Анастасия Мальцева - НГ (Не Говори)

– Что-то я ничего не понимаю… они же тебе понравились?..

– Я думала, все будет не так… было как-то не по себе… давай не будем об этом, ладно?

– Ну… если все-таки захочешь поговорить, я рядом.

– Хорошо… просто, по всей видимости, я не из тех, кому нравится игра на два фронта…

– Ясно… – протянула Аннет, – какая-то ты сегодня странная…

– Просто нездоровится…

– Ладно… – недоверчиво покосилась подруга, сочтя, что товарка что-то недоговаривает.

Занятия оказались довольно интересными, преподаватели заботились о знаниях своих студентов, а сами ученики были приветливы с Милой, здороваясь при каждой встрече, даже если сталкивались раз по двадцать на дню.

Она оказалась довольно популярной и была желанной гостьей на любой вечеринке. Поначалу ей показалось нелогичным, что этот странный незнакомец переместил ее не в день, когда она должна была сообщить жениху об отъезде, а сразу в начало второго полугодия первого курса, но теперь понимала, что вряд ли смогла бы сама выстроить все столь удачно, как о том мечтала ранее. И с каждым днем пребывания здесь Мила осознавала, что эти полгода прожила вовсе не она, а какая-то другая девушка. Девушка, которой быть она мечтала, но никогда не была.

– Хочешь чипсы? – протянула открытую пачку Аннет, сидя на зеленой травке перед учебным корпусом.

Холода уже отступили, и Туманный Альбион посетило весеннее тепло, приближая приход лета с каждым часом. Когда Мила осознала, что помимо всего прочего ее родители живы, она испытала шок и счастье одновременно. Первый телефонный разговор был столь чувственным и волнительным, что она чуть ли ни потеряла сознание. Теперь звонки были привычной частью ее существования, но приближение лета говорило о том, что скоро она должна будет вернуться домой на каникулы, где вживую увидит тех, кто давно уже умер в той другой жизни, в которой они от нее отказались. И, выходит, отказались и от своего внука. От Ванечки… Мила по нему скучала и порой просыпалась в слезах, мечтая обнять своего сына и просто быть рядом. Но каждый раз останавливала себя от того, чтобы вернуться, понимая, что это будет необратимо, и она вновь станет мечтать вернуться сюда, в свой сон, которому уже не будет суждено сбыться.

Она понятия не имела, что надо сделать, чтобы опять попасть в ту реальность, где она тридцатилетняя разведенка с неблагодарным сыном на руках, но что-то ей подсказывало, что, когда она окончательно решит быть там, а не здесь, тот незнакомец это поймет.

– Давай, – засунула руку в пакет Мила и выудила пригоршню картошки.

– Что у тебя с Нэйтоном? – поинтересовалась подруга.

– Ничего, он пригласил меня в кафе, а потом стал звать к себе в комнату в братстве, ну я его и послала, – пожала плечами Мила, хрустя чипсами.

Они говорили об очередном ухажере, которого отшила Мила. Ее не прельщал интим на первом свидании, поэтому она категорически отвергала всех, кто пыталась залезть ей в трусики, не успев толком представиться. С тех пор, как она тут оказалась, у нее было два непродолжительных романа с ребятами с последнего курса. С малолетками Мила старалась не связываться, в конце концов, она еще помнила, из какого возраста вернулась в свои семнадцать. А таких одиночных свиданий у нее было хоть пруд пруди, но они ничем не заканчивались, оставляя лишь порой приятные, а порою не очень, воспоминания.

После расставания с женихом, Мила поняла, насколько иллюзорны могут быть чувства, которые ты считаешь самым важным в своей жизни. Поэтому она стала довольно избирательной и не бросалась на первого же красавчика, обещающего ей луну с неба. Можно сказать, ей достаточно было ткнуть в любого из их студ-городка, чтобы он пошел за нею. Все, как она и мечтала… но при таком огромном выборе, когда ты можешь получить все, что хочешь, начинаешь хотеть гораздо меньше, чем можешь себе позволить. Ирония судьбы или же просто предрасположенность к вечному недовольству – не важно – результат был один: Миле наскучили ухлестывания за нею, и она стала задумываться о настоящих отношениях с одним-единственным, отказавшись от обилия предоставленного ей выбора самцов на любой вкус и цвет.

