Альберт Мифтахутдинов - Дни ожиданий

— Отметил, — сказал Пивень, — в сельсовете, у Джексона. Да, кстати, могли бы в сельсовет избрать кого-нибудь другого.

— Это почему же? — недоуменно спросил Кащеев.

— Ну как «почему»? У человека американское имя, а он осуществляет здесь руководство. Нехорошо как-то…

«Ну и тип», — подумал Кащеев. Но сказал другое:

— Имя — это исторически получилось, это лежит в корнях. А власть Джексону доверил народ, он его избрал.

— Так уж и народ? — засомневался Пивень.

Кащеев начал закипать:

— Если мы с точки зрения фамилий да национальностей к работе подходить будем, это же черт знает что получится. Вот вы руководитель, а фамилия у вас подкачала — Пивень, петух с украинского. Нехорошо руководителю петухом быть, а вас назначили и даже к нам в командировку прислали!

— Ну, знаете ли! — поднялся Пивень.

— Чего знаю? — сразу успокоился Кащеев, и стало ему смешно. — По каким делам у нас? Откуда? У меня мало времени, через полчаса собираю правление…

Пивень сел.

— Я из инспекции. Близится охота на морзверя. Чтобы не было злоупотреблений…

— Понимаю, — сказал Кащеев, — наши уже ходят в море.

— Я должен проинструктировать — кого можно бить, а кого нельзя.

— Так охотники же знают.

— Все равно… И плавединицы надо мне проверить.

— Ну уж это дело регистра, а не рыбоохотинспекции. Регистр был, он уже дал добро шхуне. И шхуна в море, промышляет китов…

— Так-с, — задумчиво постучал по столу Пивень. — Ну, ну. А наглядной агитации у вас я, между прочим, не вижу. Это не пустяк.

— Новых плакатов нам не присылали, — ответил Кащеев. — Вон как авиация работает, непогода все время. Сначала надо важные грузы и людей, можно и без плакатов обойтись на первый случай.

— По нашему ведомству я кое-что привез, — и Пивень расстегнул портфель. Он достал оттуда пачку листовок, отпечатанных в районной типографии. — Вот, — и он протянул одну Кащееву.

На листовке был изображен убегающий белый медведь и охотник, у которого вместо ружья в руках был транспарант с крупными буквами.

БУДЬ МЕДВЕДЮ ДРУГ, А НЕ ВРАГ.

НЕ УБИВАЙ ЕГО ПРОСТО ТАК!

— А как?

— Никак!

— Сами сочинили? — спросил Кащеев.

— Сам, — скромно потупился Пивень.

«Д-да, — подумал Кащеев, — кажется, мне тут с ним скучно не будет…»

— А еще у меня есть про китов, — и Пивень протянул еще одну листовку. На ней изображены были три кита и все три перечеркнуты.

— Почему они зачеркнуты? — спросил Кащеев.

— Это киты, которых нельзя убивать. Голубой, горбатый и гренландский. Нельзя на них охотиться. Запрещено.

— А-а…

— Вот если забудете, кого нельзя убивать, запомните, три кита на букву «г» — горбач, гренландец и голубой. Три кита на букву «г»…

— Оставьте листовки, мы распространим. Проведем работу. Вникнем. А пока изучайте положение на местах. До свидания, у меня правление, — поднялся Кащеев.

Пивень тоже встал, пожал протянутую руку, но у двери задержался. Здесь была полка с изделиями местных умельцев из моржового клыка.

— Ваши? Местные?

Кащеев кивнул.

— Хорошие работы, — вертел в руках Пивень фигурку моржа. Поставил на место. Взял нож из кости, посмотрел, вернул. И тут его внимание привлек висящий в углу клинок.

— Ого! — подошел Пивень, но не рискнул брать в руки. На лезвии клинка у эфеса шла затейливая арабская вязь, и весь он отливал в ранних полярных сумерках вороненой сталью.

— В турпоездке приобрели, за границей?

— Ага, — кивнул Кащеев.

— Сразу видно… эх, — вздохнул Пивень, — умеют же там делать… дамасская сталь.

— Умеют, — вздохнул Кащеев, — дамасская сталь.

Он вспоминал, как стоял в пурговые ночи в своей мастерской, колдовал над листом металла, а потом, когда клинок был готов, он выбивал на нем арабские буквы, списывая их с фотографии, опубликованной в «Огоньке», фоторепортаж был посвящен Турции, и умей Пивень читать, он перевел бы надпись на клинке — «Шашлычная».

— Ну так вы не забудьте, — сказал Пивень, — три кита на букву «г». До свидания.

«Сам ты на букву «г», — устало подумал Иван Иванович, но вслух сказал:

— До свидания.

Конечно, никакого правления он и не думал собирать. Кащеев смотрел в окно и размышлял о том, что, несмотря на весну, светлый день все же короток, вот и темнеет уже, а Иванов собирается домой, надо бы посидеть за прощальным обедом, тем более, что Алекс грозился такое смастерить, пальчики, мол, оближешь. Надо бы спешить, ни к чему в понедельник задерживаться на работе.

