Сергей Дроздов - Правдивые байки воинов ПВО

Ага, как бы ни так! Издалека снова блеснули огоньки. Показалось? От недоброго предчувствия засосало под ложечкой. Так и есть. В потоке машин знакомо выделялся тягач ЗИЛ-131, упрямо тянущий ракету по знакомому маршруту. Сержант присмотрелся. … Ба! Знакомый радиатор.

Надо же, ускользнули все-таки! Вырвались. Ушли.

Что делать? Снова попытаться остановить? Одного взгляда на отрешенно-сосредоточенные лица, видневшиеся сквозь заляпанный ветровик, было достаточно, чтобы отказаться от такой затеи. Стало ясно – ЭТИХ уже не остановит ничто! ЭТИ пойдут до конца. На щеках – застывшая бледность, в глазах – холодная решимость самураев. Дескать, врешь, не возьмешь! Стрелять по колесам, кидаться в героическую погоню, использовать другие методы принудительной остановки этого очумелого «ракетовоза» полное безумие в двух шагах от центра города (и от штаба нашей армии, кстати). Населенный пункт надо было спасать.

Дальше постовой только расчищал для этих зачарованных олухов перекресток во избежание аварии.

Может быть, он приговаривал про себя слова генерала Бессонова из «Горячего снега»:

Все, что могу, братцы. Все, что могу!

Было похоже, ребята втянулись в процесс. А что? Дорога знакомая. Путь свободен – все разбегаются. Бензина – под пробку. Всей работы – четыре раза сбросить газ, да четыре раза баранку повернуть. Налево. Без вариантов и изысков.

Но на «хвосте» у них уже плотно «висел» начштаба. Еще через «виток» присоединился комбат. Короче говоря, зажали, притерли, остановили. Выдернув из кабины прибабахнутого водителя, Серега сам сел за руль. Переехали, наконец, на левый берег.

Там деловито и быстро развели обоих «любителей автоспорта» по разные стороны от машины, где каждый из них «огреб в торец». Для приведения в чувство.

А как еще? Дураков учить надо. Ехать-то еще далеко – по шоссе, по речкам, по морю.

Тронулись тем же порядком. Только старшие третьей и четвертой машин поменялись местами. И доехали! Без приключений, без особых трудностей, единым духом. Даже ни разу не останавливались!

Как можно попасть на остров? Странный вопрос, конечно же – морем. Ну, еще по воздуху вертолётом. Но этот способ затратный, от наших желаний никоим образом не зависящий и не часто для нас, островитян, используемый. На моей памяти не более десяти раз прилетала вертушка просто так – с почтой, с пассажирами. Чаще – либо с начальством, либо по какой другой служебной необходимости или по санзаданию. Отдадим должное товарищам летунам, при случае брали на борт столько народу, сколько впихнуть могли. Пусть не совсем комфортно, рисково, зато «быстро, выгодно, удобно».

Вспомнился один из полетов, почти буквально повторивший старый анекдот. Офицера отправили служить на «точку» и предложили выпрыгнуть к его новому месту службы с 20-метровой высоты. На просьбу снизиться пониже пилоты ответили, что, мол, ниже нельзя, иначе оттуда снизу запрыгивать начнут. Над анекдотом этим мы смеялись, ещё будучи курсантами. Не думал, что через десяток лет офицерской службы, навидавшись всякого, научившись уже мало чему удивляться, стану свидетелем подобной ситуации.

Возвращаюсь из отпуска, узнаю, что в облёт по островным подразделениям пойдёт вертушка. Хоть и дальний крюк получается, а все лучше тарахтеть, сидя на скамеечке, чем добираться неизвестно как, на чём и, главное, сколько времени. А так другие места посмотришь, знакомых повидаешь и гарантированно домой попадешь. Летели вдвоем с лейтенантом-строителем, ему «выходить» надо было на Моржовце (тоже то ещё местечко!). На том островке, размером с наш Кумбыш, стояла отдельная РЛР, а на другом его конце отбывало командировку отделение стройбатовцев, что-то там строили или доламывали – не суть.

Лейтенант возвращался из города, вёз своим бойцам подарки – всякую муру для дембельских альбомов. Прилетели на Моржовец, сели рядом с ротой, чего-то сгрузили, что-то забрали, поднялись, отлетели чуть южнее к расположению строителей. Снижаемся. «Бортач» сдвигает дверцу и что-то на ухо кричит лейтёхе (в вертолётах пассажиры так и беседуют – на пределе напряжения связок и активной жестикуляцией), тот соглашается.

