Наталья Горская - Пережить бы выборы

– Обычное отмывание денег – чему тут удивляться?

– В том-то и ужас, что мы уже ничему не удивляемся! Все власть имущие тяжело нагружены характеристиками коррупционности, нечестности, какой-то патологической лживости и нечистоплотности, и это, к сожалению, стало общей чертой власти в массовом сознании. Нас уже ничем не удивишь, для нас это стало «обычным» делом. «Отмывание денег» – это термин бизнеса, причём теневого бизнеса. А власть не должна быть бизнесом, тем более – теневым. В чём суть их работы? Есть профессии, которые производят конкретный продукт: рабочий, хлебороб, строитель. Есть профессии не производящие, но не менее нужные, поэтому в разумном государстве их оплачивают из труда профессий производящих, за счёт денег, вырученных от труда того же хлебороба. Труд военных, врачей, учителей. Потому что надо, чтобы кто-то защищал страну, лечил граждан этой страны, следил, чтобы граждане были культурны и образованы, а не дики и безграмотны. Если во главе страны конечно же нормальные люди сидят, если им государство нужно, а не сборище диких и озлобленных рабов. А есть профессии, которые держатся исключительно на спонсорской поддержке частных лиц. В советское время государство оплачивало, например, труд писателей, актёров, по этому поводу было много нареканий: дескать, оплачивают один фильм на вкус самого режиссёра, но тут же требуют сделать другой о каком-нибудь парткоме. Сейчас на всё это нужны спонсоры. Но это нужно, чтобы в стране развивалось искусство. И наконец, есть занятия вовсе сомнительные, но коли есть охотники их финансировать, то всё это, как говорится, вне критики. Вот залудили какой-то проект на телевидении. Люди, честно говоря, без него не умерли бы. То есть это уже не хлеб, не культура, не искусство, а нечто этакое, чему и названия не подобрать: девочки и мальчики, не нашедшие себе занятия в жизни, живут в каком-то доме типа коммуны, треплют языком весь день, соблазняют друг друга и так далее в том же духе. Есть призовой фонд для тех, кто дольше всех в этом дурдоме продержится. Такое вот занятие. Оплата этого занятия за счёт спонсоров весьма высока. Какая-то девчушка, которую там дольше всех «пахали», потом так и сказала, что она работала в поте лица, и труд её был оценён: она сразу же купила себе новёхонький «Бентли» или что-то в этом роде. То есть занимается человек какой-то глупостью, но ему за неё платят. И такие профессии – признак информационного общества. Некто обдирает профессии, производящие продукт, не доплачивает добывающим нефть и уголь, обходит стороной оплату труда военных и учителей, а тратит вырученные таким макаром деньги на эти «проекты». Проекты при этом обязали о такой «солидной спонсорской поддержке» кричать весьма громко. Вот и вся модель информационного, постиндустриального общества в России. И политики наши предназначены именно для этого общества, а для остальной России они бесполезны. Это для участников этих проектов важно, как споёт известный политик, ветеран Госдумы в проекте «Проснись и спой», как депутатка какая-то на коньках прокатится. Им от него и не надо больше ничего, так как они живут за счёт спонсоров и живут хорошо. А что делать России, где нет дорог, жилья, нормальной оплаты труда? Им совсем другие депутаты и политики нужны.

– Так где же их взять?

– Должно быть их нет как таковых. Права Эмма Сергеевна: из любой работы можно сделать только её видимость. Вы посмотрите, сколько у нас всяких кабинетов, комитетов, советов. Я подозреваю, их количество скоро превысит население страны. У нас повсюду дилетантские, лишённые деловых качеств министерства, непривычные к политической работе в условиях обладания властью чиновники. Чем они заняты? Они словно бы не представляют себе всех колоссальных размеров своей непонятной страны, которая их окружает, и необходимого уровня знаний, социального и психического развития, чтобы хотя бы что-то правильно предпринять на её просторах. Они вечно находятся во власти сладчайших иллюзий и как-то по-детски простодушно уверены, что отлично умеют заниматься политикой в России. Это страшно, когда министр или депутат – не более чем импозантная личность для представительства, для участия в ток-шоу и «Танцах (песнях, плясках, масках) со звёздами», где он поёт с эстрады: «Я здесь не для себя – я здесь для народа». А кто там знает, нужен ли ты народу? Кто вообще этот самый народ у нас спрашивает, что он думает по поводу всех этих плясок? Современные избирательные технологии имеют много общего с психологическими операциями, даже с очень сильным психотропным воздействием. Сегодня их можно с полным правом назвать информационной технологией по воздействию на массовое сознание с ограниченным сроком и конкретной целевой аудиторией. Посмотрите: сначала в обществе появились такие профессии, как социолог, политолог, политгеограф. Затем возникли имиджмейкеры, креативщики, спичрайтеры, специалисты по листовкам, плакатам, рекламным роликам. Они придумывают сюжет, как кандидат с детишками играет на компьютере. Водит мышкой и набирает очки популярности: дескать, «смена контекста позволяет по-новому взглянуть на объект», как пишут в учебниках по подготовке спецов для предвыборных гонок. Вот они и бегают теперь: «Ах, он так любит свою собаку! В цари его за это!» или «Ах, он ведь так хорошо про нашу жизнь сказал, так хорошо сказал, как никто до него не додумался!». А время пройдёт и покажет, что больше-то он ничего и не сделал, как только позировал перед телекамерами с какой-то выхоленной собакой или только сказал отутюженную своими имиджмейкерами фразу про то да сё. Если первое впечатление о кандидате в целом благоприятное, и он явно силён в одной какой-то области, то все остальные его черты, поступки и профессиональные качества автоматически начинают переоцениваться в положительную сторону. Но скажите мне, дураку старому: КАК это сказывается на том, что в России как не было дорог, так и нет? Как мы все жили в коммуналках и хрущёвках с планировкой «не более одного дивана в комнате», так и продолжаем в них жить! Вы помните, когда нам обещали «улучшение жилищных условий» первый раз? Я помню, я давно на этом лживом свете живу: к одна тысяча девятьсот восьмидесятому году обещали. А сейчас какой год? Вот то-то и оно, что уже тридцать с лишним лет прошло, и мы как дураки все эти годы кого-то выбираем с надеждой, что должен же хоть когда-то честный человек там появиться.

