Виктория Токарева - Короткие гудки (сборник)

Машина шла по Москве. Движение уравновешивало, можно спокойно подумать. Да. Впереди – старость, она всегда впереди. А потом дряхлость. А потом – смерть. Надо иметь крепкие тылы. Надо иметь человека, который тебя похоронит и справит поминки. Валентина – такой человек. Подаст стакан воды. Поставит хороший памятник. На Лизу трудно рассчитывать. Но Лиза – это жизнь, ее горячее дыхание, вечная молодость, совместный танец. Она всегда будет моложе его на двадцать лет, и он тоже будет моложе себя на двадцать лет. Солнце будет им светить одинаково.

Вспомнились слова: «Любовь бывает долгою, а жизнь еще длинней». Это правда. Одной любви не хватает на целую жизнь.

Жена – не стена. Можно и подвинуть. Но у Лизы не получалось. Валентин ничего не обещал. Отмалчивался. На прямой вопрос не отвечал, и лицо его в этот момент становилось тупым, как у бизона.

Лизу это бесило. Она привыкла получать все и сразу, а тут – какая-то затыка. Ни вправо, ни влево. А время идет. Они вместе уже три года. Лизе пора рожать, иначе пропустишь время. И вообще, пора определяться. Мамаша пристает с вопросами, подруги тоже смотрят ехидно: когда? А никогда. Лизе и так хорошо. Просто противно. Нечестно. Получается, что он не хочет платить за нее окончательную цену. Не хочет купить, только взять в аренду на время, а потом вернуть обратно.

Можно, конечно, бросить Валика и сосредоточиться на ком-то другом. Вокруг толпы жаждущих, только свистни. Но Валентин – это целое государство со своей культурой, экономикой, политикой. Какое счастье жить в этом государстве, а не быть туристом! Но Валентин мог только продлить визу на временное пребывание. Его жена оказалась не просто стена, а китайская стена на все времена.

Лиза отправилась на очередной кинофестиваль и вернулась оттуда с женихом по имени Савва.

Жених – ровесник, артист, не женат, живет с мамой в двушке в спальном районе, на выезде из Москвы. Он получил на фестивале приз за лучшую мужскую роль. Умел взбегать вверх по дверному проему, как таракан. С ним было очень весело, а главное – определенно: никаких тебе жен с детьми, никаких гремучих прицепов.

– Ты с ним спала? – спросил Валентин.

– Нет. Но буду.

– Где?

– Как где? У себя дома.

У себя дома – это значит в квартире, купленной на его деньги. В его квартире, с его женщиной – и какой-то Савва. Ну нет…

– А как же я? – спросил Валентин.

– Ты будешь мой любовник. У тебя жена и любовница, и у меня муж и любовник. На равных.

– Ты это серьезно? – удивился Валик.

– А почему нет? Почему тебе можно, а мне нельзя?

– Что ты хочешь?

– Ты прекрасно знаешь, ЧТО я хочу.

– Давай не будем торопиться…

– Тебе не надо торопиться, у тебя трое детей. А я не собираюсь рожать в сорок лет. У старых матерей дауны рождаются. Мне это надо?

И в самом деле: он эксплуатирует ее терпение, ее молодость, ее жизнь. Он должен ее отпустить или жениться.

Отпустить и жить в безлюбье, как в холодных сумерках. Никакие деньги не помогут.

Валентина жила в оцепенении. Так сидят люди в самолете, терпящем бедствие. Они парализованы надвинувшимся ужасом, но все же на что-то надеются.

Валентина на что-то надеялась, но внутренний голос подсказывал: все скоро кончится. Валентин позвонит и скажет: «Мне нужен развод». Именно так и произошло.

Валентин позвонил в середине дня и сказал:

– Мне нужен развод.

Валентина догадалась, что утром у него было совещание, иначе он позвонил бы утром.

– Плохая связь, – сказала Валентина, хотя все прекрасно расслышала.

– Мне нужен развод! – прокричал Валентин.

– Сорок миллионов, – спокойно сказала Валентина.

Нависла пауза.

– Ты не понял? – проверила Валентина.

– Я понял. Из чего складывается сумма?

– Нас четверо: я и трое детей. По десять миллионов на каждого.

– Но все мои деньги в деле. Я не могу их вытащить.

– Меня это не касается. Доставай где хочешь.

– А почему так много?

– Все имеет свою цену. Предательство стоит дорого.

Валентин молчал.

– Ты думал, я отпущу тебя по-свойски, как Егоров… – добавила Валентина.

Это был удар под дых.

– Раньше ты такой не была, – отозвался Валентин.

– Ты тоже сильно изменился.

Валентина бросила трубку. Самолет грохнулся. Она обгорела, но не умерла. Выжила.

Как ни странно, ей стало легче. Определенность лучше, чем зыбкое болото неизвестности.

