Анна Джейн - Игра с огнем

То, что ник, с которого отправлялись сообщения Ланде, значился как «Черри», беловолосого парня не слишком волновало.

А Марина ответила достаточно быстро, как будто бы терпеливо ждала сообщения от парня.

Марина J: Ничего страшного) Чем ты занят?

Черри: Нервирую окружающих)))

Марина J: Правда?

Черри: Аха

Черри: Правда)

Марина J: Так у тебя все нормально? Не могу дозвониться до тебя…

Черри: Телефон сломан. А так все отлично! Был немного занят с братом. Этот гренадер достал меня по самые гланды.

Черри: Ты как? Окейно?

Она принялась печатать ответ.

Ланде, ожидая его, забрал ноут с роутером в свою комнату и продолжил достаточно увлеченно переписываться с Мариной. Он отлично мог подделывать стиль Черри. Ему, правда, было слегка неловко за то, что симпатичную и милую девушку с чуть задранным кверху носиком все время игнорирует зеленоволосый «олух». Одновременно с перепиской парень думал о том, что случилось с Денисом, но звонить пока не решался – если с другом случилось… то, о чем говорил вечно пьяный идиот Челка, то ему явно не до друзей.

Надо заметить, больше о Дэне Ланде и Черри никому не говорили.

А Челка поведал обо всем лишь подошедшим друзьям-одногруппникам, которые, справедливости ради надо заметить, и так подслушали половину разговора.

– И чего теперь он будет делать? – спросил кто-то из музыкантов.

– Жениться, – с отвращением ответили ему. – Или алименты платить.

– Так это еще доказать надо, что чилдрен – его. Анализы, все такое…

– Чилдрен – это не один ребенок, это несколько. Сплюнте! Дэнву такое не надо! – тут же сказал со ржачем кто-то, явно хорошо знакомый с английским языком.

– Он же Лаки Бой, его пронесет, – возразили ему.

– А может, он сам захочет в загс валить?

– Точно, – заржал вдруг Челка, что у него на телефоне осталось то самое видео из «Алигьери», и его видели еще не все друзья-приятели. – Гляньте сюда, смотрите, какой Смерчуга клевый был, когда предложение по пьяни Машке делал! Это мы в «Чистилище» тусили. Весь народ угорал.

Парни тут же с интересом уставились в экран его мобильника.

– Только не базарьте про Дэна никому, – предупредил музыкантов Челка после того, как они, славно поржав, посмотрели то самое видео и скачали его к себе на телефоны. Ребята, словно болванчики, закивали и пообещали держать рты на замках.

Как ни трудно догадаться, обо всем случившемся довольно быстро стало известно большому количеству народа. Как это произошло, история вновь вынуждена умолчать. Но среди народа стали ходить самые интересные слухи, жаль, что до Смерча они так и не дошли.

Мы провели вместе неплохой день и вечер. Лера, которая, как оказалось, воистину была идеальной женщиной, сама приготовила вкусный ужин. Я вызвалась ей помогать, и мы, как подружки, проболтали на кухне обо всем на свете, к изумлению своего сыночка. А он, кстати, не просто так болтался на кухне, как это, к примеру, делает мой братец обычно, а тоже помогал, причем его помощь была куда более значимей, чем моя. А еще он не ныл и не канючил традиционные для голодных мужчин фразы: «Когда же будет еда-а-аа? Я голодный, сейчас умру. Чего вы там так долго возитесь?!» И этим заслужил мое молчаливое одобрение, хотя я видела, что его синие глаза явно были голодными. Умеет он все-таки скрывать свои чувства. А еще умеет убалтывать. За время, проведенное в компании его и его матери, я наслушалась кучу забавных историй, так что забыла о времени и от души насмеялась.

Лера, красиво сервировав стол, усадила нас с Дэном за него в большой комнате с камином, именуемой у них в доме столовой. Несмотря на то что эта женщина была вроде как женой состоятельного мужчины, она умела отлично готовить и, как оказалось после, для этого даже проходила специальные курсы.

– К сожалению, наш папа в отлете, – объявила грустно Лера. – Этот его вечный бизнес, сделки, партнеры отнимают у него кучу времени, да, Денис?

Тот кивнул, отодвигая мне стул. Он вообще был галантным и куда-то далеко запрятал свои извращенско-лапательские наклонности и просто улыбался мне, а один раз, когда решил убрать с моих волос непонятно как попавший туда кусочек зеленого салата, коснулся мимоходом губами щеки, правда, не забыл при этом шепотом добавить:

– Тыква.

А Лера продолжала:

– Поэтому мы будем ужинать втроем. А вот, кстати, и наш папа. Смотри, Маша.

– Где? – удивилась я.

– На стене, на портрете, – рассмеялся Дэн, открывая по просьбе матери бутылку красного полусухого вина.

