Андрей Малыгин - Зеркало, или Снова Воланд

Прохаживаясь при полном параде по набережной и ее окрестностям, он частенько раскланивался знакомым красоткам и, неминуемо проходя мимо изваяния прославленного земляка, всякий раз с робким сомнением в сердце задавал тому один и тот же классический вопрос. Знаменитый же поэт задумчиво, скрестив руки на груди, напряженно хмурил высокий лоб, и по устоявшейся традиции баловал Стрижевского утвердительным заявлением из своего известного произведения, что есть женщины в русских селеньях, а Евгений Аркадьевич в ответ удовлетворенно хмыкал и, покачивая головой, начинал усиленные поиски новой кандидатуры.

Так вот, получив очередное благословение поэта, стареющий ловелас поймал в фокус зрения первую лавочку слева по ходу движения и от неожиданности даже вздрогнул и испугался. На ней, закинув нога на ногу, в расслабленной позе, как прекрасный мираж, как цветущий оазис среди голой пустыни, находилась какая-то поразительная красавица, что в самый первый момент воспринималось как-то даже неестественно. Причем, как ни странно, в совершеннейшем одиночестве.

Мысли Стрижевского все разом спутались и потерялись, и он механически на вмиг ослабевших ногах еще некоторое время продолжал ставшее теперь уже бессмысленным движение. Но тут же каждой клеточкой своего организма понял, что непременно должен вернуться обратно и во что бы то ни стало сделать попытку завязать с ослепительной дамой знакомство. Ну чем черт не шутит, а вдруг повезет! В жизни ведь всякое может случиться. Евгений Аркадьевич почувствовал, как кровь бросилась в тронутые сединой виски и лихорадочно застучала. Он повернул назад и, не сводя с незнакомки восхищенного взгляда, несколько театрально опустился на другой конец лавочки. При этом дама лишь скользнула взглядом по Стрижевскому. На какое-то мгновение взоры их встретились, и Евгений Аркадьевич почувствовал, как его восторженное сердце тут же ужасно занервничало и забеспокоилось. Ему показалось, что вместе с пойманным взглядом восхитительно красивых волнительных глаз он выпил целую чашу божественного нектара.

Когда же Стрижевский перевел взгляд на миниатюрную ножку незнакомки, то и вовсе ощутил небывало страстное желание вот сейчас же, здесь, без всяких предисловий опуститься перед ней на колено, осторожно снять эту милую замшевую туфельку, словно сказочный хрустальный башмачок и, припав к царственной ступне, скользнуть губами по ее изящным маленьким пальчикам, а затем прижаться щекой… От нахлынувших чувств и такого сумасшедшего соблазна у него даже в горле пересохло, а внутри откликнулась непонятная нервная дрожь, и он наконец-то первый раз в жизни понял, о каких именно женщинах постоянно намекал ему знаменитый земляк. Да, теперь это было очевидно…

Евгений Аркадьевич с трудом оторвался от столь желанного видения и, отвернувшись, какое-то время просидел с отсутствующим взглядом, судорожно пытаясь подыскать подходящую тему или повод для знакомства. Наконец глаза его ожили и засуетились, а лицо приобрело осмысленное выражение. Он почувствовал, что действовать надо без промедления, потому что сейчас оно, это самое промедление, по высказываниям кого-то из знаменитых людей, просто смерти подобно… Мысленно пробежавшись по их предстоящему диалогу, он постарался представить возможную реакцию незнакомки, но почему-то не смог. Но это уже было и неважно. Набравшись робкого мужества, он сделал глубокий вздох, открыл было рот и повернулся в ее сторону, но… вместо очаровательной красавицы, к великому огорчению и крайнему изумлению, на ее месте увидел какую-то страшную носатую старуху в засаленной темной тужурке, которая, что-то жуя увядшим беззубым ртом, хищно смотрела на него.

От подобного поворота событий у Стрижевского еще раз все оборвалось внутри. Он живо вскочил, отчаянно крутя по сторонам головой и боясь поверить в то, что, пока он мучительно медлил, соображая, с чего же начать знакомство, царица грез его успела испариться. Наконец, вроде бы заприметив знакомые очертания где-то метрах в пятидесяти от себя и больше уже ни о чем не раздумывая, Евгений Аркадьевич бросился бегом по бульвару в сторону Красной площади и метров через двадцать, конечно же случайно, чуть не сбил спутника загорелого мужчины в берете и с тростью в руке, который каким-то чудом все же сумел увернуться.

Надо сказать, что действия Стрижевского не остались незамеченными и для его ближнего окружения. Один неприметный молодой человек в темно-сером костюме сказал себе под нос какие-то цифры, качнул головой и энергично направился вслед за удалявшимся ловеласом.

