Вячеслав Малежик - Снег идет 100 лет…

– Александр Петрович, что-то не так? – спросил Серега Соколов.

– Нет, Сережа, все так… Я тобой доволен; хочу тебя познакомить с одним из тренеров взрослого «Динамо».

– А зачем?

– Пошли-пошли… Много будешь знать, скоро состаришься.

Они подъехали к противоположному борту, где стоял Виноградов.

– Ну здорово, хоккеист!

– Здравствуйте.

– Как поживаешь, где живешь, как учишься?

– Да здесь рядом живу, на Палихе. Учусь? Да нормально учусь, без троек, но и не отличник.

– Я, знаешь, тоже отличников не люблю…

– А я не говорил, что я их не люблю. У нас парень есть в классе, Стрелков его фамилия, так мне он нравится. Он столько всего знает, с ним так интересно. А я? Я просто хоккей очень люблю… А когда я чем-то увлечен, то, знаете, меня не хватает на что-то еще.

– Вот ты какой парень!

– Какой?

– Да ершистый, со своим мнением. Это, с одной стороны, хорошо, но ты все-таки следи за своим языком.

– Так у нас же оттепель!

– Это ты откуда взял?

– В газетах прочитал.

– А-а-а… Ты вот что… Можешь завтра на «Динамо» на тренировку заскочить? Я хочу тебя главкому показать. Кстати, звать-то тебя как?

– Серегой… А я хотел бы вместе с ребятами из своей тройки показаться.

– Я бы, ты бы… Здесь я говорю, что надо, а хотеть не вредно… Так придешь? Серега?

– Я подумаю…

– Чего думать, Сережа, – встрял в разговор Александр Петрович, – такие предложения делаются один раз. Ты представь, это же «Динамо» – Крылов, Жибуртович, Петухов…

– Хорошо… Когда и куда завтра?

– Завтра после школы в 14:30 у таблицы футбольного первенства. Знаешь, где это? – спросил Виноградов.

– Знаю. Я приеду. Что с собой взять: коньки, клюшку, форму?

– Приезжай сам, на месте разберемся.

– Договорились, мне можно идти?

– Иди…

Серега пошел в раздевалку уверенной, даже с каким-то вызовом походкой.

– Какой парень! Александр Петрович, где ты его нашел? – отрывая взгляд от Соколова, спросил Виноградов.

– Да нигде я его не искал. Пришел сам и записался в секцию.

– Ты знаешь, в нем есть характер. Такие в спорте, а особенно в игровых видах…

– Да почему только в игровых, да и не только в спорте… В жизни.

– Но наша-то жизнь это спорт, поэтому нам его нельзя упустить. Кстати, ты обратил внимание на его физиономию? Что-то в ней от Пушкина есть – этакое зверино-первобытное.

– Владимир Сергеевич, да просто мужик в нем есть, вот и все, – усмехнулся Александр Петрович.

– А взгляд?! Он же по возрасту в общем-то пацан, но удар держит. Спасибо за парня. Главное – довести до ума.

– Вы уж там постарайтесь, думаю, к Олимпиаде 64-го из него может получиться отличный центр. А как тебе его фраза «я хотел бы с ребятами из своей тройки показаться»?

– Да, орел…

Довольные друг другом Александр Петрович и Владимир Сергеевич вышли со стадиона и на трамвае поехали в сторону метро «Ботанический сад».

Серега тем временем шел домой на свою Палиху, не очень заморачиваясь на обещания этого представительного дядьки в пальто с воротником из каракуля, которое было надето на динамовский тренировочный костюм, проглядывавший под модным красным шарфом. Он пересек площадь Коммуны, на которой главенствовал театр Советской Армии. Кто-то ему рассказал, что среди архитекторов был организован конкурс на лучший проект театра. Победил проект Алабяна, которому за день или за два до окончания срока пришла в голову мысль сделать это здание в виде символа советской эпохи – пятиконечной звезды. И Алабян выиграл. И теперь это здание с бессмысленными и бесполезными углами стоит, занимая громадную территорию.

«Какой дуризм, эту звезду можно увидеть только с высоты самолета, а полеты над Москвой, говорят, запретят», – думал Сергей Соколов.

А еще он размышлял об игре не только за «Динамо», но и за сборную страны. Иногда занозой приходила мысль, что же будет с Костей и Вованом, но он ее отгонял, уверяя себя, что все как-то удачно разрулится. Он пошел по Селезневке и, не доходя до популярных Селезневских бань, повернул направо.

«Сюда Тарасов армейских хоккеистов приводит, снять усталость и просто попариться… Трегубов, Сологубов… Наверное, с ними не успею сыграть, они же ветераны, а вот Локтев, Александров… почему бы и нет…» – рассуждал Серега сам с собой.

