Виль Липатов - Анискин и «Фантомас»

А вот участковый инспектор уже не один — за ним поспешает директор школы Яков Власович, и движутся они не по деревне, а по извилистой лесной тропинке; вид у директора недоуменный, он не понимает, куда и зачем они идут, но отставать от Анискина не хочет и забавными прыжками то и дело догоняет его. Лес понемногу наполняется сумерками, пищат и распевают на разные голоса лесные пичуги. Тайга, настоящая тайга вокруг участкового и директора, и вскоре Анискин начинает понемногу замедлять шаги: наконец он поднимается на цыпочки, остановившись, шепчет:

— А теперь, Яков Власович, сучьями не хрусти, иди тихо, как домовой.

Лицо у Анискина — таинственное, глаза возбужденно блестят. Продолжая двигаться на цыпочках, участковый бесшумно подходит к толстой сосне, выглянув из-за нее, жестом приглашает Якова Власовича приблизиться.

— Вот они, голубки! — шепчет участковый. — Вот они где, милые, окопалися.

На круглой и ровной поляне стоит шалаш, похожий на шатер, слева от шатра — землянка, между нею и шалашом пылает огромный костер, вокруг которого сидят мальчишки. Их здесь так много, что директор школы сдавленно охает, а Анискин грозно шипит на него:

— Дышите аккуратно. Не ровен час, услышат!

В одинаковых позах — со скрещенными ногами — мальчишки сидят на земле. Словно из-под земли, на поляне появляется рослый мальчишка с синим лицом и голым черепом. Подражая французскому актеру Марэ, он передвигается плавными грациозными движениями, голова у нею величественно задрана, плечи широченные. Выйдя на середину поляны, он замирает, как бы для того, чтобы позволить осмотреть себя.

— Это он синей глиной намазался! — шепчет Анискин. — Такой глины на реке — сколько хошь. Ах, мать честная!

Фантомас трагически скрещивает руки на груди, отставляет одну ногу, и сразу после этого к нему стремглав бросаются двое шустрых мальчишек. Один из них набрасывает на плечи Фантомаса мантию-простыню, второй ставит позади Фантомаса высокий табурет, видимо изображающий трон. Фантомас величественно опускается на него, не разнимая скрещенных рук. Усевшись, он небрежно кивает, и в ответ на это из-за шалаша выскакивает еще один мальчишка с бумажным свитком в руках. Как только он подносит бумагу к глазам, по радио начинают транслировать торжественно-траурную мелодию. Когда музыка обрывается, мальчишка со свитком бумаги начинает торжественно читать:

— Двадцать шестого августа тысяча девятьсот семьдесят второго года, резиденция Пале Рояль, канцелярия его величества Фантомаса… — разносится над поляной жуткий радиоголос.

Участковый инспектор вздрагивает, удивленно вытаращив глаза, забыв о конспирации, охает:

— А ведь это мой мегафон! Батюшки! Это же мой мегафон! Анискин медведем вываливается на поляну. Его появление так неожиданно, что происходящее напоминает знаменитую немую сцену из «Ревизора»… Мальчишки замирают, величественный Фантомас еще выше задирает синее жуткое лицо.

— Вот ты гляди, Яков Власович, какое интересное дело получается, — оказавшись в центре поляны, спокойно говорит Анискин. — А получается такое дело, что милицейское начальство из района дает дяде Анискину такую штуковину — мегафон, чтобы дядя Анискин голос не надрывал. А у него этот мегафон крадут! — Участковый повертывается к лесу, повышает голос. — А ну, давайте-ка сюда мегафон!

Из сосен выходит смущенный мальчишка и протягивает Анискину милицейский мегафон.

— Вот спасибочки-то! — театрально радуется участковый. Яков Власович пораженно всплескивает руками.

— Боже! Как я не узнал Петра Опанасенко — одаренного, но недисциплинированного учащегося восьмого класса «б»!

Участковый продолжает действовать. Он быстро подходит к помощнику Фантомаса, непонятно улыбаясь, просительио обращается к мальчишке:

— Витька, а Витька! Будь другом, достань-ка мне с этой вот сосны вон ту веточку.

Ничего не понимая, криво улыбаясь, помощник Фантомаса подходит к сосне, схватившись за ветви, начинает подтягиваться; в это мгновенье участковый сует в оба кармана его брюк руки и вынимает игрушечный пистолет.

— Ах, ах! — радуется Анискин. — Вот чего на сосне-то растет! В напряженной тишине участковый подходит к Фантомасу.

— А ведь продавщица Дуська, — говорит он, — продала два таких. Сам отдашь, Петька, или обыскать?

Фантомас вынимает из кармана и молча отдает Анискину второй пистолет.

