Вилис Лацис - Собрание сочинений. Т. 3. Буря

Они не смотрели на часы, когда раздались первые винтовочные залпы. Они не смотрели на них и тогда, когда все уже кончилось. Поэтому им трудно было сказать, сколько времени продолжался бой. Может быть, час, а может быть, всего несколько минут. Когда прозвучал последний выстрел, на шоссе не осталось ни одного живого врага. Грудами лежали в канавах мотоциклы, люди и лошади. Позже стало известно, что в вылазке 23 июня со стороны гитлеровцев участвовали, кроме моторизованных частей, кавалерийское соединение, сброшенный незадолго до того воздушный десант и группа айзсаргов. Никому из врагов не удалось попасть в Лиепаю, и лишь немногие спаслись бегством. На месте боя осталось восемьсот убитых гитлеровцев. С нашей стороны в бою участвовали несколько пехотных подразделений, курсанты военно-морского училища, тосмарцы и рота Спикера. Плечом к плечу бились кадровые бойцы Красной Армии и военно-морского флота и пролетариат Лиепаи, оказавшиеся достойными друг друга боевыми товарищами.

Победа! Это слово как на крыльях облетело цепи бойцов, достигло города, заставило радостно и гордо забиться все сердца. Для защитников Лиепаи слово это стало новым источником силы. Надменная гитлеровская армия, слава о непобедимости которой бежала впереди наступающих рот и дивизий, гипнотизируя и парализуя всех малодушных, проиграла свой первый бой за Лиепаю.

Вера в возможность победы десятикратно увеличивала силы каждого бойца: это был цемент, превращающий коллектив в монолитную скалу.

Ояр снова обходил расположение своей роты, проверял, кто остался в строю. Трое раненых — вот и все потери, девушки-санитарки уже ухаживали за ними.

— Закурить бы, товарищ Сникер, — попросил кто-то.

Ояр вытащил из кармана портсигар, но он был пуст.

— Жалко, друг, но все выкурено.

— Разрешите обыскать какого-нибудь фрица, — продолжал рабочий. — Вдруг найдется… Все равно на тот свет с собой не захватит. Там, говорят, курить не разрешается.

— Ладно, иди, только поосторожнее, чтобы какой-нибудь дьявол не перерезал тебе горла.

— Ну, это мы еще посмотрим.

Но когда минут через десять парень вернулся с немецкими сигаретами, захватив впридачу немецкий автомат и бинокль, заядлые курильщики единогласно признали, что сигареты никуда не годятся.

— Один навоз, больше сена, чем табаку.

— Как и сами курильщики, — сказал Ояр. — С виду они куда какие герои — только знай уступай им дорогу. А когда доходит дело до нутра — одна труха. Ну, нынешней ночью им досталось…

— И еще достанется, — добавил какой-то моряк. — Пусть только сунутся. Ребята, как там было в засушливый год, когда жены не рожали?

— Это когда на фрицев мор напал… — отозвался откуда-то из темноты молодой голос. — Апостол Петр поливал их водой из святой лейки, чтобы скорее подыхали, а то, мол, черти в аду стосковались по жаркому.

— А что, разве святой Петр у черта за снабженца?

— Каждый зарабатывает, как может, а кто смел, тот и двух съел. Вы что думаете, разве старику Петру чаевые не пригодятся? Ну, а господь бог скуповат, это видать по тому, как он исполняет молитвы своих святош. Вот когда Петру вздумается заглянуть в корчму и заложить как следует за галстук, тут своя копейка-то и кстати.

— Ох, не верится, что вельзевул много даст за фашистскую душу. Один эрзац.

Ояр с удовольствием прислушивался к шуткам парией. Раньше он и сам был первым зачинщиком таких разговоров и мог развеселить любого меланхолика. Но в эту ночь, когда первое столкновение с противником уже стало достоянием истории, надо было серьезно подумать о будущем.

На заводе «Тосмаре» бушевал пожар. Над ним все небо было охвачено заревом. «Вот какие костры приходится видеть сегодня лиепайцам».

— Ребята, а ведь сегодня канун Лиго, — тихо сказал Ояр.

Куда девались пиво и сыр, зеленые венки и несмолкаемые песни. Лиго? Кто этой ночью ищет волшебный цветок папоротника? Как злая пародия на праздничные костры, пылают пожары на холмах Латвии. Ночь проходит в молчании. Кровожадный зверь затаился в темноте.

Следующий день прошел сравнительно спокойно. Лиепайцы рыли окопы вокруг города. Днем и ночью кипела работа в штабе обороны. Группы разведчиков, следили за продвижением неприятеля. Немцы подтягивали резервы и готовились к новому наступлению. По слухам, город был окружен со всех сторон, за исключением узкой береговой полосы на севере. В море шныряли немецкие подводные лодки, блокируя порт.

