Владимир Федоров - Белая Невеста

И вдруг среди других голосов отчетливо слышу приятный голосок белоневестинской мадонны:

— Он поджег! Он! Сам грозился! У меня на пленке записано. Парадокс! И откуда берутся такие в наше время? Поджег, сел на мой «Запорожец» — ищи ветра в поле!..

Под окном и в палате так загудели, что у меня по спине холодные мурашки пробежали. Не от страха, нет. От обиды.

— Не верьте! — кричу. — Я тут! Как же я мог поджечь, если подняться не могу? А ее «Запорожец» в море купается. В соленой воде следы от ее шоколадных ручек отмывает. Ой, люди-человеки! Милиция разберется, кто поджег.

Не покрыл ночной пожар солидной недостачи у моей ослепительной хозяйки. Видать, не солнце, не море, даже не мужчин, включая Пеку, любила Раиса Павловна больше всего на свете, а аккуратную фигурку на круглой резиновой подкладке. И затейливую надпись на ней: «Золотой якорь».

Говорят, когда отобрали у белоневестинской мадонны печать, крупные слезы покатились из ее болотных глаз.

Все движимое и недвижимое имущество Раисы Павловны Зыбиной, в том числе и помятый, с зеленой бородой «Запорожец», что водолазы со дна морского достали, — все милиция конфисковала.

Только не было среди конвоя Раисы Павловны гражданина Милованова. На этот раз не спас утопающую.

Защищать себя Зыбина наняла солидного столичного адвоката, отдыхавшего в Белой Невесте. Видно, мадонна не теряет надежды. Раиса Павловна, где вы теперь?..

Да! Князь Белоневестинский потряс весь кургородок. Прибегает в родильный дом, почесал свой сверкающий пятачок на макушке и тихонечко спрашивает пожилую сестру:

— Что там? Девочка? Мальчик?

А та хитровато щурится:

— И мальчик, и девочка, и еще мальчик!..

Кон Белон попятился:

— А вы, собственно, не спутали?

Словом, гений родил тройню. Конечно не сам. Лилия с удивленными глазами. Говорят, звала его на Белогорщину. А свободный художник и думал и не думал с ней расписываться.

Приглашает молодого отца к себе председатель райсовета Надежда Тихоновна Былинкина.

Входит наш гений к ней в кабинет и со страху ног под собой не чует. Вроде он сам по себе, а они сами по себе. И как, мол, посмели вмешиваться в его интимную жизнь?

А седая Надежда Тихоновна идет ему навстречу, улыбается. В руке огромный букет дурманных белоневестинских роз.

— Поздравляю, Константин Сергеич! Поздравляю! Сразу тройню! Да вы у нас отец-герой. И как самочувствие ваших трех богатырей?

Стоит с огромным букетом Константин Сергеич, сутулится. Брови и так, что запятые навыворот, кверху загнуты. А тут вообще в вопросительные знаки изогнулись.

— Самочувствие прекрасное… — бормочет.

— А как вы решили их назвать?

Тут чуть приободрился наш гений:

— Лилия решила по-космически: Андриан, Валентина и, конечно, Константин. Я, собственно, не против…

— А что-то вы сутулитесь, Константин Сергеич?

— Грузил ставриду… понимаете… семья…

— Понимаю. Временные трудности? Сама из рыбачек. Вот и кончилась затянувшаяся холостяцкая жизнь, товарищ Белоневестинский. Поздравляю! От души поздравляю. И вам хорошо, и кургородку спокойнее. Избегайте, так сказать, в жизни и в творчестве пятеи!..

Голова свободного художника учтиво склонилась.

А через час букет белоневестинских роз качался на пенистых морских волнах, набегающих из чужой зеленоватой дали. На прибрежной гальке сиротливо голубели шорты и испорченный транзистор с запиской, наколотой на холодно поблескивающий ус антенны:

«Люди! Не судите меня жестоко. Всю жизнь я искал, ошибался и снова искал. Искусство — это мое право, а не обязанность. Европа меня еще узнает. Лилия, прости…

А самого как прибоем смыло.

Поиски исчезнувшего гения ни к чему не привели. Ни на море, ни на суше. Правда, говорят, недавно в Зеленомысске объявился свой гений. Но кто докажет, что это Белоневестинский?

Если вам случится быть в Белой Невесте — милости просим! В нынешнем году местное бюро погоды обещает лучезарное лето. А это бюро, как известно, редко ошибается.

Сойдете на том самом вокзальчике из чистого рафинада. Оглянетесь: синяя бухта. Станция на одном берегу, дома с тополями — на другом. У Белой Невесты две косы. Круглый год она их в море моет.

Солнце жжется, что крапива. Не бойтесь. Не жмурьтесь. Увидите за баранкой белокурую водительшу с тугим узлом кос — не торопитесь ждать неудачи.

Нина вам всю Белую Невесту покажет, где на тополях, на стенах, на волнах солнышко играет. Моя морячка купаться начинает на Первомай, а кончает на Октябрьскую. А я до сих пор учусь плавать.

Вода в море чистая, лазоревая. Камушки перечесть можно. Так и переливаются на дне.

Не удивляйтесь, если какая-нибудь пожилая дама в спортивных трусах и модном лифе без бретелек грустно вздохнет:

— Помню, до войны тут был золотой песочек, а теперь — галька.

— А как тут мой отец с десантом под огнем высаживался — не помните? — мягко спросит Нина.

Потерпите, если моя морячка остановит машину у серебристого куста. Он на неробком соленом ветру колышется, переливается. Морской ветер все помнит.

Возле этого куста был смертельно ранен Нинин отец. А звали его почти как меня: Иван Ильич. Подхватили его два десантника под руки. Стиснул пальцами серебристый листок, шутил перед смертью:

— Один Иван — Ванька, три Ивана — фронт!..

Молча постойте у этого неспокойного куста. Говорят, такая гроза тут грохотала, такие раскаленные градины и каменья с неба сыпались, что только чудом один этот куст и выжил.

Нина до сих пор бережет свой камушек. С боков он ясный, а в сердцевине будто кровь запеклась. Спросите — она и вам его покажет. Что перед этим ясным камушком все курортные сувениры!

Да! Вы, конечно, поинтересуетесь: как мое сердце? Прямо скажу: сердце, как противоударные часы с шестимесячной гарантией. Не верите? Ой, люди-человеки!..