— И куда это он так резво рванул? Словно белены объелся! — удивленно воскликнул чуть не сбитый Евгением Аркадьевичем мужчина, оказавшийся Шумиловым Валерием Ивановичем. — Прямо ничего уж не видит перед собой…

— И в этом вы исключительно правы, уважаемый, — согласился его напарник, оказавшийся, как вы понимаете, главой могущественного ведомства. — Ничего удивительного в том нет, что человек погнался за призрачным счастьем. Таких примеров, вы сами знаете, хоть пруд пруди. Ну, как говорится, и скатертью ему дорога, — и, пристально взглянув на собеседника, произнес: — Насколько я осведомлен, у вас есть большое желание взглянуть на тот неведомый вам облик соблазнительной Филомены. Не так ли? Ну что ж, пожалуйста, не возражаю. Для полноты ощущений будет самое то. Хотя и времени у нас осталось немного, — взглянул он на наливавшееся сумерками небо. — А вот и она сама.

И тут Шумилов увидел, как с правой по ходу их движения лавочки поднялась молодая женщина во всем черном и изящной походкой не спеша направилась к ним. Он тут же почувствовал как всему его телу передалось необыкновенное трепетное волнение, а чувствительное сердце, подпрыгнув, в который уж раз за последние дни торопливыми скачками помчалось навстречу новому, пока что еще неизвестному и таинственному созданию…

Мы не станем описывать ощущения Валерия Ивановича от встречи с Филоменой в облике сказочной красавицы. Скажем лишь, что они были не менее впечатляющими, чем воскресным вечером от общения с ужасной старухой. Но иного, как вы понимаете, здесь и быть не могло…

Через какое-то время находившиеся в этом районе отдыхающие с удивлением заметили, как неожиданно быстро вдруг стало темнеть, но головы фонарей почему-то не зажигались. К подножию памятника Некрасову подкатила какая-то совсем необычная диковинная карета, запряженная тройкой черных, как сажа, вороных коней, из которой выскочил какой-то мальчишка и приблизился к стоявшим неподалеку двум мужчинам.

— Мессир, надеюсь, теперь-то вы уже не обидитесь, что я так вас назвал? Нам пора. Последняя четверть луны…

И тут же шепнул Шумилову:

— Прощайте, мой друг Бегемот просил передать, что наша почта не так часта, но зато безошибочна. Возможны известия, и чаще с доставкой на дом…

— Да, я сейчас, — властно отозвался «Воландин» и, обращаясь к своему собеседнику, добавил: — Прощайте, Валерий Иванович, и помните: verba volant, scripta manent — слова улетают, написанное остается. Ваши дальние предки были далеко не глупы. Верьте мне, и у вас все получится.

И тут Шумилов заметил, как зеленая искорка в правом глазу гостя начала медленно угасать.

«Прощайте», как гулкое эхо, разнеслось по округе в густеющем на глазах сумраке вечера, и две темные фигуры, быстро скользнув к экипажу, растаяли в его черноте. И тотчас же позади кареты вспыхнули два бледных факела, выхватив из наливающейся темноты маслянистые лица молодых негров в белых тюрбанах и серебристых ливреях, стоявших на запятках удивительного транспорта.

Возница в широкополой шляпе уверенно хлестнул нетерпеливых лошадей, и те, хищно фыркнув и выбив копытами снопы серебристых искр, дружно сорвались с места и стремглав помчались по набережной в сторону бывшего губернаторского дома. И тут же следом за ними где-то сзади вспыхнул и прорезал темноту яркий свет автомобильных фар, и пара милицейских автомашин, включив на полную громкость сигнальные сирены, бросилась в погоню за удивительным экипажем. Но перед самым художественным музеем, в районе знакомой беседки, неизвестно откуда на набережную вдруг опустился густейший туман, словно белое молоко, окутавший все вокруг, и, спутав при этом карты преследователей, спрятал от их ярких назойливых глаз фантастический транспорт.

Некоторые свидетели клятвенно утверждают, что в районе Стрелки, где русло реки Которосли впадает в полноводную Волгу, собственными глазами видели, как что-то темное и большое, похожее на черную карету, запряженную тройкой лошадей, взвилось в воздух и, быстро уменьшившись, растаяло в надвигающихся сумерках.

Согласитесь, что о достоверности необычных фактов всегда непросто судить. Ведь каждому может свое померещиться. Вон, к примеру, один крепко подгулявший гражданин, проживающий в частном доме в районе Коровников, утверждает, что в тот самый день, выйдя покурить на крыльцо, увидел что-то странное в небе, задрал голову, чтобы получше рассмотреть, и, свалившись на землю, при этом сломал себе два ребра. Вот так-то, уважаемые читатели. А уж впрямь ли увидел что или с пьяных глаз ему все это померещилось, на самом деле никому неизвестно.