Поясняет мне:

– Буду десантироваться. Площадки нет, а снег глубокий, сесть нельзя.

– Какая высота? – спрашиваю.

– Да кто её знает, обещают метра три. Вы мне сумки потом сбросьте, только не на голову.

Видно, у парня опыт такого «десанта» уже был. Шапку завязал, шинель у коленей брючным ремнем перехватил и – прыг солдатиком. Гляжу – по самые плечи в сугробе торчит далеко-о-о внизу.

Это ж с какой высоты надо лететь, что бы тебя, как сваю, на полтора метра в плотный мартовский снег вколотило? Швырнули мы ему его сумки, помахали ручкой, дальше пошли. В снежной круговерти «на глазок» мне высоту определить было сложно, но вспоминая прыжок лейтенанта и время полёта его сумок, думаю, не меньше пяти метров он летел.

Такой вот анекдотец.

Всё-таки основной путь к нам был по морю. Остров наш не в океанском безбрежье находился. Дельта Северной Двины это целая сеть речушек, проток, островков. Ещё несколько километров собственно по морю было. В летнее время фарватер был обозначен. Зимой добирались примерно тем же путем, на реках – по знакомым ориентирам, а на море дорога вешками обозначалась.

Помимо полкового транспорта нередко добирались с помощью местных жителей. Народ и армия и вправду были едины.

Ну или хотя бы крепко дружны.

Иногда полковой оказии, чтобы добраться из Архангельска, приходилось дожидаться подолгу. То штормовое предупреждение, то поломка, то «в плане нет». Все мы знали заветные адреса в посёлках бесчисленных лесозаводов, в прибрежных деревеньках, куда можно было обратиться с просьбой довезти до Кумбыша.

Какие же всё-таки замечательные люди эти поморские мужики!

Иной поворчит, покряхтит, непременно посетует на нехватку бензина, чертыхаясь, дернет шнур старенького «Вихря»… и – день ли, ночь ли, погода иль ненастье, трезв ли сам или навеселе – везет безотказно.

Всегда вспоминаю с теплотой этих чудных людей с их застуженными глотками, заскорузлыми руками-лопатами, грубоватыми присловиями и добрейшими сердцами. Испокон веков жили они в крепких просторных избах с дверями, не знавшими запоров, радушные и приветливые.

И ещё. Не припомню случая, что бы на зимней дороге у одинокого прохожего не притормозила бы машина. Дивные были времена!

А теперь о поездках на наших катерах. Кораблики были – ничего себе, крепенькие и вместительные «Ярославцы», с приличным ходом.

Кучу разного груза могли взять, а уж народу в хорошую погоду – сколько ни посади. Специально никто не считал, но при нужде человек до тридцати за раз можно было перевезти. Тут главное – разместить всех не в одном месте. Другое дело, что такой необходимости почти никогда не возникало. Но, как говорится, не без исключений и, как всегда, не в лучшую из погод.

Конец октября – поздняя осень. Не по календарю, понятно, а по фактической погоде. На малых реках бакены с фарватеров уже сняты, навигация – только по основному руслу для больших судов. Для «маломеров» же – всё, прощаемся до будущей весны. Все редкие деревеньки затаились по тёмным берегам. Сообщение возобновится только уже по зимним дорогам. Затаиться должен был и наш Кумбыш. Ему до ледостава и полноценного зимника ждать ещё ого-го сколько. Море – не речка, солёное да волнистое, замерзать будет дольше. А потому до зарезу понадобилось сделать ещё пару рейсов с острова и обратно.

Во-первых, что-то, как всегда, не успели завезти из продуктов и имущества, во-вторых, кто-то отправлял семьи на период бездорожья по домам или в отпуска засобирались, женщины хотели с детьми в поликлинику. К тому же, надо было вывезти демобилизующихся солдатиков. Так называемых «партий» традиционно на острове формировалось две. Нулевая – до ноябрьских праздников – убывала со всеми удобствами, катером. В неё попадали лучшие, дисциплинированные, сознательные, да и просто хорошие. Остальные зубами щёлкали до конца декабря и убывали на материк пешком, ледовая дорога для машин в это время ещё была не пригодна. В общем, ясно – бойцов с острова тоже надо было вывозить, оставить – себе дороже.

Да и чисто по-человечески понятно парни отслужили, чего ж не отправить, если есть возможность?

Белое море на первый взгляд не кажется серьёзным – больших глубин не много, само по себе небольшое. Если штормит, то волна невысокая, хотя частая и какая-то злая. Любое море – не прудик в тенистом парке.

Кто об этом забывает, может горько пожалеть, если, конечно, успеет.