Затем была прервана телефонная связь с Ригой. Бука успел еще узнать, что на помощь Лиепае спешат курсанты военно-пехотного училища и части войск внутренней охраны. Но пришло утро 25 июня, а они все не подходили. Может быть, их бросили на другое направление или они не могли пробиться через кольцо окружения?

— Как бы там ни было, а нам надо драться, надо положиться на свои собственные силы, — сказал Бука. — Кое-что мы и сами можем.

Центр руководства перешел из помещения горкома партии в штаб противовоздушной обороны по Церковной улице, 18. Оттуда руководили теперь всей подготовкой обороны и самыми боями, когда они разгорелись снова. Под железнодорожным мостом, в районе старых фортов, был устроен командный пункт восточной группы.

Вторая серьезная атака немецких войск на Лиепаю началась утром 25 июня. Немцы наступали по двум направлениям — с юга и востока. Защитники города быстро разгадали уловку врага: атака с юга была только маневром, чтобы оттянуть силы защитников города от района завода «Тосмаре» в южный пригород. Главный удар был нанесен у шоссе Лиепая — Гробини.

В первый раз заговорили орудия и минометы. Под прикрытием артиллерийского огня немецкая пехота широкими правильными цепями наступала на позиции лиепайцев. Немцы шли во весь рост, крича и стреляя из автоматов. Они хотели ошеломить лиепайцев, подавить превосходством огневых средств, численностью. Казалось, ничто не в силах остановить эти живые механизмы. Ближе и ближе подходили они к окопам, не обращая внимания на потери, которые причинял им меткий огонь винтовок и автоматов.

Был момент, когда казалось, что фашисты вот-вот прорвут линию обороны, сметут заграждение, серо-зеленой волной хлынут в город. Уже некоторые группы короткими перебежками начали занимать новые позиции, прикрывая отход остальным. Повсюду рвались артиллерийские снаряды и мины, дробно, словно тысячи барабанов, тарахтели автоматы, пули со свистом секли землю.

На место павших подходили люди из резерва. Новый удар смертоносного огня в металла обрушился на вторую линию обороны лиепайцев. Насыпь железной дороги Лиепая — Айзпуте они уже потеряли. Если их отожмут через шоссе, то гитлеровцы скоро зацепятся своими ястребиными когтями за первые дома пригорода.

— Ребята, дальше отступать некуда! — закричал Ояр. — Не пустим проклятых фашистов в город! Вперед, лиепайцы!

Забыв всякую осторожность, с искаженным от ярости лицом вскочил он на ноги и побежал навстречу немецким цепям. Слева и справа от него вскакивали сотни таких же отважных и стремительных бойцов.

— Гони их! Коли штыком фашистских дьяволов!

Так внезапен был взрыв этого гнева, так молниеносна контратака лиепайцев, что мастера психической атаки опешили. На один момент они остановились в замешательстве, тараща от удивления глаза, потом, позабыв всякое достоинство, показали спины и пустились бежать без оглядки. Много гитлеровцев осталось лежать на поле, не достигнув железной дороги, многие нашли свой конец на самой насыпи, а те, кому удалось перебраться через нее, продолжали бежать все дальше, хотя за ними даже не гнались, — только винтовочный огонь помогал редеть побитой, разбегавшейся толпе «завоевателей мира».

И снова наступила тишина. Снова была одержана победа. Отогнанный зверь зализывал кровавые раны и издали недоумевающе глядел на упрямый город, не желавший становиться перед ним на колени. Нет, это действительно не Западная Европа.

Лиепайцы тоже понесли потери. Они подобрали своих убитых и раненых и расположились на новых позициях вдоль железнодорожной насыпи. Там они оставались до темноты, а ночью снова заняли прежние позиции.

Два следующих дня продолжалось затишье, если не считать мелких стычек с разведчиками и налетов авиации. Враг нервничал, злился. Мирный город у Балтийского моря нарушил оперативный план, затормозил намеченные темпы продвижения и заставил кое-что изменить в распределении сил. Немецкому командованию стало ясно, что с наличными силами Лиепаю не взять. Но напрасен был гнев генералов, напрасно командующий армией метал громы и молнии на головы командиров дивизий: лиепайский орешек был слишком крепок. Надо было искать щипцы. Скрежеща зубами, командование направило к Лиепае несколько дополнительных дивизий, подтянуло резервы из тыла, сконцентрировало артиллерию на восточном берегу Лиепайского озера. Кончалась первая неделя войны, а главная ставка Гитлера все еще не получала сообщения о взятии Лиепаи.