Кащеев вышел на улицу. Настроение у него было скверное, даже здороваться ни с кем не хотелось.

Он свернул с главной улицы и по тропинке, петляющей вдоль берега моря, прошмыгнул к дому.

Гости его уже отобедали. Иванов собирал рюкзак — газеты, журналы, письма, пришедшие еще в прошлом месяце, — их не могли доставить, несколько бутылок спирта — на станции уже кончался, кое-какие консервы, цветная материя — подарок Анастасии и так кое-что, по мелочи. Рюкзак полон как раз, все вмещалось, руки будут свободными, и идти на лыжах удобно.

— Уже собираешься? — спросил Кащеев. — Подождал бы до завтра.

— Нет… Был на почте — на завтра плохой прогноз. А сегодня я как раз успею, ночь звездная. Запуржит — поверну. Если утром не выйду на связь — значит, в пути, смотрите сами.

— Понятно, — кивнул Кащеев. — А то взял бы каюра, хотя бы до долины…

— А что, это идея! — поддержал Алекс.

— Хорошо… Чего ж я сам не догадался? — улыбнулся Иванов.

Кащеев вышел на крыльцо, крикнул прохожего, что-то сказал ему, вернулся в дом.

— Скоро подойдет нарта… Давай еще по чайку, — предложил он.

Друзья сели за стол.

Но тут зазвонил телефон. Кащеев подошел к аппарату. Услышав голос в трубке, он улыбнулся:

— Ну, здравствуй, здравствуй. Рад слышать. Здоров ли?

— …здоров, — пророкотала трубка, — неделю как из отпуска. У тебя-то как?

— Да никак. Вот весна ранняя, льды уходят.

— У нас тоже. Совсем море чистое. Сам думаю на охоту выйти…

Алекс Мурман догадался, что это звонил председатель соседнего колхоза. Совпадали погодные условия и слухи на почте. Кащеев же знал, что сосед зря не позвонит. С соседом они вечно состязались, во всем, чего не найти ни в каких обязательствах, и эта добродушная гонка — кто впереди, положенная еще десять лет назад, сопровождалась взаимными подковырками, розыгрышами, пари и обильным застольем при встрече, старики любили друг друга.

— Начальство не тревожит? — спросил Кащеев.

— Нет, я с начальством дружу…

— А у меня тут этот, как его. Пивень…

— Федот Федотыч?

— Ну да. Федот, да, по-моему, не тот.

— Так его к вам перебросили? — в голосе соседа сквозило неприкрытое ехидство.

— А ты его лично знаешь?

— Он в области где-то работал… вот его и повысили — в район.

— Ничего, рано веселишься, он и к тебе придет.

— У нас непогода, да и далече мы… Ты уж с ним сам управляйся.

— Он в основном не в свои дела…

— Административный зуд… не встречал что ли?

— Так явно — впервые…

— Терпи… дай бумаг ему побольше… бумаги он любит.

— Найдем бумаг, — вздохнул Кащеев, — найдем. А звонишь-то чего, не морочь голову?

— Приглашаю!

— Куда?

— В гости к себе приглашаю, — весело орал сосед.

— Зачем?

— На Праздник кита!

— Что!?

— Мы кита взяли! Первого! С чем тебя и поздравляю! Обошли мы вас на целый корпус!

— Молодцы! — кисло улыбнулся Кащеев…

— Давай приезжай! Я «рижский бальзам» привез.

— Не могу, некогда… давай уж как-нибудь в районе встретимся, на балансовой комиссии, все равно вызывать будут…

— Ну ладно, обнимаю.

— Пока.

Кащеев вернулся к столу, разлил всем:

— У них кита взяли. Значит, и у нас охота будет хорошая.

— За успех.

— Всего! — сказал Иванов.

— А где фирменное блюдо? — спросил у Алекса Кащеев. — Ты ж хвастался немыслимым блюдом! Обедом!

— Увы, — Алекс развел руками, — нет необходимых компонентов. Если есть воображение — дополняйте это мясо своей фантазией.

— А что ты хотел сделать?

— Ой, не расстраивайте… Что вы понимаете в изысканной еде?

— А все же?

— Я хотел приготовить «рагу из мяса диких зверей по-афгански…»

— Если оленину считать за дичь, то чего же тебе не хватало? — спросил Кащеев.

— Совсем немного: сладкий перец, персики без косточек, чернослив, кислое молоко, имбирь, корица, ну а все остальное на окладе у Карабаса есть.

— Вот всего, чего не хватает, ты и пришлешь с материка, чтобы не морочил вперед нам головы, — ворчал Кащеев, с удовольствием уплетая мясо по-чукотски, отменно приготовленное Алексом. — И в наказание, пока не улетишь, будешь готовить обеды, столовая — на ремонте. Идет?