Анна Джейн - Солнечные искры. Мой идеальный смерч

Капель начало падать все больше и больше, и все они были очень тяжелыми, но теплыми.

Кажется, в этот момент я с невероятной четкостью осознала, что Никита – человек, который стал отдаляться от меня. Он – мое прошлое. Печальное или веселое, доброе или злое, нужное или ненужное, но он действительно лишь прошлое.

Я почувствовала себя так, словно сижу в поезде, который медленно отправляется от перрона, оставляя на нем неподвижно стоящих Ника и Олю. Они все отдалялись и отдалялись от меня, а вот Смерчинский никуда из поезда не девался. Мало того, он вдруг стал его машинистом, нет, даже начальником поезда, который забрел в мое купе поболтать.

Если морозный новогодний пар стал олицетворением начала моих чувств, по-детски наивных и немного нелепых, но все же приятных, то майская предгрозовая пыль оказалась пеплом воспоминания и унеслась вслед за грозным ветром куда-то высоко. Наверное, знакомиться с частичками того самого пара.

Всего лишь несколько коротких секунд ушло у меня на понимание всей этой странноватой ситуации. Меня покидало что-то большое и привычное, и мне было невероятно трудно отпускать это, но я четко осознавала, что этот процесс уже решенный – в мою пользу.

– Постарайся, чтобы все выглядело по-настоящему, – вновь шепнул Дэн мне на ухо, и его голос был чуть напряженным. И, прежде чем я успела что-то сказать или сделать, он сотворил одну изумительную как по ощущениям, так и по глупости вещь. Не знаю зачем, но Дэн – настоящий кретин, не нашел ничего лучше, чем коснуться моих губ своими. Я растерялась. Мне вдруг показалось, что влажные от дождя травы ползут по моим ногам, нежно обвивая их.

На мгновение Дэн отстранился, посмотрел на меня оценивающе, потом обеими ладонями обхватил мое лицо, снова поцеловал, правда, как-то очень осторожно, легонько касаясь моих полураскрытых от изумления губ. Выглядел он при этом как бесстрашный исследователь джунглей. А я, наверное, как дикарь из племени каннибалов Зеленая Турумба, которому впервые показывали такое чудо техники, как зажигалка.

«Смертник», – сказали облизнувшиеся мысли, точа ножи, косы и готовя бензопилы.

Это точно! Не знаю уж, что меня дернуло, но я очень не хотела теряться и укусила зарвавшегося Смерча за губу. Наверное, с этого все и началось. Потому что укусила я этого засранца. И больно. Даже сама испугалась, но виду не подала – только лишь озорно улыбнулась.

– Ты играешь так, да? – прошептал Дэн и, сузив глаза, вдруг начал целовать меня с таким напором, которого я от него никак не ожидала. Даже сопротивляться нехорошо, когда тебя так настойчиво и с таким нажимом целуют, как будто бы бросают вызов. А если мне бросают вызов, я просто обязана его принять!

Долгожданный дождь хлынул неожиданно, так, как будто бы решил враз намочить всю сухую землю. Ветер стал еще яростнее: трепал одежду, волосы, царапал кожу, но мы дружно решили не обращать на это внимания.

Кажется, целовались мы безрассудно и даже яростно, забыв, что мы всего лишь хотели сохранить конспирацию перед «объектами». Поцелуй был похож на нешуточную борьбу двух дорвавшихся друг до друга идиотов, каждый из которых желал усыпить бдительность другого. Зато тут же пропало ощущение прохлады, и стало очень тепло, а чуть позже даже жарко.

– Решила меня приручить, Чип? – через пару минут, в перерыве, тихо спросил Дэн, заставив меня радостно кивнуть, а потом все продолжилось с точно таким же напором, который теперь смешался с волнами восторга и желанием так крепко обнять мерзкого Смерча, чтобы сломать ему все ребра. Ребра ему сломать не получилось, но вот крепко обнимать – очень даже, например, все за те же плечи, и куда-то вместе с этим падать, падать, падать…

Моя голова никогда в жизни так не кружилась. Сейчас мне и правда казалось, что я – личная фея Дениса: Клубничная, Кокосовая, Апельсиновая. Неважно какая. Просто фея! Которая просто обязана быть рядом и делать его счастливее.

Орел очень не хотел быть оборотнем и превращаться в какую-то там малявку-волшебницу с крылышками не желал. Сначала он сопротивлялся, хлопая крыльями, дергал лапами, выкрикивая на птичьем языке какие-то маловразумительные угрозы, а потом все-таки трансформировался в изящную большеглазую фейку с огромными искрящимися крыльями. Она поднялась в воздух, не боясь ветра и дождя, покосилась на нас лиловыми глазами и, дико захохотав, взмыла вверх, чтобы попытаться покататься верхом на смерче.

Дождь не останавливался. А мы не отрывались друг от друга. Пусть если даже на меня упадет дождь из камней и град из каленого железа, я не остановлюсь и не отпущу Дэна. Я только еще сильнее прижалась к нему, провела рукой по его мягким, уже мокрым волосам, которые теперь казались почти черными, и зачем-то зажала их в руке. Он во всем виноват, пусть ему немного больно и будет.

– Прости, – сказал мне, вдруг отстранившись, но не выпуская меня из объятий, Смерч. – Прости… я не сдержался.

– Ничего, – прошептала я, вновь притягивая его к себе за шею. – Продолжай. А убью я тебя чуть позже.

Он не стал сопротивляться этому наверняка заманчивому предложению, лишь едва слышно сказал: «Это ты виновата» и первым закрыл глаза, продолжив наше совместное увлекательное занятие.

На то, что шел проливной дождь и его капли стекали по нашим лицам и волосам, мы вообще не обращали внимания.

На Ольгу и Никиту – тоже. Когда и куда они ушли, мы даже не видели. Наверное, торчать под дождем во всем парке оставались только мы, слегка сумасшедшие.

А где-то там, за потоками дождя, кто-то допевал песню, прижав микрофон к самым губам.

Название трех частей «Божественной комедии». В переводе с латинского inferno – ад, purgatorio – чистилище, paradiso – рай.

В переводе с итальянского – важные гости.

Peccatum – в переводе с латинского – грех.

В переводе с французского – любовь с первого взгляда.

Слова из песни Ляписа Трубецкого с одноименным названием.