Дмитрий Сергеев - След на лыжне

— В понятые пригласим Хворостову Галину Александровну.

— Да забери ты их обоих, — взмолился дед Ступин. — А то Галку Хворостову придумал... Глазами будете друг на дружку постреливать.

— Ты, деда, говори, да не заговаривайся. Не на прогулку пойдем.

— Да мне, хоть с кем иди. Коней жалко.

Ночь была на исходе, вышли из дома Анкудиновых. Почти всюду топились печи. Пахло непривычной для тайги гарью: в Петляево, пользуясь близостью станции, многие жгли уголь, дровами только растапливали. Старую русскую печь почти нигде не увидишь — поубирали, сложили плиты. Неприступным оборонительным валом возвышалась на задах деревни насыпь — железнодорожная ветка вела к лесопогрузочной платформе. Сейчас там громоздился черный остов брошенного склада.

Учительницу Хворостову, как и рассчитывал Иван, застали дома: было воскресенье. Она давно поднялась. На столе перед ней лежала кипа ученических тетрадей. Рядом пустая кружка с остатками парного молока и надкушенная горбушка. Галя была в вязаной кофте, толстой суконной юбке в крупную клетку и в пимах-обрубках на босу ногу. Увидев нежданных гостей, застеснялась, спрятала ноги под стол.

— Мы к вам, Га... — участковый на мгновенье замялся: при посторонних неудобно было называть ее просто по имени. — Мы к вам, Галина Александровна, — сказал он. — Кеша Анкудинов потерялся.

— Кеша Анкудинов?.. — недоуменно спросила учительница.

— Женится он, — объяснил Иван. — На свадьбу вчера вечером вышел, еще засветло... — Он обернулся за поддержкой к Юре Шиляку.

— Засветло, — подтвердил тот. Помедлив, поправился: — Смеркалось.

— Все равно, вечером вчера, — с нажимом произнес Иван. — Вышел от вас на лыжах прямиком через Кедровый. А в Усово не пришел.

— Это что же такое? — Она поглядела на окно, на синие наплывы инея. Забыла про свои обрубыши, вышла из-за стола. — Где же он? Ой, да вы присядьте. Хоть на скамью. А то стулья принесу, — метнулась было в другую комнату.

— Никаких стульев, — замахал участковый руками. — Некогда рассиживать. Если вы согласны быть понятой, собирайтесь с нами. Выйдем по следу на лыжах. Вы у нас лучшая лыжница. И занятий у вас сегодня нету.

— Ну уж и лучшая, — запротестовала Галина Александровна. — Повезло: шестаковские не выставили своих. — Собрала со стола тетради, унесла в другую комнату. — Мигом переоденусь, — сказала из-за перегородки. — Ой! Это я так и щеголяла перед вами в пимах! Ужас!

— Ничего ужасного, — успокоил ее Иван. — Вам в пимах личит.

— Ой, какая же я дура! Тут человек потерялся...

Участковый тоже смутился: не время для этого. Больше всего неуместность их легкомысленного поведения подчеркивало сосредоточенное, неулыбчивое лицо Юры Шиляка. Он как стал у порога, так и не шелохнулся.

Вскоре вышла Галя. Лыжный костюм и красная спортивная шапочка сделали ее похожей на подростка. Сознавая ответственность выпавшей ей роли, она держалась серьезно.

— Мама! — крикнула она. Присутствие Галиной матери в доме выдавал только шорох по ту сторону заборки. — Я ухожу. Надолго.

Мать что-то сказала ей негромко. Вышли в сени. Галины лыжи были здесь.

— Смазывать не буду. По сегодняшнему морозу на старой смазке покатит хорошо.

— Нам с Юрой нужно лыжи раздобыть. Кто у вас в интернате ведает инвентарем?

— Ключи у меня. Я захватила. Найдутся для вас лыжи.

— Честно говоря, я на это и рассчитывал, — признался Иван.

— Подберем ли ботинки по ноге? — усомнился Юра.

Голос прозвучал негромко, с потугой, будто ему что-то мешало в горле.

— Подберем, — заверила Галя. — Акселераты в старших классах ростом не меньше вас.

Вышли за ворота. Посреди деревни, возле дома Анкудиновых, все еще стояла кошевка. Дед Ступин и Вася только показались из калитки. Стало много светлей. Можно было различить масть коней: коренник серый, пристяжка буланая. Ночью оба коня казались одинаковыми.

— Я с ними вернусь. Не смогу на лыжах, — внезапно заявил Юра.

— Почему? — поразился Иван.

— Не смогу, — не захотел объяснять Юра.

Что-то непонятное творилось с ним: он не смотрел в лицо участковому, отводил глаза.

— Ты же лыжник! Крепления бы не подвели, так...

— Я вторую ночь не сплю.

— Вторую?!