Она не будет бороться, не будет устраивать суицида, не станет настраивать детей против отца, как делают глупые бабы. Она поступит как умная: возьмет деньги и отпустит. Ей не нужен человек, которому она неинтересна. Она выселит его из своей жизни. Выбросит из души.

Остановить бизнес Валентин не мог. Оставалось взять деньги в банке под процент. Но процент с такой суммы мог его разорить. Хорошо бы просто одолжить. Но у кого?

Богатый и нежадный – это редкость. Деньги и жадность – близнецы-братья, как Ленин и партия. Этому есть объяснение.

Деньги – это возможности. Можно то, можно это, а можно и то и это. Доступно все: пустыня Гоби, снега Килиманджаро, можно даже в космос слетать за деньги. Правда, говорят, что космических туристов выворачивает наизнанку, но не важно. Зато можно увидеть в окошко иллюминатора голубую планету Земля.

Богатым не хочется терять возможности. Щедрые те, кому нечего терять.

– Попроси у бандитов, – посоветовала Лиза. – Хочешь, я попрошу.

– А ты знаешься с бандитами? – испугался Валик.

– Нет, конечно. Но бандиты обожают артисток. Им будет лестно одолжить артистке. Сочтут за честь.

– Лучше держаться от них подальше, – не согласился Валентин.

Вечером пошли на концерт знаменитого барда. Их места оказались рядом с Хамкой (женой заказчика).

– Твоя дочка? – поинтересовалась Хамка, глядя на Лизу.

– Нет, – грустно ответил Валик. – Моей дочке три года.

– Любовница, – уточнила Лиза.

Лиза хотела смутить жену заказчика, но Хамка тоже любила эпатаж.

– Что-то ты невесел, – заметила Хамка. – Денег не хватает?

– Откуда вы знаете? – удивилась Лиза.

– Причины только две: женщины и деньги. Женщина у тебя есть. Остается – деньги.

– Сорок миллионов, – произнес Валентин.

Хамка подумала и сказала:

– Сынок, я дам тебе эти деньги. Реши свои проблемы.

– А у вас есть? – изумился Валик.

– У меня и больше есть…

Валентин не верил своим ушам. Вот тебе и Хамка… А в трудную минуту лучший друг.

Откуда у нее такие деньги – догадаться нетрудно. Муж переписал на жену большую часть своего состояния, чтобы скрыть и спрятать. Да и сама Хамка была способная бизнесвумен. Она любила ворочать делами и деньгами. Она была хозяйка жизни, хозяйка судеб – и это были ее козыри в колоде жизни. А у Лизы, сидящей рядом, только молодость и красота. Товар скоропортящийся.

Хамка (вообще-то ее звали Лида) пообещала дать деньги в августе. А сейчас был май.

Валентин позвонил жене в Америку и спросил:

– Ты подождешь три месяца?

– Я и год подожду. Но развод после денег. Сначала сумму на счет, потом развод.

Валентин молчал.

– Все? – уточнила Валентина.

– Пойми меня… Я так долго умирал. А сейчас я хочу жить.

– Живи, кто тебе мешает… Но знай: я – твой ангел-хранитель. Ты был под моим крылом. А теперь – ты сам по себе. Живи без меня, как умеешь.

– Ты обиделась… – догадался Валик.

– Да. Я обиделась. Ты ударил меня в сердце и плюнул в наше прошлое.

– Прости…

– Это вряд ли.

Валентина швырнула трубку. Заплакала.

Она по-прежнему была красива, даже лучше, чем в молодости. Раньше она была проще. Она была верна мужу, умела увести себя от соблазнов. Родила красивых и здоровых детей. Была щедра в любви. Что ему не хватало?

Валентина пошла на кухню. Мать лепила пельмени. Дети любили суп с пельменьками.

– Мы разводимся, – сообщила Валентина. Было невыносимо тащить эту тяжесть одной.

– Вы давно разошлись, – спокойно сказала мать. – Одна видимость.

– А что же теперь делать?

– Ничего не делать. Жить.

– Я не могу быть одна.

– Ты не одна. У тебя трое детей.

– А любовь?

– Можно жить и без любви.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. Я ведь не всегда была старая…

Валентина заплакала.

– Лучше бы он умер тогда. Разбился насмерть. Зачем я его спасала? Он выжил и бросил нас.

– Ушел, но не бросил, – поправила мать.

– Лучше бы он умер в Германии. Мне было бы легче. Не так унизительно. Господи, услышь меня…

Валентина подошла к иконе. Темный лик святого утопал в серебряном окладе.

– Отомсти, – попросила Валентина. – Отомсти за меня, за детей, за всех безвинно брошенных…

Смерть не так унизительна, как измена. В смерти есть что-то величественное. А измена – это вытолкнуть на холод и пересуды. Всю неделю Москва будет гудеть, обсасывать и выплевывать. Ругать Валика, сочувствовать Валентине. Но Валентина больше не поедет в Москву. С большими деньгами можно жить где угодно.