Валерий Еремеев - Тремориада (сборник)

Он допил бутылку и выпил из новой с четверть. И всё же оставил на опохмелку. Убавил звук телевизора и, завалившись в кровать, теперь уже уснул по-настоящему. Ему снилась всякая галиматья, но на этот раз он не подрывался ошалело. Проспал часов шесть. И, просыпаясь, почувствовал, что ему, конечно же, хреново. Но на кухне ещё оставался аперитив, который предстояло растянуть на сутки.

Похмелившись двумя стопками, Саныч даже позавтракал остатками гречки.

К вечеру, когда аперитива осталось на пару стопок, началось продолжение кошмара за свои деньги. Его вновь рубило, глаза закрывались. Саныч держался, что было сил. Ходил кругами по комнате. Стены и потолок давили. Ноги болели, голова кружилась. Шатаясь, он волочился блевать в туалет. Его выворачивало уже лишь водой и желчью. Саныч умывался, отсмаркивался, трясясь всем телом. Заглядывал в зеркало, пытаясь рассмотреть свои глаза. Воспалённые, красные, безумные, испуганные. Но ничего различить не мог.

В конце концов, он разом прикончил остатки бутылки.

«Всё, финиш. Операция «Аперитив» провалилась».

Полегчало на пару часиков. Затем стало рубить всё сильней. Но пока он бодрствовал, удавалось кое-как контролировать мозг. Отгонять навязчиво крутящуюся по кругу ахинею.

«Сколько будет литр пива, литр пива, литр пива? Сколько будет литр водки, литр водки, литр водки? Сколько будет литр пива?.. Тфу ты! Бред! Я нормальный. Вон кровать. Вон телевизор. Я контролирую ситуацию. Надо проблеваться и полегчает».

Но было уже совсем нечем блевать. Тогда Саныч выдул из чайника на кухне с литр воды.

«Сколько будет литр воды, литр воды…»

Словно в голову забрался враг и, пытаясь свести с ума, нашёптывает эту бредятину.

«Тьфу ты! Бред! Я нормален. Я силён. Меня хрен с ума сведёшь. Минут через пять можно идти блевать. И тогда станет легче. Надо прочистить желудок. А когда я отойду – пойду на обследование. Не всё потеряно. Зрение восстановится. Глаза в порядке – врач сказал. Всё дело в мозгу. А мозг развивается до сорока пяти лет. Я смогу. Я преодолею. Я выберусь. Я буду вновь хорошо видеть. Лучше прежнего. Как орёл. Большой орёл. Я буду видеть сусликов с высоты. Они такие мелкие, шустрые. А я их вижу… Тьфу ты! Бред! Надо поблевать».

Саныч проблевался, и ему действительно стало легче. Бороться со сном больше не было сил. И он решился. Тем более что, похоже, действительно полегчало. Оставив телевизор неразборчиво шептать, забрался под одеяло, не раздеваясь, и тут же уснул.

Саныч проснулся, почувствовав, что за ним наблюдают. По спине пробежал холодок. Оторвав лицо от подушки, он обернулся. У кровати стояла Кристина, тепло ему улыбаясь. Комната освещалась только экраном телевизора. Мебель виделась лишь призрачными контурами. А вот Кристину Саныч видел чётко и ясно.

– Здравствуй, дорогой, – проговорила она.

– Здравствуй, ты как здесь? – Саныч сел на кровати.

– Замечательный ты нам Новый Год устроил.

– Долбаный, – поправил кто-то из коридора.

– Ты не одна? – покосился Саныч на дверной проём комнаты.

– Мальчишки тоже все пришли, – сказала Кристина. – Мнутся в прихожей.

– Так вы…

– Нам всем тебя не хватает, – перебила его жена. – Ты молодец, такой нам праздник устроил. Мальчишки, хватит там торчать, вы ж к другу пришли!

И в комнату один за другим прошли: Иннокентий, Басуха, Федот, Славный и Треска. Саныч видел их так же ясно, как Кристину.

– Оторвались путём! Ты не меняешься, чувачок, – сказал Басуха.

– Я так рад вас видеть… – прижал руку к груди Саныч. – Никому, кроме вас, я на хрен не нужен. Чёрт, у меня бардак тут…

– Мда-а… – покачала головой Кристина. – Бардачище. Милый, ну нельзя ж так запускать квартиру. Давай мы сейчас всё уберём.

– Нет. Вы гости. Я сам.

– Милый, с каких это пор я в этом доме – гости?

– Ну, с тех… – Саныч замялся. – Тебя так давно не было. Я сам хочу всё сделать. Ты отдыхай с дороги.

– Хорошо, убирай всё сам, но хоть помытую посуду протереть позволишь?

– Конечно, – улыбнулся Саныч. – А вы, пацаны, пока телик посмотрите, покурите. Я по-быстрому.

– Базара нет, – сказал Басуха, плюхаясь в кресло.

– Мы хоть вечность ждать можем, не запарившись, – хохотнул Трескачёв, усаживаясь на кровать с остальными друзьями.

– Чего смотреть будем? – спросил Славный.

– Симпсонов, конечно, – ответил Иннокентий.

– Интеллектуальное шоу Щекотки и Царапки! – потер ладони Федот.

– Точняк, мультики! – Басуха взял пульт, переключил канал и прибавил громкости.

Шоу началось. Кот с мышью принялись друг друга дубасить, резать, взрывать и расчленять.