— Накануне ночью все дрова у Настасьи переколол. Она пристала: «Уедешь, а мне избу топить надо. Кто дров наколет? Колотые все сжег». Неловко стало — переколол ей всю поленницу, — объяснил Юра.

— Зачем же сразу всю? Целую ночь хлестался?

— Почти до утра. А утром с Кешей в райцентр подались...

— Не можешь, так не можешь...

Вдвоем смотрели вслед Шиляку. Тот спешил, боялся как бы кошевка не уехала без него.

Надо было что-то придумывать. Иван вовсе не прочь был пойти вдвоем с Галей, но ведь после сплетен не оберешься. И порядок требует. Да и мало ли что ждет их на лыжне.

На крыльце дома, мимо которого шли, Иван увидел охотничьи лыжи, подбитые камысами.

— Может быть, здесь и найдем понятого, — сказал он, сворачивая к чужой калитке.

Ему нужно было хотя бы попытаться. После в деревне будут знать и об этой калитке.

Видно, уже недавно утром через деревню прошел грузовик — глубокие вмятины от протекторов остались на снегу. А немного в стороне колея вовсе изжевана машинными колесами — здесь грузовик и развернулся. Чей это был дом, Иван не знал. В Усово и в Ельниках бывал у всех, а здесь на станции хорошо знал только живущих на старой улице. В новых домах народ постоянно менялся.

Из темного чулана пахнуло чем-то знакомым. Иван не стал задерживать на этом внимание. Распахнул дверь в избу и увидел кладовщика Вялых. Вот, оказывается, к кому они нагрянули. Теперь участковый не сомневался, что идти по лыжне им предстоит вдвоем с Галей — Вялых не пойдет. Тот стоял лицом к вошедшим, квадратные плечи заслонили свечной огарок. Почему-то электрический свет не включили. Из-за этого невозможно было разглядеть лица Вялых.

— Здравствуйте, Филипп Иванович, — сказал Иван и машинально пошарил рукой справа от двери — выключатель был здесь.

Вспыхнула лампочка. Узнав участкового, кладовщик побледнел.

— Ночью спали? — спросил Иван.

— Спал, — помедлив, ответил Вялых. — Чего же еще ночью делать?

Он покосился в угол за печь. Галя кинула взгляд туда же и увидела поблескивающие вороненые стволы ружья, прислоненные к стене. То ли на охоту собрался, то ли с охоты вернулся. Здесь не принято держать ружье на виду. Это приезжие, городские могут для форса повесить на стену, как украшение, а местные прячут подальше с глаз.

— А я вот не выспался, — сказал Иван. — Среди ночи подняли. В понятые хотим пригласить вас, Филипп Иванович. На лыжах отправимся по следу.

— По какому следу? — насторожился кладовщик.

— Анкудинов Кеша, жених, потерялся... — начал рассказывать Иван.

Услыхав в чем дело, Вялых внезапно обрадовался.

— Коли надо — какой разговор, — засобирался он.

— Вы бы чего на дорогу пожевали, — встрепенулась хозяйка. — Долго ли сготовить...

Она внезапно осеклась, Иван мельком перехватил недобрый взгляд, каким наградил свою супругу кладовщик.

— Люди по этакому делу собрались, а ты пристаешь! — укорил он.

Чуть ли не силком выпроводил гостей на крыльцо. Сам на минуту вернулся в избу — назад вышел с ружьем.

— Не привык в тайгу без нее, — похлопал он рукавицей по двухстволке.

Расстаться со своими унтами, сменить их на лыжные ботинки он наотрез отказался. С трудом подобрали ему лыжи с мягкими креплениями.

Сиреневый утренний разлив плавал над сопками. Невидимое еще солнце осветило тайгу, заголубели снега. Лишь в глубине падей неясно, густыми смутными волнами темнели сугробы. Лыжня между соседними деревнями пробита хорошо: по ней всю зиму бегали старшеклассники, тренировались. След Кешиных лыж слегка запорошило.

Шли лыжа в лыжу: впереди участковый, за ним кладовщик, последней — Галя. Ей видно квадратную спину Вялых и копну беличьей шапки. Галя шла легко, свободно могла бы обогнать мужчин, поэтому палками не толкалась — несла их на весу. У нее, пока надевала лыжи, закоченели руки, кончики пальцев до сих пор пощипывало.

Ее обрадовало внезапное приключение. Жаль только, над тетрадями придется корпеть ночью. Что с Кешей Анкудиновым стряслась беда, она мысли не допускала. Придут в Усово, и все выяснится.

Раздражал ее только Вялых. Лучше, если бы третьим был кто-то другой, не он. Она с прошлого года невзлюбила его. До этого не сталкивалась близко. В интернате заболел завхоз, и ей поручили привезти продукты для столовой. Вялых сидел в сторожке при складе. Он встретил молоденькую учительницу прицельным взглядом своих дальнозорких глаз, с плотоядной ухмылкой уставился на ее коленки в капроновых чулках.

— Не холодно?