– Так и не выбирайте, – предложил начальник цеха капремонта. – Я на выборы… не хожу уже два сезона.

– Как так?! – удивился начальник Завода.

– Вот так. На жизни моего города уже тридцать лет никак не сказывается, кого бы ни выбрали. Поэтому мне вся эта «политика» по барабану. Я сначала тоже бегал как ошпаренный: «О, дельный человек к власти пришёл!». А теперь отбегался, надоело. Кто бы ни пришёл, а всё равно как не было норм хотя бы середины двадцатого века, так и не будет. У нас не политики, а сонные пофигисты. И выражение лиц у всех такое, словно сразу послать куда подальше хотят. Чиновники все жирные, как коты-кастраты. Вроде бы мужики, вроде бы должны быть попроворней в силу мужских гормонов. Я не понимаю, как им не скучно на трибунах сидеть и языками чесать! Это же старухи на пенсии обычно таким «занятиям» предаются. А тут мужики. Тьфу! И как им только бабы дают? И поди ж ты, наверно, каждый по несколько любовниц имеет! Такому если кто и даёт, то только за очень большие деньги.

– Ха-ха-ха!

– Ну, перестаньте Вы, в самом деле, такие вещи говорить! – смутился начальник. – Тут Эмма Сергеевна всё-таки сидит, женщина какая-никакая.

– Да Эмма ко всему уже привычна! Нет, правда, все эти политические козни и интриги вообще напоминают какие-то хитрые бабьи сплетни. А какой нормальный мужик захочет в них участвовать? И вроде как даже упрекают людей, когда они не хотят участвовать в «политической жизни» страны. А на самом-то деле они банально не хотят сидеть на лавке у подъезда и судачить о такой вот убогой «политике», которая политикой на самом деле не является. Политика – это хозяйствование в государстве. Как хозяйствование в семье, на предприятии, в городе. Вот про некую семью можно сказать: «У них там есть разумная глава, всегда есть вода и мыло – такая у них политика». А про другую семью скажут: «Там у них на роль главы семьи выбрали алкаша, он уже последнее из дома вынес, всё пропил, семью разорил, детей без копейки оставил». То есть в одной семье такая политика, в другой – другая. Или ещё говорят: «У них на предприятии всё распродано, зарплату выдают водкой, работники спиваются и уже не в состоянии проанализировать своё гибельное положение» – это тоже политика, но разрушительная. Но политика. Политика сама по себе – это такое явление, о котором и говорить-то нечего. В одном государстве политика такова, что каждый гражданин становится ухоженным и образованным, а в другом из людей политика скотов делает. Я не понимаю разговоров о политике, потому что о ней говорить – это всё равно что танцевать об архитектуре или рисовать о музыке. В одном доме есть вода и мыло, а в другом всё пропито – и о чём тут говорить? Какая разница, что у них какой-то политический блок на три новые партии разделился, и каждая себе гимн и флаг придумала – мыла-то всё равно нет. О власти, как и о любви, говорить нет смысла – о ней всё сказано. Людишки какие-то наняты, назначены на посты, но… власти-то нет как таковой. В стране преступность, безработица, алкоголизм, а «власть» на любые вопли ужаса заявляет, что это всё, мол, патерналистские настроения, глупая вера забитого народа, что вот придёт батька, надаёт виноватым подзатыльников, поставит их в угол и наступит разумный порядок в жизни. Дескать, налаживайте свою жизнь сами. Люди начинают сами бороться с преступностью, какой-то парень убивает педофила, который приставал к его ребёнку, его сажают за это в тюрьму: нельзя, мол, так с педофилами-то. Люди начинают бороться с наркомафией своими силами, уж как умеют. И вскоре их тоже привлекают к уголовной ответственности, так как люди эти вышли… на «милицейский след» в сбыте и обороте наркоты. Но вменить им это в вину не додумается даже самый смелый суд в мире, поэтому обходятся другими статьями о «нарушении прав» наркомана, который норовит любому череп проломить в поисках дозы, но его нельзя привязывать к кровати, оказывается. А власть тем временем становится миллиардером, так как за своё бездействие получает очень хорошие барыши.