Покидая Хитроу, Мила старалась не думать о том, как сурово обошлись с нею папа с мамой в том другом мире. Здесь они в ней души не чаяли и наверняка уже были на пути в Шереметьево, чтобы встретить свою любимую дочурку, с которой не виделись несколько месяцев. Мила «помнила», как была дома на новогодних каникулах, как они гордились ее успехами в колледже, ознакомившись с табелем об успеваемости, который им ежемесячно высылали по почте. Но то была не ее встреча, а той незнакомой девчонки, за которой она наблюдала в своих снах. Теперь же именно ей, Миле, предстояло пообщаться с родителями, постаравшись не вспомнить ошибки, которые они так и не совершили.

Их разделяли всего несколько часов полета, и Мила судорожно теребила подлокотники кресла, дожидаясь встречи с отцом и матерью, которых не видела уже более четырнадцати лет и которых успела оплакать, узнав об их смерти.

– Милочка! – замахала рукою мама, стоя в толпе среди ожидающих.

Папа заулыбался, встретившись глазами с дочерью, которая не удержалась от слез и постаралась быстрее пройти к своим родным.

Ее окутала волна счастья, нежности и теплых чувств к маме с папой, которые трепетно обнимали ее, приветствуя на родине. Им было много, о чем поговорить, и они говорили, говорили и говорили всю дорогу до дома, за ужином, и когда уже солнце скрылось за горизонтом.

Первые дни дома были очень радужными и веселыми, но, когда все попривыкли к воссоединению, начались мелкие конфликты и взаимные претензии из-за долгого принятия ванны, грязной посуды и нежелания идти в магазин. С этими бытовыми проблемами Мила стала возрождать и чувства по поводу того, как с нею обошлись, когда там она отказалась от поездки в Англию. Ведь, несмотря на то, что здесь этого не случилось, это были все те же люди, готовые отказаться от родной дочери, когда та приняла, пусть, показавшееся им глупым, неправильным и роковым, но свое самостоятельное решение, перечащее их ожиданиям.

Обстановка накалялась, и уже не было все столь мило и безоблачно, как в первые дни приезда Милы. Устав от надоедливой дочери, родители преподнесли ей подарок на восемнадцатый День Рождения в виде путевки в Грецию. Мила была рада, но прекрасно понимала, откуда ноги растут.

О таком ли она мечтала? Конечно, с теми знаниями, которые она имела из другой жизни, все казалось иначе. Была бы она счастлива, если бы никогда не побывала там? Никогда не вышла замуж, никогда не отказалась от учебы заграницей и никогда не родила сына, тянущего ее назад… но ведь это ничего не меняло, как если бы жена не знала об изменах мужа. Он продолжал бы быть изменником, обманывающим ее и лгущим в глаза. Но тогда бы она, возможно, была счастлива? Хотя жила бы в святом неведении с тем, кто наставляет ей рога… наверное, спроси ее, хочет ли она знать, если ее муж ей изменяет, она сказала бы, что да… но редкая мудрая женщина сначала бы взвесила все за и против, а не торопилась с ответом…

И Мила понимала всю неоднозначность своего положения, желая остаться в неведении, ибо знания лишь причиняли боль, не неся в себе практической пользы, по крайней мере, она ее не замечала, но всякий раз представляя, что чудесным образом она забыла все воспоминания той жизни, Мила чувствовала себя обманутой, не решаясь отказаться от того, что знала.

Все же нельзя сказать, что Мила была несчастна. Скорее, она была счастлива. Да, определенно счастлива. Поэтому она окончательно убедилась в том, что родители были правы, говоря, что юношескую влюбленность глупо принимать за любовь и выскакивать замуж за мальчугана, не имеющего ни кола, ни двора, ни жизненного опыта, ни ответственности даже за самого себя, а уж за жену с ребенком и подавно.

– Как лето провела? – после радостной встречи с объятиями и дружескими поцелуями спросила Аннет Милу.

Та рассказала о своей поездке в Грецию, где ее обихаживал один статный грек, заслуживший ее благосклонность и незабываемый курортный роман с нею. Аннет в свою очередь поделилась своими похождениями, и обе еще долго муссировали тему «как я провел лето».

Им было, что рассказать друг другу, но самые яркие впечатления от встречи с родителями Мила оставила при себе.

Начался новый учебный год, с ним пришли новые заботы и развлечения, в общем, все шло своим чередом, если для вас нормально оказаться в возможном прошлом, покинув то, что вы считали реальностью.

Мила усердно трудилась над учебниками и исправно посещала лекции, не желая и здесь оказаться поварихой, а планируя более престижную карьеру. Периодически она ходила на свидания, наслаждаясь обществом людей, которых никогда бы не встретила в своей прошлой жизни. Несмотря на их возраст – самому старшему из кавалеров было двадцать два года – большинство оказывалось гораздо умнее и образованнее тех, с кем Миле доводилось общаться после окончания школы.