Варткес Тевекелян - Романы. Рассказы

Когда ужин подходил к концу, в столовую торжественно вошел кладовщик Иван Васильевич, или попросту дядя Ваня, пожилой человек с длинными усами. Он с важностью и достоинством нес тяжелую корзину. Дядя Ваня опустил свою ношу на пол и не торопясь, торжественно, а может быть, и с некоторым сожалением вытащил оттуда шестнадцать поллитровок и расставил их на столе.

— А это вам, дорогие товарищи, вы нас здорово выручили, — сказал водителям Новожилов, — пейте на здоровье.

Шоферы переглянулись, а старшина встал, поблагодарил директора и вручил каждому его бутылку, свою же он сунул в карман брюк.

Директор, как учтивый хозяин, вышел проводить гостей во двор. Водители завели моторы, и грузовики один за другим выехали из широких ворот.

Главный инженер озабоченно сказал Новожилову:

— Василий Алексеевич, может, пустим цех, начнем работу?

— Оно бы хорошо, только как бы опять не очутиться у разбитого корыта. Я схожу в котельную, проверю, тогда решим.

В котельной было тепло и дымно, подвозчики угля разгружали вагонетку у топок, а кочегар Шарапов, увидев директора, еще издали показал ему большой палец — полный, мол, порядок.

— Как думаешь, Шарапов, запускать нам цехи? — спросил директор, подходя к кочегару.

— Конечно, запускать, зачем зря уголь жечь, обязательно работать надо.

— Тогда вот что, ты отложи в сторонку тонн пять — семь, НЗ, понял?

— Что, разве больше угля не будет? — Кочегар смотрел растерянно.

— Думаю, будет, но кто его знает, в наше время все может случиться.

Поднявшись в фабрикоуправление, Новожилов столкнулся со старым кладовщиком.

— Ты что здесь делаешь, дядя Ваня? — спросил он.

— Вот накладные принес на подпись. — Кладовщик протянул бумаги.

— Не мог утра дождаться?

— Никак нет, — по-военному ответил дядя Ваня. — Вдруг внезапная ревизия? Подумают, что водку Иван Васильевич выпил или на хлеб променял.

— Ну уж на тебя никто не подумает.

— Это как сказать. В нашем деле аккуратность прежде всего. Кстати, Василий Алексеевич, вы расписки взяли у солдат?

— Да ты с ума сошел, какие еще расписки?

— Тогда составьте акт, если не хотите, чтобы голова заболела.

— Эх, дядя Ваня, от чего только у меня не болит голова, пусть поболит еще раз… — Новожилов подписал накладные, вернул их кладовщику и зашел в кабинет главного инженера.

— Дайте команду запускать цехи, угля хватит на две смены, — сказал он еще от дверей.

— Мастера запустили уже, не дожидаясь команды.

— Как же так?

— Очень просто, увидели у котельной большую кучу угля и обрадовались, а когда в цехах стало тепло, запустили моторы. На их месте вы сделали бы то же самое.

— Все же непорядок это, хотя они и правы. — Новожилов присел к столу Находкина, закурил папиросу и почти сразу же встал. — Повезло нам сегодня, Николай Николаевич, здорово повезло… И люди какие, все помогли… Ну ладно, пошел смотреть, как начали работать цехи после останова.

В главном корпусе, еще на лестнице, Новожилова привычно оглушил грохот ткацких станков, и сегодня это было особенно прекрасно. Он вошел в первый зал и встал у стены. Станки работали равномерно — сто двадцать ударов в минуту, работницы прохаживались между рядами, мгновенно связывали оборвавшуюся нить, и опять все шло по заведенному порядку. «Вот это жизнь», — подумал Новожилов и пошел в красильно-отделочный цех, откуда несся едкий запах уксусной кислоты, химикатов и красителей. От резкого колебания температуры обильно конденсировался пар и с потолка падали крупные капли воды, как во время дождя. В глубине огромного зала стояли в ряд промывные машины, в них, в мыльной пене, кружилось суровье, чуть подальше — красильные баки, окутанные густым паром, рядом центрифуги для отжима выкрашенного товара и сушильно-ширительные машины. Новожилов подошел к старшему красильному мастеру Федюкину.

— Много брака получилось во время останова? — спросил Новожилов.

— Совсем немного, к счастью, мы в это время красили в черный цвет, для Военно-Морского Флота. В каждом куске получилось метров восемь — десять темнее, вот и все. Если будет очень выделяться, браковщики вырежут их и замаркируют вторым сортом.

К ним подошла немолодая работница, устало спросила:

— А когда дадут нам резиновые сапоги, товарищ директор?

— Прямо скажу, Евдокия Митрофановна, не скоро. Не дают нам резиновые сапоги, видать, они больше нужны в другом месте, — ответил Новожилов.

— И то правда, они больше нужны в другом месте. — Женщина вздохнула. — А вы дали бы нам хоть деревяшки, сыро очень, на ногах кожа слазит.

— А что, это выход, ботинки на высоких деревянных подошвах. Умница, Митрофановна, толково придумала. Вот только тяжело небось будет?

— Тяжеловато, конечно, но лучше, чем так. Ничего, привыкнем. — Работница отошла.

На Новожилова навалилась вдруг страшная усталость, все тело ныло. Не заходя в кабинет, он вышел на улицу, решил уйти домой, благо жил неподалеку. Навстречу ему шел патруль во главе с офицером. Новожилов привычно полез в карман за ночным пропуском.

— Не требуется, — офицер козырнул, — что, не узнали?

— Как же, как же, вы ведь помогли нам уговорить старшину.

— Точно. Ну, как, не заморозились?

— На сей раз пронесла нечистая сила, даже работать начали. Поглядите, дымит. — Новожилов показал на высокую трубу, откуда валил белый дым. Он попрощался с офицером и ускорил шаг.

Свернув на свою улицу, Новожилов вдруг стал как вкопанный. Небо напротив окрасилось в бледно-розовый цвет. Рассветало.

Новожилов постоял немного, покачал головой и повернул обратно.

— Что же вернулись, товарищ директор? — спросил его тот же офицер.

— Скоро явится утренняя смена, нужно встречать рабочих, — ответил Новожилов и ускорил шаг.

1969

Раки — тутовая водка.

Вилайет — губерния.

Талат и Энвер — вожди младотурецкой партии.

Каймакам — уездный начальник.

Бинбаши — глава тысячи, капитан.

Яйла — пастбище.

Аслан — лев.

Феска — красный головной убор у турок.

Бакшиш — подарок.

Аскеры — солдаты.

Баш-чавуш — фельдфебель, старшина.

Лира — около десяти рублей золотом.

Вели — губернатор.

Саз — трехструнный музыкальный инструмент.

Гирио — господин (греч.).

«Живи, живи, Венезелос!»

Большинство армян — христиане-грегориане.

Перу — европейская часть Стамбула.

Раис — руководитель.

Хариб — обездоленный, несчастный.

Крунк — журавль.