– Мальчишки и есть мальчишки, – улыбнулась Кристина.

Саныч взял табуретку и со всем содержимым унёс на кухню. Переполненную пепельницу вытряхнул в мусорное ведро. Вернувшись в комнату, вручил её сидящему с краю на кровати Иннокентию.

– Курите, парни.

И, подойдя к комоду, собрал стопки. Грязная посуда перекочевала на кухонный стол. Пустые бутылки – под раковину. Протёр комод от красных пятен аперитива и хлебных крошек, которые прежде и не заметил бы. Подмёл в комнате, пацаны поднимали ноги, чтоб не мешать. А сами гоготали, глядя шоу, толкая друг друга в бок и тыкая в экран. Саныч подмёл на кухне и в коридоре. В маленькой комнате не стал. Там порядок, туда он вообще заходил крайне редко. Дело дошло до посуды. Он начал мыть стопки, а Кристина брала их тонкими пальчиками и протирала маленьким полотенцем. Протирала и, молча улыбаясь, смотрела на него. Саныч не знал, как начать разговор. Вопросы, вертящиеся на языке, он задать не решался: «Как жизнь? У тебя всё в порядке? Ты останешься?»

А Кристина стояла, молча, с едва заметной улыбкой на губах, и вытирала посуду.

Когда всё было перемыто, он сказал ей «спасибо». И принялся раскладывать тарелки по подвесным шкафчикам.

– Не за что, – сказала Кристина, поцеловав его в щёку. – Колючий какой.

– Сейчас побреюсь.

– Да уж после. Ты ещё ванну прими, к тебе ж друзья пришли.

– А, ну да, да… После!

Они с Кристиной прошли в комнату как раз в тот момент, когда закончился мультфильм.

– Ну, вот и всё, Саныч, – сказал Басуха. – Шоу закончилось, нам пора уходить.

– Как – пора? – удивился Саныч. – А поговорить?

– Не, братуха, пора нам, – сказал Иннокентий, подымаясь с кровати.

– Да как же так? – проговорил Саныч.

– Не парься, – сказал Федот, тоже вставая. – Сам к нам в другой раз придёшь. Наболтаемся.

– Как же я… – замялся Саныч.

– Поверь, всё просто! – подмигнул Иннокентий.

– Я б не уходил после Шоу, – сказал Треска, – если бы во мне из тысяч личностей в тот день, с Аркашей, другая бы стояла у руля.

– Давай, дружище. До встречи! – проговорил Славный.

Друзья двинулись в коридор. И Саныч увидел дыру от арматурины в затылке Славного.

– Кристина, – позвал Саныч.

– До свидания, милый, – ответила она, выходя за парнями.

Саныч, плюхнувшись задницей на кровать, тупо уставился на погасший экран телевизора.

«Как же так?»

Он вдруг вскочил и ринулся в коридор. Но там уж никого не было. Вернувшись в комнату, Саныч уселся в кресло.

– Пожар! Пожар! – донёсся с улицы крик.

Саныч, вскочив, подбежал к окну, отдёрнул шторы, но ничего не увидел.

– Пожар! Пожар!

Крик раздавался, похоже, у самого окна. Этаж – восьмой.

«Опять бред?»

– Пожар! Пожар!

«Нет, не бред, это же голос Иннокентия!»

Саныч, быстро справившись с щеколдами, распахнул оконные рамы. В комнату вместе с ветром ворвался январский мороз. Перегнувшись через подоконник, Саныч глянул вниз. Точно! Иннокентий полз по стене, как человек-паук.

«Во чудик-то, а через двери нельзя?»

– Ты чё орёшь? Давай, лезь уже. Восьмой этаж не шутка, – сказал Саныч, готовый подхватить друга. – Вот, делать-то тебе нечего.

Иннокентий наконец ухватился пальцами за жестяной карниз, и Саныч, дотянувшись до плеч куртки-косухи, потянул друга вверх.

Поднял его легко, как пушинку. Они оказались лицом к лицу. И чёрт! Это был не Иннокентий. Очень похожая на него тварь. Не Иннокентий! Бледное с синевой лицо. Вместо глаз – чёрные угли. А раздвинувшиеся в ухмылке губы обнажили жёлтые клыки. Саныч с силой оттолкнул от себя тварь. Та судорожным рывком попыталась удержаться, но лишь чиркнула когтями по карнизу и с животным визгом полетела вниз.

Саныч, спешно закрыв окна, отбежал вглубь комнаты, вскочил на кресло, поджал колени к подбородку и обхватил их руками. Его сильно трясло.

Из кухни послышалось позвякивание бутылок. Саныча заколотило так, что зубы застучали. А с кухни всё доносилось какое-то шевеление да бутылочное клацанье. И оно становилось многочисленней. Словно кто-то уже ворочал мешок бутылок. Вдруг ворочанье прекратилось и раздался позвякивающий… шаг. Затем другой. Третий. Саныч полуслепыми, огромными от ужаса глазами, уставился на дверной проём. И через пару секунд там появился монстр. Саныч видел его так же ясно, как и Кристину только что. Трансформер из бутылок. Ноги и руки были из водочных литрух, толщиной по четыре бутылки. Бочкообразный торс – из пивных. Голова – из четырёх винных бутылок донышками вверх. И на них лежали две пластиковые бутылки, внимательно смотрящие на Саныча глазами-пробками «Джин-тоник». Трансформер замер в дверном проёме. Только стоял и смотрел, перекрыв выход из квартиры.