Bludov - О не случившейся любви. Почти производственный постмодернистский роман с продолжением

Ну от неё конечно.

Ну и я конечно, как вы сами понимаете, мои маленькие любители автогонок, – рывок, такси, цветы… далее со всеми остановками.

А с утра опять что-то не так. Может крайности и притягивают, но что-то их у меня излишне стало. Одни углы кругом. Продолжаю выступать в аферистской банде. Мутно всё… излишне как-то.

Вот как-то так.

Ну, по пунктам, мои маленькие любители спидвэя.

У Лёхи 19-го (18-го-?) родился сын.

Константин, Костя, Кастет!

Поздравляю тебя, Лёха!

Парню здоровья и счастья!

Посланная на х. й Катя2 девушкой оказалась гордой и не объявилась на моем жизненном горизонте, что в общем-то не удивляет.

Аферисты, судя по всему, с пробега меня сняли в силу того, что я сам 19-го оказался в 4-й палате, 4-го отделения, корпуса А, гвардейской 67-й больницы на Садама Адиля транзитом через травмпункт.

В силу чего, кстати, пролетел с отпуском.

Или не пролетел.

Или не до конца пролетел.

Не ясно…

А так, что сказать… весело.

Бухать нельзя – антибиотики колят. Скучно до судорог. Больница раздолбана внутри до такого состояния, что ад. Снаружи прямо колбаса – сайдинг, окна-пакеты, все пироги. И ведь никого не трахнуть там, ни морду набить – в палате двое лежачих, которых приходится возить на колясках. Остается только думать, чем собственно говоря, я и собираюсь заняться в самое ближайшее время. А вчера вообще выпал в осадок после беседы с медсестрой, что уколы ставила.

«А ты кем работаешь, – сразу, не думая, спросила она. – Не в охране, не телохранителем?»

Не иначе как в ступор её ввел мой героический вид с обнаженным торсом и в брюках с отглаженными стрелками. Я там подобным образом рассекал, пока Шура не подвез сменку. Очень, я вам скажу, эффектно это выглядело. Вероятно.

«Ну ты ж такой… в теле мужчина,» – сказала мне медсестра и загадочно улыбнулась.

Дальше явился злое. ический доктор и наломал мне всё продолжение знакомства.

Лечат тоже, кстати, оррригинально – вскрывают, пунктируют и обрабатывают спиртом, после чего еще и антибиотики болезненные колят в мою многострадальную задницу.

Н-да уж, чего только не было за всё это время.

З. оклёмывается помаленьку, а моё вложение в него достигает какой-то нереальной цифры.

Рука вроде проходит. Надеюсь, что всё будет нормально. Хотя локоть пока чёрный и приходится мотать его постоянно.

В ЭТОЙ ДОЛБАННОЙ 67-Й БОЛЬНИЦЕ нравы оказались еще хуже, чем я думал. Мне еще и надо думать, как за ворота попасть. В общем, похоже, медицине в России пришел черный военно-морской пи. ец. Причем во всем.

Да, еще про Катю2.

Посланная мною, она объявилась, когда я в больнице лежал.

Ну поё. ся я конечно от души, мои маленькие любители игр в дочки-матери на деньги. После чего дозрел до того – не иначе под воздействием средств, расширяющих сознание – что чуть было замуж её не позвал. А то и бритва моя появилась, одеколон, понимаешь, пена для бритья в ейном доме.

«Некачественная женщина».

Не выйдет из неё толка.

Как, наверное, всегда происходит с "вечными любовницами". А тут раз… и Катя2 снова отправляется нах. й, теперь правда по телефону (перед этим письменно).

И сижу я вот красивый такой – "морды бриты, ноги мыты"©, – и думаю, как бы субботою распорядиться.

И что-то подсказывает мне, что придется тупо смотреть футбол – "кони" против Ленинграда в Химках. А может и понесет куда, ведь неисповедимы пути Господни.

Пить вот только не хочу. Завтра с Саней Гриценко вот сухенького можно мало-мало втащить. И то – под вопросом.

Фунт, злыдень, вообще с горизонта исчез. Пёл с Арой на Селигере. Не иначе с ВВП бухают там.

"По-разному.

Конечно, всё по-разному было.

И будет тоже.

Бывало прёт. Или с полетом можно сравнить. Когда всё спорится и рвешь любого, как грелку.

И ощущения.

Аж потрясывает.

Штырит.

Хотя с возрастом это, наверное, должно меняться.

Кому должно?

В юности это была постоянная атака, прорыв, натиск, рывок какой-то нескончаемый. Когда ныряешь – и пох. й, даже если знаешь, что, скорее всего, можно свернуть себе шею.

