Татьяна Огородникова - Брачный контракт, или Who is ху…

Так вот, получив астролинии для себя, Виктора, Леры и других интересующих его лиц, Игорек конечно же обратил внимание на идеальное соответствие себя и Виктора и абсолютную удаленность Леры. Но со свойственной мужчинам бесшабашностью не придал этому большого значения. Во всяком случае, даже не собирался обсуждать эту историю с женой.

В этот день у Мамочки настроение было не очень. Игорек легко поверил, что оно связано с недомоганием, но Лера полностью отдавала себе отчет в том, что смотрит на мужа другими глазами. «Не зацикливайся, пройдет. Еще не хватало из-за такой ерунды осложнять отношения в семье. Ну, подумаешь, не родились друг для друга, сотни людей живут так и умирают в обнимку в один день и час». Подобные мысли терзали ее весь день. Лера надеялась, что на следующем занятии найдется решение этой проблемы и все встанет на свои места.

Плохо, что Игорь наверняка получил тот же самый результат. «Что делать, говорить с ним об этом, не говорить…» – до самого вечера мучилась Муся. Слонялась по городу, переезжая от магазина к магазину, но настроения покупать успокаивающие наряды не было.

Хотела попить кофейку на веранде «Москва – Рим», но увидела среди посетителей близкую приятельницу, которая, очевидно, пребывала в хорошем настроении. Кофе расхотелось: «Надо бы ей тоже сходить к профессору, слишком довольный вид. Жалко, нет желания разговаривать, с удовольствием оставила бы ей телефон и лучшие рекомендации о курсах». Лера, разозлившись, решительно повернула к машине.

«Ладно, говорить не буду, слегка пробью, насколько серьезно он отнесся к этой ерунде».

В тот вечер некогда идеальная, а ныне, в соответствии со звездными законами, совершенно случайная мать семейства дала задний ход своей увлеченности астроникой:

– Ну, как тебе сегодняшний тест?

– В смысле?

«Что за тупая манера делать вид, что не слышишь или не понимаешь, о чем тебе говорят!» – про себя подумала Лера.

– В смысле соответствия линий человеческим взаимоотношениям…

– Ты знаешь, я могу только лишний раз удивиться, до чего грамотный мужик этот профессор. Так до сих пор и не могу понять, насколько все это серьезно. Но похоже, серьезно.

– Нет, не соскакивай с темы, расскажи мне про линии, что там у тебя получилось? – Лера не могла сдержать нетерпение.

– Про линии – ничего нового, одно только подтверждение закономерностей. Мы с Витюхой, например, полностью совпадаем. Так оно и есть, все это знают. Сколько лет мы уже тремся бок о бок, никто никого не предал ни разу, не опустил. Стопроцентное доверие и взаимопонимание.

Муся с замиранием сердца ждала, когда же малыш начнет анализировать их собственную, а не Витькину ситуацию. Как он, интересно, собирается ее успокаивать…

– Ладно, с вами мне давно все понятно. – Лере всегда с трудом удавалось скрывать стойкую неприязнь к Виктору, имевшему на мужа сильное влияние, несмотря на то что мировая общественность давно признала: Виктор занимает по отношению к Игорю место удачно присосавшейся пиявки.

Но милый и не думал ее успокаивать.

– А у нас – что у нас? Все так и есть.

– Что «так и есть»? – возмутилась Муся. – Ты хочешь сказать, что мы случайно проходили один мимо другого и чудом зацепились, что нас не связывает ничего общего, кроме каких-нибудь двадцати лет общего дома и постели, или что не ты уговаривал меня выйти за тебя замуж?! Может быть, тебе вообще поискать что-то более подходящее… – Лера прикусила язык, но было уже поздно.

Впрочем, она не сомневалась в том, что Игорек, всегда такой любящий и покладистый, грамотно спустит все на тормозах и охладит ее пыл.

– Ты знаешь, может быть, и да, – спокойно ответил муж. Нет, не так, он сказал:

– ТЫ ЗНАЕШЬ, МОЖЕТ БЫТЬ, И ДА!

У Леры зазвенело в ушах и все, что до этого находилось в грудной клетке, ухнуло вниз, как в скоростном лифте. Она развернулась и на ватных ногах доковыляла до ванной. Открыв кран на полную мощность, разрыдалась так, что всхлипывания разносились по всему дому, несмотря на водно-звуковой экран.

Игорь терпеть не мог слез. Он готов был на все, лишь бы не слышать и не видеть плача и стенаний. Он, конечно, не выдержал и пришел успокаивать Мусю. Крепко прижал ее к себе, приговаривая:

– Ну что ты, дурочка, куда я от тебя денусь, пойми, мы уже столько лет вместе, ты для меня не просто женщина, ты часть моей жизни, мы живем одними радостями и заботами, ну даже если что-то случится, неужели ты думаешь, что я тебя брошу? Хочешь, дом перепишем на тебя, квартиру, машины… Может, тогда тебе будет спокойнее?