По пустынной улице ехал ГАЗ-51, к которому на коньках прицепился пацан лет одиннадцати-двенадцати. Скорость была около сорока километров в час, и парень, пытаясь перехватить поудобнее руки, оторвался от кузова грузовика и полетел по диагонали на встречную полосу, по которой двигалась «Победа» – автомобиль, так популярный в нашей стране в 50-е годы. Дальше все происходило на инстинктах. Сергей, не успев даже понять, что произошло, бросился навстречу летящему по льду мостовой пацану, пытаясь затормозить его движение под колеса. «Победа» затормозила и юзом продолжала двигаться в сторону двух парней. Они встретились, и легковушка перепахала ногу Сереге Соколову. Бледный водитель «Победы», еще пара свидетелей загрузили Сергея в легковой автомобиль, и «Победа» рванула в сторону Склифа. А горе-конькобежец сбежал.

Борьба за ногу Сергея продолжалась более полугода. Ногу не ампутировали, но она стала сохнуть. Не знаю, может быть, в настоящее время, используя методы доктора Илизарова, можно было бы спасти Соколову Сергею Михайловичу ногу, но в 1960-м… Вы же помните, Юрий Гагарин еще в космос не летал…

Так не состоялся у нас в стране хоккеист Сергей Соколов, который был бы сверстником Харламова и Мальцева, Михайлова и Якушева. А зная его характер, может, мы потеряли и хорошего тренера.

Но как нам судить о промысле Божием? Такие натуры, как Сережка, не пропадают. Цельность его характера, упертость не дали ему утонуть и затеряться.

Всеобщая шизофрения – увлечение рок-н-роллом, а потом «Битлами» захлестнула Москву. И Серега пропал. Он никогда не занимался музыкой с педагогами и скорее, будучи спортивно одаренным парнем, с насмешкой относился к соседям по двору и школе, которые гоняли гаммы, вместо того чтобы гонять мяч и шайбу, занудливо выводили ненавистные этюды и арпеджио на своих инструментах.

Брат Толик, от рождения слепой, как крот, естественно, не мог соперничать со старшим – спортивным и успешным, главным заводилой во дворе, Серегой. Но Толик учился музыке и подавал определенные надежды. Слушая, как Толик играет всяких Бетховенов и Моцартов, Сережа неожиданно для себя открыл, что музыка – это целый мир. Бесповоротно поразил Сережу Толик, когда разучивал музыку к спектаклю «Пер Гюнт» Грига. «Танец Артемиды» и «В пещере горного короля» норвежского композитора особенно удивили и заставили задуматься старшего брата.

Но еще больше, чем классика, Серегу увлекла музыка, которую он услышал от друзей. Это было еще во времена занятий хоккеем. Рок-н-ролл не передавали по радио. И по телевизору, даже во время больших праздничных концертов его никто не исполнял. Но было в нем что-то такое, что заставляло быстрее биться сердце, и хотелось снова окунуться в этот круговорот энергии и ритма.

Как-то раз кто-то из ребят принес пластинку, вернее, это был рентгеновский снимок, неровно обрезанный, чтобы быть похожим на привычный диск. После тренировки они зашли в зал, где занимались гимнастикой, и, столпившись около радиолы, прослушали запись. Это был Билл Хейли и его «Рок круглые сутки». Сказать, что понравилось всем, было бы неверно. Но Серега понял, что пропал… Пользуясь своим авторитетом в команде, он выпросил это сокровище у хозяина на пару дней. И два дня он слушал этот номер. Короче, круглые сутки в доме Соколовых звучал «Рок круглые сутки». А уже позже, после аварии, были другие песни и другие записи, и однажды отец, находясь под непрерывным прессингом старшего из братьев Соколовых, сдался и купил магнитофон. И началось! Все свободное от занятий в школе время посвящалось записям, перезаписям, встречам с такими же меломанами и конечно же слушанью «материала». Это было хобби, поглотившее все время и захватившее Соколова без остатка.

– Я хочу быть музыкантом, – сказал однажды Сергей своему младшему.

– Как это? – удивился Толик, протирая очки.

– А вот так это… Хочу и буду.

– Знаешь, сейчас шестьдесят четвертый, тебе почти девятнадцать, а все, кто хочет стать музыкантом, начинают играть в три-четыре года.

– Битлы тоже начали не в три года и не учились специально игре на гитарах у педагогов.

– Сережа, но ты инвалид… У тебя нога, да еще палец на левой руке не гнется.

– Да, не гнется. Тогда я буду барабанщиком, на гитаре сыграет кто-то другой.

– Сережа, каким барабанщиком?!

– Хорошим!!! – отрезал старший брат.

– Но у тебя же нога!

– Нога, нога… Левая нога! А в биг-бите главное – чувство ритма. Основной акцент делается на игру бочкой, а это правая нога; а еще вторая доля в малом барабане – а это правая рука. Моей короткой левой ноги хватит, чтобы закрыть хай-хет, а впрочем, я его вообще закрою и придумаю свою собственную технику игры на барабанах.