Карьера подпольщика (Повесть из революционного прошлого) - Семён Филиппович Васильченко

Матвей привел приезжих к Анатолию в кочегарку литейного цеха и предоставил знакомиться обоим начальникам. Дружина начала завтракать.

Только что собрались дружинники, проверяя своё оружие, прибыл еще небольшой отряд из двух десятков человек с ближайшей к Ростову по Владикавказской линии Батайской станции и явилось такое же количество вооруженных рабочих из Екатерининского депо в Гниловской.

Не успели дружинники выработать плана действий, как прибежавшие мальчишки сообщили о том, что несколько верховых казаков прибыли на Темерник с подводой и берут валяющийся на улице труп городового Татарчука.

Анатолий крикнул «за мной»! и почти все те дружинники, которые находились в кочегарке, устремились на разделявшие Темерник и Кавалерку балки пустырей, чтобы пересечь дорогу казакам.

Скоро показался их экскорт из шести человек на конях, следующих за запряженной в пару лошадей подводой.

Лишь только показалась за полверсты от балок на дороге эта группа, как рассыпавшиеся дружинники из нескольких десятков ружей открыли по ним беспорядочную стрельбу.

Один казак свалился.

У другого упала его лошадь, но сам он вскочил на телегу и после этого подвода и верховые вскачь рассыпались во все стороны, убегая из-под выстрелов.

Несколько дружинников, в числе их пожилой столяр Черепахин, бросились к убитому казаку, чтобы снять с него оружие.

Торжествуя первую победу, дружинники возвратились на Темерник.

Поселок тем временем все больше превращался в военный лагерь.

Макс доставил сюда около двух десятков бомб и расставлял у входов на Темерник караульные посты. Начальник какого-то нахичеванского десятка Трифонов притащил дружине десять дальнобойных маузеров. Три новых дома центральной поперечной улицы Темерника были заняты под штабы. Школа, где собирались прежде дружинники, превратилась сразу во что-то в роде оружейной мастерской, интендантства и арестного помещения. В двух столовках по заказу одного из импровизированных штабов для дружины готовили обеды.

Дружинники были на чеку и с минуты на минуту ждали нападения.

Действительно, Сабинин, естественно как-то сделавшийся распорядителем вооруженных десятков и добывший уже себе где-то гнедого скакуна, на котором и мотался с конца в конец Темерника, проверяя посты, передал сообщение о том, что солдаты, заняв вокзал, пробираются к мастерским.

Тотчас же дружинники засели в ближайшем к вокзалу сборном цехе, рассыпавшись по паровозам, примостившись за станками и забравшись даже под крышу, на рукава подъемных кранов.

Им не долго пришлось ждать.

Рота солдат, обманутая неподвижной тишиной станков и паровозов, вошла в ворота цеха и гуськом побежала через цех к выходу во двор

Не дав им сделать и десятка шагов, дружинники открыли свою беспорядочную, но убийственную стрельбу, которая заставила солдат ринуться обратно, производя в их рядах панику и опустошение.

Цех был очищен. Дружинники, оставив часовых и сняв оружие с убитых, пошли к штабам.

Через полчаса после этого на пустыре снова показалась батарея, занявшая свою прежнюю позицию, и Темерник начал обстреливаться из орудий.

Дружинники тем временем возводили в нижних улицах баррикады.

Было здесь среди них одно счастливое существо, принесшее свою молодость в жертву любви.

Клава Чистозобова красочным пятном стала на одной из баррикад со знаменем и, вооружившись подаренным ей кем-то ружьем, любовно встречала и провожала взглядами время от времени появлявшегося среди товарищей Анатолия.

Сабинин одобрительно кивнул головой своей подруге увидев ее перед боем на баррикаде.

Стрельба из орудий, которую вели усмирители, носила характер дикой беспощадности. Не имея на Темернике никакой определенной цели теперь, после того как Совет был разгромлен, артиллерия посылала свои разрушительные снаряды по всем направлениям Темерника, разрушая дома и разнося смерть наудачу. Трем сотням дружинников эти выстрелы не причиняли никакого вреда, если не считать того, что все они трепетали за своих родственников.

Но двухчасовая канонада была только подготовкой.

По улице, где разместились штабы, промчался в папахе на лошади Сабинин, призывая отбивать наступление, предпринятое на Темерник со стороны Кавалерки по направлению к церкви.

Отсюда командование Макеева предприняло правильный штурм Темерника, пустив в ход пехоту и кавалерию.

Тотчас же десятки дружинников, выскакивая из штабов, столовок и своих временных квартир, стали занимать позиции за будочками базара на церковной площади, за теми домиками, во дворе которых однажды прятался и Анатолий, смотревший, как тащили его брата жандармы, разгромившие когда-то демонстрацию. Часть бойцов расположилась за баррикадами.

Прибежавший на одну из этих баррикад Матвей увидел здесь вдруг Захара Михайлова с винтовкой, которого он когда-то со Ставским провожал за границу. Оказалось, что мастеровой только что приехал со своих странствований и. немедленно явился стать в ряды повстанцев. Матвей крепко пожал ему руку и спустился ближе к базару, где уже началась, сдерживаемая начальниками десятков, стрельба по показавшимся ротам солдат.

Последние увлеклись решимостью взять Темерник и поощряемые ничтожными результатами стрельбы немногочисленных вначале дружинников, ворвались на подъем Коцебу. Их было две роты. Но здесь они вдруг очутились в адском огне рабочих, в руках которых как-будто не только начала стрелять каждая палка, но стали также бухаться и бомбы. Это явились вызванные Сабининым вспомогательные отряды и открыли огонь по ротам. Сам Сабинин,

увидев очутившихся в поселке солдат, спешился с коня и, показывая пример мужества, прицелился с колена, опустившись за прикрытие тумбочки, чтобы стрелять. Двое товарищей ринулись, чтобы увлечь его в более безопасное место. Но только что они подбежали к своему командиру, как Анатолий тихо вскрикнул и ружье выпало у него из рук.

Он был убит.

Солдатам, попавшим в гнездо дружинников, ничего не оставалось делать, как повернуть в оказавшийся свободным переулок, через который они выскочили из поселка и побежали в город, преследуемые отдельными выстрелами.

Главная часть дружинников, очистив поле сражения от пехотинцев, увидела казаков, но, уже почувствовав уверенность в своих силах и рассвирепев от пролитой крови, бросилась почти вплотную на эскадроны и в несколько минут рассеяла их, гоняясь за ними по задворкам вокзальных зданий и отовсюду преследуя, Таким образом, дружинниками был занят снова вокзал и здесь им удалось схватить в плен в полном вооружении казака, оставившего было лошадь и попробовавшего скрыться в вокзальной уборной. И лошадь и казака дружинники привели на Темерник. Героями, пленившими казака, оказалась горяче-крайская компания: сын Причандалихи, мечтательный поэт-жестянщик Иннокентий и его друг рябой масленщик Журавлев.

Встретив своих старых знакомых и узнав о том, что они с таким увлечением принимают участие в восстании, Матвей расцеловал Журавлева и крепко пожал руку скромному Иннокентию.

Но у дружинников было основание печалиться. Отбив штурм и возвратившись с места сражения, они узнали, что их главарь убит.

Вечером десятки дружинников