А сейчас как-то по-другому. Смакование что ли появилось. Растянутый кайф.

Отложенный финал.

Когда тянется это мед-лен-но.

Как резина.

Как пластмасса над огнем.

Тянется, тянется, медленно скручивается и сжимается, как пружина. Потом бац – и на тебе… и будь здоров. И ты просто в нирване. Умер и заново родился.

Причем она, любовь, открывается сейчас порой такими гранями, о коих раньше и помыслить было невозможно. Не то что бы даже невозможно, а просто в голову не приходило.

Не-е-ет, всё же в каждом возрасте своя прелесть.

Ну и меняется, конечно. И ты сам меняешься и отношение к предмету любви собственно.

Как говаривал мой старик отец, перед тем, как покинуть этот говеный мир:

"Сынок, чаще всего любовь крутится как земной шар. И здорово, если еще и вокруг какого-либо цветка. Неважно по большому счету – детей, совместных увлечений или идеи…"

Хотя вот вразумительно объяснить "за что" ты любишь практически невозможно. У меня, по крайней мере, не получалось. Да и не пытался я особенно. Как-то всё от сердца исходило. На уровне "нравится-не нравится" как у дилетанта в искусстве.

А самое, наверное, забавное – это ощущения после.

После того, когда всё закончилось.

Остановилось, притихло, залегло где-то в глубине.

Бывало, что и спустя какое-то время, подносило жизнью случайно стакан бензина к тлеющим углям и…

Мировой пожар!

Назло буржуям!

Даже зная, что "разбитую чашку не склеишь"… всё равно. Возвращаться сладко всегда. Даже если чуть тащит от всего этого легким, не знаю, осенним тленом что ли.

Горьковатым дымком.

Душу-то не денешь никуда…

Еще бывало – не отпускает. Ну не отпускает. И поверить невозможно, что всё, финал.

Как с Кэйт Фро, например.

Ох, и валтузило тогда. Года два, наверное "являлся Катин светлый лик". И дело доходило до такого самоунижения, что и сейчас вспоминать больно и тошно. Тоже интересная сторона любви.

А бывает – всё.

Умерла – так умерла.

Сгорело всё нах..й.

И никаких прощальных костров, никаких воспоминаний. Как будто и не с тобой это было. Вот как сейчас.

Тут вообще самое время сказать, что порой жизнь воспринимается в этом плане как трамвай.

Твой трамвай.

Где ты и за вагоновожатого и за пассажира и даже за механика по колесным парам, пантографам и прочему электричеству.

Бывает период – проходят эшелонами, батальоны просят огня и станицы пылают. Только вот любви нет. И пусто как-то. Мазохизм на самом деле какой-то.

Ну, об этом ниже.

А бывает, что ты в этом трамвае готов ездить лишь с одним человеком.

Как на кольцевой.

И другие пассажиры не то, что не нужны – вредны.

Как класс.

И пусть мчится твой трамвай без остановок, ибо "наш финиш – горизонт".

И двери не открываются никому, так как нет никакого желания делить еще с кем-либо это пространство и время.

Твоё пространство и твоё время…

…И ЗАДАВАТЬСЯ МЫСЛЯМИ В ТАКИЕ МОМЕНТЫ – ДЕЛО АБСОЛЮТНО НИКЧЕМНОЕ…

Еще говорят, что Бог – есть любовь. О религии и вере здесь, я думаю, вообще рассуждать неуместно. Хоть и всё это где-то рядом.

"Я ищу в этом городе женщину, ту, единственную, свою…"©"

С утра встал не так бодро, как хотелось бы. С рукой по-прежнему неясности.

Обмен $14300 + 7200 рублей = 10000 евро; что-то как-то много… нет, всё ж не экономист я, с собственным финансовым обеспечением разобраться не могу.

Ожидание Киры.

Подготовка к подписанию бумаг.

Вручение и получение расписки.

Ожидаемые встречи.

Утренний разговор с З.

"У меня люди были".

А у меня, что, хрен на блюде?! Ты хоть позвони. Или, может, такие люди не звонят… Генерал, х..э. Но это я уже проходил. И не только с генералами.

"Нужен будешь – я тебя найду".

Поддастали поисковики хреновы. Грустно, если всё это окажется афёрой, разводом и пердячим паром с моей стороны. Всё ж таки появилась было возможность жизнь изменить. Да и денег вложено в него – одуреешь. Но…

Ладно, без загада. Поглядим.

"Боремся, пацаны, боремся" – как в третьей партии, при том что летишь 0:2 и шансов переломить ситуацию, игру, тайный ход фишки ПРАКТИЧЕСКИ никаких.