Елена Арсеньева - Мужчина в пробирке

Митя Шелестов был врачом-психиатром. Он работал с людьми, которых теперь называют трансвеститами, а тогда, в начале шестидесятых годов прошлого века, их считали просто психически ненормальными. И лечили самыми варварскими методами. Вернее, пытались насильственным методом переделать их в нормальных людей. Многие погибали… А потом Митя вдруг уволился из клиники и устроился врачом на грузовое судно, которое совершало рейсы в Индонезию, в Сурабайю и Бантам. Ему пришлось пустить в ход огромные связи, но у Шелестовых были очень влиятельные родственники. Ему помогли, и он ушел в море. В порту – тетя не помнила, в каком именно, – корабль стоял две недели. Все это время советские моряки заливали тоску по родине местной водкой и утешались с красотками в борделях. И их капитан, и помполит, или как там его называли, который должен был наблюдать за моральным состоянием мореманов, занимались тем же. Чем занимался Митя, никто не знает. Да и никому до этого не было дела, настолько все были пьяны и довольны жизнью! Тетя Тая рассказала, что из рейса он вернулся совершенно не в себе, страшно возбужденным, уволился с судна, но в клинику не вернулся, а немедленно начал писать какую-то работу и проводить какие-то опыты с веществами, привезенными из Индонезии. Он поселился в этой мазанке, которая и тогда уже постоянно разваливалась, и Митя сам ее иногда подправлял, укреплял стену и обмазывал глиной и известкой. А вообще-то, после возвращения из Индонезии он вел себя так странно и дико, что родственники боялись, что он в самом деле спятил. Он воображал себя то мужчиной, то женщиной, то двуполым существом… Но он взял с матери и сестры клятву – не вызывать к нему врачей, уверяя, что все наладится. И действительно, он иногда приходил в себя и выглядел как разумный человек.

Но вдруг к ним зачастил какой-то бывший Митин приятель по клинике. Тоже психиатр. Митя его боялся, твердил, что этот человек хочет украсть его открытие, но он лучше сожжет все бумаги и разобьет пробирки, чем отдаст их этому негодяю. Мать и сестра не могли понять, почему Митя называет его так. Думали, бедняга окончательно спятил. Однажды они проснулись среди ночи от зарева пожара. Во дворе полыхал огромный костер. Митя бегал вокруг и швырял в огонь какие-то бумаги. Когда мать и сестра бросились гасить огонь, под ногами у них захрустело стекло, и они поняли, что Митя уничтожил свой труд, как и собирался. Наутро вновь пришел тот его товарищ по работе. Увидел пепелище, осколки… И больше ходить к ним не стал. Митя приободрился, начал вести себя совершенно нормально, больше опасных фантазий у него не возникало. Но через месяц он попал под машину и умер на месте, а в семье о нем так и осталась память как о сумасшедшем дяде Мите, о Мите-психе…

Выслушав этот рассказ, – продолжала Майя, – я поняла, что не все так просто! Этот как бы сумасшедший инсценировал пожар, спасая свой труд… Что же это за труд? Мне стало интересно: вдруг в этих бумагах окажется хоть один листок, исписанный нормальными словами? Но такого листка не было, зато нашелся ключ к шифру. Я начала читать… я начала читать с того же самого предисловия, которое прочел и ты! – Она бросила ненавидящий взгляд на Артема. – Потом я носила этот листок с собой, он стал для меня талисманом, я не расставалась с ним… пока однажды не потеряла, как последняя дура!.. Ну, я его прочла – и у меня началась новая жизнь. Ох, какой трудной была эта жизнь! Дом тети Таи еще не отремонтировали, жить было негде, а в гостиницу переехать с этими листками я боялась. Мало ли кто сунет в них нос! Я купила палатку и поставила ее в тетином дворе. На работе взяла административный отпуск. И прочла все, что осталось от записей Дмитрия Шелестова – многое пропало, к несчастью… Итак, от моряков, которые бывали в Индонезии, он однажды узнал, что там есть какие-то люди, колдуны, шаманы, обладающие возможностями изменять пол человека. Якобы им это нужно для того, чтобы стало больше служителей их богов. Но ведь именно этой проблемой и занимался Дмитрий! Он был одержим идеей найти средство для излечения людей, живущих в разладе со своим биологическим полом. И он решил во что бы то ни стало попасть в Индонезию. Попал… и нашел тех, кого искал. Дмитрий спас жизнь одному человеку: принес ему пенициллин, когда он умирал от воспаления легких, а тот в благодарность посвятил его в тайны «сердца биссу» и дал какое-то количество снадобья. Дмитрий привез в Одессу склянки, спрятав их в сувениры: керамические бутылки, еще какую-то ерунду… Снадобье было двух видов: преобразователь пола для мужчин – и, соответственно, для женщин. Это зелье изменяло не организм, не тело, а только сознание. Психику! Ты, доктор Васильев, получил женский преобразователь – и станешь женщиной. Соответственно, чтобы привести тебя в прежнее состояние, нужно будет впрыснуть тебе дозу мужского преобразователя. Тебе влепили чрезмерно большую дозу, а вообще-то, нужно было ввести всего один миллиграмм! Мгновенный укол! Его даже не всегда чувствовали! Все у нас шло просто. То есть это теперь кажется, что все было просто! А пока я разобралась с этим… сколько бессонных ночей я провела над записками дяди Мити! Потом – с превеликим трудом – достала шприцы-пистолеты новой модели, с многоразовой заправкой… Видишь? – Она кивнула на Оксану Павловну, которая все это время не отходила от Лизы. – А опыты, которые я, так же как и дядя Митя, проводила над собой? Я жертвовала собой ради науки… да неужели ты думаешь, что я это тебе так запросто все отдам, только руки подставляй?!