Я глянула на стену и уставилась на большой семейный портрет в тонкой золоченой раме. Маслом на нем были изображены Лера, такая же красивая, как и сейчас, только с куда более длинными волосами; щеголяющий своими ямочками на щеках от улыбки Денис в возрасте лет двенадцати – в это время он был уже красавчиком, и взгляд у него был озорной-озорной; а третьим человеком, изображенным рукой неизвестного, но крайне умелого мастера, был мужчина в деловом костюме и совершенно обычной, но приятной, даже, может быть, благородной внешности: кажется, высокий, крепкий, русоволосый, с небольшими залысинами и орлиным носом.

Мама, папа и их сын. Изображены во весь рост, сидя. Два поворота головы в три четверти и один анфас. Лера – счастливая, Денис – радостный, его отец – умиротворенный. Все они сидели на кожаном диване под открытым окном, из которого вырывались солнечные лучи, освещающие пространство и делающие лица членов семьи Смерчинских оживленными и светлыми. Казалось, что их семья – некий символ гармонии.

Я вновь перевела взгляд на лицо отца. Нет, все-таки, Дэнка пошел не в папу – это факт. Но и на мать он не похож. Может, он пошел в Даниила Юрьевича?

– Отличный портрет! – Я решила щегольнуть своим образованием и выдала им все, что пришло мне в голову насчет работы: и про то, что внешнее сходство есть, и про то, что внутренний мир, характер, похоже, переданы прекрасно, и про удачный фон, и про то, что мне вдруг этот портрет напомнил работы Ван Дэйка.

Мать и сын переглянулись и дружно рассмеялись, а после чего Лера предложила начать трапезу. Она же первой подняла бокал с темно-рубиновым вином, я последовала ее примеру, и мы выпили, как изящно выразилась женщина, за «огненноволосое чудо Дениса», то есть за меня. От этого я даже смутилась. А Сморчок, поддержавший маму, довольствовался виноградным соком и лыбился довольно-предовольно.

И как он только в тот раз с моими родственниками столько за столом просидел?

В конце ужина Дэн оставил нас одних на пару минут. Правда, я уже так привыкла к его матери, что воспринимала ее как подружку. Иногда мне казалось, что и с сыном она старается общаться на равных.

– А ты мне нравишься, – дружелюбно глядя на меня, сказала Лера. – Очень милая. Очень. Я тебя не смущаю? Иногда, когда я выпью вина, я становлюсь очень общительной и говорю много. От шампанского и коктейлей такого эффекта нет, только от вина. Не знаю даже почему, – Тебе понравилось у нас?

– Да. А еще вы… ты очень красивая! – честно сказала я ей. – И общаться с тобой здорово. Я бы не подумала, что у тебя есть такой взрослый сын.

Хозяйка дома кивнула.

– Спасибо, Маша, это хорошо. Чтобы быть женой обеспеченного и уважаемого человека из хорошей семьи, нужно приложить немало усилий, – слегка невесело отвечала она. – Я должна всегда быть на уровне. В наших кругах зачастую бывает так, что мужчин оценивают по толщине их бумажника, а женщин – по внешнему виду и умению эффектно подать себя. Приходится стараться, детка. Чтобы быть на уровне, мне пришлось даже учить языки: английский и французский. Тогда Денис был еще маленьким, ему было лет девять или меньше, и мы начинали учиться у репетитора вместе. Было весело. Французскому нас учил настоящий парижанин. Наш папа «выписал» его к нам. Мне тогда казалось даже, что мы живем в каком-нибудь XIX веке, в усадьбе.

Она улыбнулась, вспомнив что-то забавное.

– Ого, он уже тогда хотел выучить языки? – удивилась я, а мои головастики мигом нашли умельца-художника, который парой небрежных мазков изобразил мелкого Дэна, этакого хорошенького веснушчатого ботана, с жутко умным лицом и в круглых очках. Я в девять лет хотела только мультики смотреть и гулять с друзьями.

– Да, – кивнула его мама. – У него идея фикс была прямо. Денис всегда был умненьким. На собраниях никогда не краснела за него, хотя нет, краснела – когда его перехваливали. А это случалось очень часто. Но, знаешь, Маша, Денис никогда не зазнавался и не гордился. Ни своим положением, ни оценками, ни внешностью – да-да, я думаю, ты будешь согласна со мной, что он – красивый мальчик. – Она отпила глоток рубинового вина. – Мне кажется, иногда ему тяжело. С ним общается столько людей, и многие – я уверена – из-за его положения.

– Согласна. Согласна, что он красивый, – сказала я, непонятно от чего занервничав, словно была ученым и пыталась доказать простые истины другому исследователю, не такому искушенному, как я. – И что вокруг него столько людей – тоже. Но, ты знаешь, твой сын – очень хороший человек. И люди его любят не за то, что он богат и щедр, и за то, что у него есть байк «Выфер», и крутой телефон, и ВИП-карта в лучший клуб города. Ну, за это тоже любят, но больше – за его особенность. Дэн – особенный.