочем, тщетно – боа, которое украл ваш изыскатель, – я уверена, что он: он же не выдержал моего взгляда, – и подвязать спицы белого зонтика к штоку – защелка потерялась в тот день, когда я ударила зонтиком кошку, подстерегавшую голубя… Этот день обошелся мне недешево: брелок с видом часовни оторвался от костяной ручки. Я так и не нашла его.

Ирма и большая часть статистов подошли ближе и слушают.

Ирма. Почему вы не хотите взять глаз косули, который мне подарил один мексиканец? Он как раз войдет в дырку; к тому же эта штука приносит счастье.

Безумная. Спасибо, Ирма. Но говорят, эти глаза иногда оживают и плачут. Я буду бояться.

Мусорщик. Я нашел маленький вид Будапешта на слоновой кости. Может быть, вам подойдет? Буда – ну прямо как настоящая!

Пьер. Продолжайте, сударыня! Умоляю, продолжайте!

Безумная. Ага, значит, жизнь вас все-таки интересует!

Пьер. Продолжайте! Как это прекрасно!

Безумная. Вот видите, как это прекрасно! Затем кольца. С топазом, если я иду на исповедь. Впрочем, нет, это нехорошо. Вы не представляете себе, как сверкает топаз в исповедальне! Настоящие молнии! «Опять вы пришли исповедоваться с чертовым оком на пальце», – говорит аббат Бриде. Он смеется, но отпускает меня через минуту – еще ни разу не захотел выслушать до конца. Может быть, потому, что я начинаю со своих детских прегрешений. Во всяком случае, я получаю отпущение за первую ложь, первое чревоугодие, но все остальные грехи – увы! – остаются за мной. Честное слово, это несерьезно… А этот что еще рассказывает?

Глухонемой жестикулирует и гримасничает.

Ирма. Он говорит, что знает одного священника…

Безумная. Пусть сам с ним и объясняется. Не пойду я исповедоваться жестами, особенно с топазом на пальце!

Пьер. Говорите, говорите, сударыня! Я не стану кончать с собой. А что вы делаете потом?

Безумная. Иду на прогулку, Фабрис. Наблюдаю, до чего дошли люди у нас в Шайо. Те, кто поджимает губы. Те, кто, проходя мимо домов, незаметно пинают стены, враги деревьев, враги животных. Я вижу, как они для отвода глаз заходят в баню, к ортопедисту, к парикмахеру, но выходят оттуда грязные, хромые, с накладными бородами. На самом деле они просто колеблются, что́ им лучше выкинуть: насмерть искалечить платан у музея Гальера или подбросить отраву собаке мясника с улицы Бизе. Из всех моих подопечных я называю только этих двух; я видела их совсем крошечными. Для того чтобы бандиты потеряли всякую способность вредить, мне надо поравняться с ними и обойти их слева. Это довольно трудно – преступники ходят быстро, но у меня крупный шаг, не правда ли, друзья мои? Никогда платан не давал столько стручков и пуха! Никогда пес мясника с улицы Бизе не бегал веселей!

Полицейский. И без ошейника. Уж я до него доберусь!

Официант. Этот негодник бегает даже на улицу Иасент – ворует там в мясной.

Ирма. Одна только борзая герцогини де Ларошфуко все время худеет.

Безумная. Это совсем другое дело. Герцогиня купила ее у человека, который не знал настоящего имени пса. Всякая собака худеет, если ее зовут другим именем.

Мусорщик. Я могу прислать ей кого-нибудь из алжирцев. Они все знают об арабских собаках.

Безумная. Хорошая мысль! Пришлите. Она принимает по вторникам от пяти до семи… Вот что такое жизнь, Фабрис. Нравится она вам теперь?

Пьер. Она замечательна, сударыня.

Безумная. Где моя пуговица, полицейский?.. А ведь я рассказала вам только про утро. Настоящая игра начинается за полдень.

Пьер. Боже мой, вот они!

Все рассеиваются. Подходит Изыскатель.

Изыскатель. Пьер, я за вами.

Пьер. Мне и здесь хорошо.

Изыскатель. Я не спрашиваю вашего мнения. Идемте.

Безумная. Нет.

Пьер. Отпустите меня, сударыня!

Безумная. Нет.

Изыскатель. Сделайте одолжение, отпустите руку этого господина.

Безумная. В жизни не сделаю вам никакого одолжения!

Изыскатель. Тогда вас заставят. (Пытается схватить Безумную за руку.)

Она бьет его по голове металлической зажигалкой.

Пьер. Сударыня…

Безумная. А вы – ни с места! Этот субъект требует, чтобы я отпустила вашу руку. Пусть попробует вырвать ее! Я держу вас за руку для того, чтобы вы под руку отвели меня домой: я ужасная трусиха.

Изыскатель настаивает на своем, она бьет его по голове колокольчиком. На звон появляется Ирма и хватает Пьера за другую руку. Изыскатель еще решительнее пытается оторвать ее от Пьера. Безумная свистит. Появляется Рассыльный, за ним Полицейский, за ним Мусорщик, за ним Глухонемой.