– Значит, у вас неограниченный запас этой гадости? Как же я могу поверить в то, что вы остановитесь, не начнете заводить себе новых «клиентов», как только поймете, что нас с Лизой можно не опасаться? – с ненавистью спросил Артем.

Майя раздраженно дернула плечом:

– Можешь верить, можешь – нет! Но… я уже упоминала о том, что часть записок дяди Мити была непоправимо испорчена? Ну так вот, это именно те страницы, где речь идет о синтезе «сердца биссу». Мы пока что не можем создать новые запасы, поэтому вынуждены будем потихоньку сворачивать производство. Правда, Чико пытался найти химика, который взялся бы за эту работу, но дело сорвалось, эта Женька оказалась такой тварью!.. О, черт! – Она раздраженно шлепнула себя по губам. – Что-то я разболталась, а впрочем, ты ведь уже практически обезврежен…

– Артем! – перебила ее Лиза. – Артем!

Голос ее звучал как-то необычайно странно: она то ли всхлипывала, то ли смеялась.

Артем взглянул на нее – и изумился: да, Лиза плакала, но как-то удивительно… Она заливалась слезами – и при этом улыбалась.

– Артем! Посмотри на часы!

Он посмотрел. Было без четверти семь. А ведь Майя говорила, что в шесть сорок он уже… Но ничего не произошло!

– Не радуйся раньше времени, – ухмыльнулась Майя. – Видимо, твоя гендерная база покрепче, чем у иных прочих. Так что вот-вот…

– Артем! – вновь заговорила Лиза. – Если бы знал, как я жалею… я сто раз пожалела, что не надела сегодня Волоконницу Патуйяра. Ты прав, она мне так идет! И я часто вспоминала, как ее покупала… вспоминала тебя, как ты улыбнулся мне, когда я смотрелась в зеркало… ты так улыбнулся, как будто сказал: «Лиза! Покупай ее!»

– Что за бред! – вскрикнула Майя. – Что за бред?

Лиза? Она называет себя Лизой? Она говорит о Волоконнице Патуйяра? Она говорит о себе в женском роде?!

И Артем вдруг понял, что это значит…

Догадка ошеломила его так, что какой-то миг он даже не мог шевельнуться, и Лиза оказалась проворнее. Она резко нырнула вниз и вывернулась из рук Оксаны Павловны, которая, видимо, устала держать шприц и несколько утратила бдительность.

Шприц упал на пол. Лиза тотчас припечатала его ногой. Раздался хруст.

Лиза бросилась к Артему и прижалась к нему.

Он обнял ее, все еще не веря, прильнул губами к ее виску…

– Нет! – вскрикнула Майя. – Что вы наделали?! Это было последнее… наш последний запас… как теперь я смогу вас вылечить?!

– Да это тебя, ведьма, нужно вылечить! – раздался чей-то простуженный, хриплый голос, и в комнату влетело какое-то странное существо.

Оно было похоже не то на мужчину, не то на переодетую женщину. Плотное, широкоплечее, коротко стриженное, в бесформенной, мешковатой одежде, с отечным лицом. Под глазами – синяки, щека ободрана… Грубый, пропитой голос. И при всем при том – отличный маникюр на ручищах, которыми существо сжимало монтировку. Замахнулось ею на Майю…

– Женька! – Майя отшатнулась к стене. – Нет, не надо! Пожалей! Ты ведь женщина!

– Где ты видела женщину? – буркнуло существо, которое, оказывается, звалось Женькой. – Мало ли какое у меня тело, а я себя с детства мужчиной чувствую! И всю жизнь живу как мужчина. Ладно, черт с тобой, отродясь я с бабами не дрался и тебя не трону. Только скажи, где Мальчиков? А? Вот с ним, с тварью этой, у меня будет приватная беседа… ну! Где твой Чико?!