— Вот еще раз спасибочки! — радуется Анискин. — А теперь слушай мои распоряжения, хулиганский народ! — голос участкового становится командирским. — Все, кроме Петьки и Витьки, марш домой. Чтобы через секунду я здесь ни одного сопливого носа не видел! А ну!

Когда поляна пустеет, Анискин неторопливо подходит к Фантомасу-Опанасенко.

— Ух, какой я сердитый! — хрипло произносит он. — Вы даже не знаете, какой я сердитый! — и вдруг меняет тон. — Да как ты, Петька, эту синюю глину на лице терпишь! Я ей руку для эксперимента намазал, так кожа два дня болела. Как же ты ее на лице-то терпишь, Петька? Вот чему я шибко удивляюсь.

По улице движется странная группа — подросток и мужчина, который опирается на плечи подростка.

Это пьяный геолог Опанасенко и его сын Петька-Фантомас. Сын бережно поддерживает отца, на лице парня — бесконечнее терпение и любовь к невменяемому родителю.

— Сейчас, батя, сейчас, — приговаривает Петька. — Мало уже осталось… Сейчас доберемся, сейчас…

Сын с трудом втаскивает отца на порог родного дома, открывает дверь, и оба замирают, так как в комнате находятся Анискин (сидит возле стола), директор школы (стоит, оперевшись спиной на плинтус окна) и Витька (сидит на скамейке). Жена Опанасенко с полотенцем на голове полулежит на кровати. В комнате — хаос, кавардак, неуют несчастного быта. Пьяный мешком валится на порог, Опанасенко-младший гордо и презрительно задирает подбородок.

— Вот таких отцов надо судить, как смертоубийц, — тихо говорит Анискин. — Если бы я был Верховный Совет, я бы им самую строгую статью определил…

Участковый поднимается, сцепив пальцы рук на животе, несколько раз прогуливается по тесной комнате. Он напряженно, до полного отключения от окружающего, думает. Проходит несколько томительных секунд, прежде чем Анискин вспоминает о том, где он находится. Трудно прокашлявшись, участковый говорит:

— Вот глядите, что получается, граждане… За пьянство и невыходы на работу Опанасенко Василий Гаврилович полтора года назад был исключен из колхоза. Потом — опять же за пьянство и прогулы — уволен со сплавного участка. Тогда он поступает в геологическую партию, но продолжает пьянствовать и прогуливать. Хуже того, граждане, ранее смирный в пьяном виде, Опанасенко три дня назад учиняет драку в райцентре. По этому поводу составляется протокол, в котором… — Он быстро выхватывает из планшетки бумаги. — Составляется протокол, в котором…

Участковый прерывает речь, привлеченный поведением Витьки и Опанасенко-младшего. Дело в том, что, увидев протокол, оба мальчишки делают невольное движение вперед, а Витька даже удивленно открывает рот. Анискин тоже замирает, и по его лицу и фигуре видно, что он не может понять, отчего так бурно реагируют на протокол Фантомас и его помощник. Дело кончается тем, что Анискин пожимает плечами и озабоченно почесывает переносицу. Наконец он берет себя в руки и продолжает: — В то время, когда гражданин Опанасенко Василий Гаврилович пьянствует и прогуливает, его родной сын Петр Опанасенко получает четверки, иногда и тройки… Я правильно говорю, Яков Власович?

— Вы совершенно правы! — горячо откликается директор школы. — За последний год талантливый математик Петр Опанасенко стал заниматься значительно хуже…

— …Стал заниматься значительно хуже, — подхватывает Анискин, — а двадцать шестого августа, то есть сегодня, в сообщничестве с учеником Виктором Матушкиным ограбил кассира сплавного участка, применив для этой цели оружие, позднее оказавшееся игрушечным пистолетом… Грабители взяли три тысячи семьсот рублей государственных денег.

Кажется, что в комнате разорвалась бомба. Обхватив голову руками, рыдая, катается по кровати мать Петьки, директор школы делает шаг к участковому, но сразу же отступает назад; Опанасенко-старший, словно протрезвев, со стоном бросается к сыну. Спокоен только один человек — Фантомас-Петька.

— Поклеп! — негромко говорит он. — Напраслина!

Усмехнувшись, Анискин подходит к мальчишкам, сделав внушительную паузу, внезапно выхватывает из кармана два коротко обрезанных капроновых чулка.

— Напраслина? — спрашивает он. — А это что?

— Нашли! — вскрикивает Витька. Анискин прячет чулки в карман..

— Товарищ директор школы-десятилетки Яков Власович, — внушительно говорит он, — будьте свидетелем, что Виктор Матушкин при виде капроновых чулок моей дочери Зинаиды закричал «Нашли!». Этим самым он признался в совершении ограбления.