– Мне не нужен дом, мне нужен ты, – прерывисто всхлипывая, прошептала Лера.

Она панически боялась, что с Игорем что-нибудь случится. В определенной степени это был эгоистичный страх. Лера никогда в жизни не работала, она не знала, откуда берутся деньги и что нужно делать для того, чтобы всегда иметь возможность прокатать кредитку или просто взять наличные у Игоря. Потому что считала, что ее работа – это семья и Димка. По сравнению с ней даже уличные побирушки были искушеннее и опытнее, так как твердо знали, чем зарабатывают себе на хлеб. Она гнала от себя мысли о том, что Игорек может бросить ее, но иногда предательские сомнения все-таки терзали ее душу. Ответ был всегда один – она пропадет. Что такое «пропадет», Лера точно не могла объяснить. Просто ей всегда приходило это в голову, когда про кого-нибудь говорили, мол, он не пропадет. И тот, кто «не пропадет», всегда представлялся ей редким жуликом, крученным в разных жизненных ситуациях, выходящим сухим из воды, наглым и беспринципным субъектом.

Сразу же после этого подонка воображение услужливо рисовало перед мысленным взором ее саму, обязательно в обнимку с сыном – беззащитную мать, окруженную хищниками, готовыми растерзать ее тело на мелкие куски и поглумиться над останками.

– Ну, все, хватит рыдать, я же здесь, пойдем, я тебя уложу баиньки.

У них был секс, какого никогда еще не было: на взводе, на надрыве, как в последний раз.

– Вот видишь, иногда все-таки надо тебя расстраивать, – пошутил Пуся.

Муся смущенно улыбнулась. Они помирились.

Так как дальнейшие уроки гениального астролога не смогли успокоить бурю сомнений в Лериной голове, за последующие несколько недель они помирились при аналогичных обстоятельствах еще семь раз.

С каждым разом количество адреналина увеличивалось. А надежд на возврат к неторопливому и нудному семейному счастью становилось все меньше.

Пыточные разговоры, которые заводил Игорь о том, что жизнь не удалась; что неизвестная принцесса из сказочного королевства где-то тихо плачет у окна и ждет его, своего принца (а если честно, то короля, если принять во внимание сорок третий год от рождения); что, конечно, благороднее и лучше было бы сделать это (уйти на поиски счастья) уже давно; что Лерка – молодая, здоровая баба – еще найдет себе мужика (это вообще никуда не годилось, потому что о себе он говорил «пожить по-человечески на старости лет»), стали почти ежедневными. И всякий раз, доведя жену до истерики, Пуся ставил корявую точку: «Ну, давай я переоформлю дом на тебя».

Лера втайне начала подозревать фактическое наличие принцессы, плачущей у окна, возможно, с младенцем на руках. С каждым днем воображаемая картина становилась все полнее. Дом принцессы постепенно наполнялся предметами интерьера, которые могли бы нравиться Игорю, цветами, которые пока еще Лерин муж всякий раз приносил принцессе; иногда он держал на руках малыша и сюсюкал с ним, чего никогда не делал с Димкой, когда тот был маленьким, более того – он даже чесал за ухом принцессиного кота, хотя с детства ненавидел кошек. Но самое неприятное в этих картинках было то, что морда жирного персидского кота расплывалась в наглой и торжествующей улыбке.

Когда Игорек в очередной раз произнес провокационное «ну хочешь, переоформим дом на тебя», она решила не проявлять слабость духа. Смело подняв глаза на изрядно поизносившееся («Боже, как я раньше этого не замечала!») лицо человека, которому верила, как самой себе, с которым делила радости и невзгоды долгих двадцать лет, который заменил ей отца и мать (кстати, ее отцу и матери он тоже их заменил), Лера («О господи, это не я!») произнесла ужасные слова, которые еще два месяца назад ее могли заставить выговорить только под пыткой:

– Знаешь, Игорь, ты так часто стал говорить об этом, что, пожалуй, я больше не стану возражать.

Наверное, если бы она сообщила Игорю, что по четвергам устраивает грязные оргии с прыщавыми подростками из очереди КВД в количестве не менее четырех человек, у него и то было бы менее гадливое и презрительное выражение лица. Углы рта отвратительно скривились, на губах появилась жесткая усмешка, глаза заблестели недобрым блеском, и чужой механический голос произнес:

– Ну конечно! Я всегда знал, что ты не откажешься. Я только для этого тебе и нужен.

Лера почувствовала себя недодавленной мокрицей. Во-первых, потому, что он же сам сто раз предлагал переоформить этот проклятый дом, а во-вторых – Игорь конечно же нужен был ей не только для этого.