Владимир Малыхин - Наследник

Ворошилов положил ладони на грудь:

— Ты меня знаешь, умру, но...

— Хорошо, слегка улыбнулся Сталин, — мы тебе верим, не надо умирать, живи на радость народа

и Красной Армии.

— А что скажешь ты? — обратился он к сидящему рядом с Ворошиловым Маленкову.

— Я?. у меня нет слов, товарищ Сталин...

— Хорошо! А ты? — спросил он Кагановича.

— Товарищ Сталин! — воскликнул Каганович, — как можно... я возмущен до глубины души!..

Дошла очередь до Молотова.

— Он поправил пенсне, выпил залпом рюмку коньяка и, заикаясь больше обычного, проговорил:

— Я... под..делился эт. той шшуткой только с По-олиной... Се-меновной, нно... Аччто,

соб..бственно про..изошло?

Сталин нахмурился, уставившись тяжелым взглядом на Молотова, медленно проговорил:

— А то, что твоя жена мадам Полина Жемчужина является осведомителем посла Израиля госпожи

Голды Мейер и, таким образом, сионистским осведомителем.

С этими словами он брезгливо, двумя пальцами, взял листок, на котором была напечатана

информация о сообщении радио Тель-Авива и передал его Ворошилову.

— Прочитай и передай дальше

Берия громко сказал:

— Какой позор!

Маленков пожал плечами:

— Уму непостижимо!

— Разговоры здесь делать достоянием... жены! — развел руками Каганович, — это, извините

меня.., не укладывается в голове...

— Мадам Полину Жемчужину мы арестуем, как шпионку-сионистку, — глухо сказал Сталин, — а

товарищу Молотову надо будет сделать выводы из этого позорного факта. Товарищ Молотов должен

был помнить, что он не только муж шпионки Полины Жемчужиной, но и пока еще член Политбюро

ленинской партии. — Сталин неторопливо наполнил свой бокал и сказал: — Я хочу поднять тост за

чистоту наших рядов. Что может быть хуже для большевика, чем потеря бдительности?! Ничего!

Все молча выпили.

Сталин встал из-за стола, подошел к тумбочке, на которой стоял патефон и стал неторопливо его

заводить. Потом поставил пластинку "Широка страна моя родная", он любил эту песню, особенно ему

нравился куплет:

За столом никто у нас нелишний,

По заслугам каждый награжден

Золотыми буквами мы пишем

Всенародный Сталинский закон.

* * *

...Вспоминая всю эту историю и сопоставляя ее с докладом Рюмина, Сталин сделал вывод, что это

звенья одной преступной цепи. "Но как попали в сионистскую банду Виноградов и другие русаки-

мудаки?" — подумал он. Еще раз прочитав докладную Рюмина, размашисто с угла написал

резолюцию, в которой приписывалось создать специальную правительственную комиссию для

расследования преступных действий Абакумова. В Комиссию он включил Берия, Маленкова,

Кагановича, подумал и дописал — Молотова. — "Проверим еще раз его благонадежность" — решил

он.

* * *

Поздним августовским вечером сотрудники центрального аппарата МГБ СССР, уходя с работы,

обратили внимание на то, что внутреннюю и внешнюю охрану здания министерства несут

незнакомые им офицеры и солдаты в общевойсковой форме. Лишних вопросов в этом ведомстве

задавать не положено. Но многих из них всю ночь одолевали мучительные вопросы. Им и в голову не

приходила мысль о том, что именно в те часы в зале коллегии их министерства члены

правительственной комиссии ведут допрос Абакумова, обвиняя его в измене Родине. Решением

Комиссии Абакумов был снят с поста министра государственной безопасности и тут же в зале

Коллегии арестован.

* * *

Через некоторое время министром государственной безопасности был назначен С.Д. Игнатьев,

бывший ответственный работник аппарата ЦК КПСС. Напутствуя его на новый пост, Сталин

раздраженно говорил:

— Пора покончить с ротозейством в чекистских рядах, у которых от бывших славных дел остались

только малиновые околыши. Пора им снять белые перчатки и заняться своим делом. Преступные

действия Абакумова, который пытался обмануть партию и народ и прикрыть группу сионистов —

врагов народа — надо разоблачить всенародно. Органы МГБ должны довести до конца это дело. Вы

понимаете, товарищ Игнатьев, всю ответственность, которая ложится на плечи органов?

— Да, товарищ Сталин, — ответил Игнатьев. — Ваши указания завтра же будут мною доведены до

сведения аппарата МГБ.

— Надо не только уметь передать указания, товарищ Игнатьев, — надо уметь их выполнять.

— Да, товарищ Сталин, органы государственной безопасности выполнят свой долг перед Родиной.

— Хорошо, — сказал Сталин, — мы посмотрим, как чекисты справятся со своей задачей.

* * *

Об этом сталинском напутствии новый министр незамедлительно поставил в известность

руководящих сотрудников аппарата МГБ и призвал их к немедленным и самым активным действиям

по выполнению указаний товарища Сталина. Несколько дней спустя, рентгенологу Главлечсанупра

Кремля Лидии Тимашук, которая являлась осведомителем МГБ, было поручено публично

подтвердить показания врача Этингера, что она и сделала, заявив, что при лечении А.А.Жданова,

несмотря на ее диагноз — инфаркт, профессор Вовси и другие участники заговора врачей настояли на

другом диагнозе (стенокардия), что по ее словам и послужило причиной рокового исхода. Сделав

такое публичное заявление, она заклеймила позором "врачей-убийц" и потребовала для них суровой

кары.

* * *

13 января 1953 года в газетах было опубликовано сообщение ТАСС, в котором, в частности,

говорилось: "Некоторое время тому назад органами государственной безопасности была раскрыта

террористическая группа врачей, ставивших своей целью, путем вредительского лечения, сократить

жизнь активным деятелям Советского Союза... Установлено, что все эти врачи-убийцы, ставшие

извергами человеческого рода, растоптавшие священное знамя науки и осквернившие честь деятелей

науки, — состояли в наемных агентах иностранной разведки...".

* * *

20 января того же года Указом Верховного Совета СССР за помощь в разоблачении "врачей-убийц"

Л.Тимашук была награждена орденом Ленина... В газетах и других средствах массовой информации

ее величали великой дочерью русского народа, а кое-кто даже сравнили ее с Жанной д'Арк.

* * *

Январской ночью пятьдесят второго года в прихожей Дружининых раздался звонок. Маша открыла

дверь и увидела огромные испуганные, наполненные слезами глаза знакомого врача заводской

поликлиники Баллы Григорьевны Магницкой.

— Можно к Вам? — тихо спросила она — я Вас не разбудила?

— Что случилось, Балла Григорьевна? — испуганно спросила Маша. — Проходите, раздевайтесь.

Заплаканная женщина, глядя перед собой полубезумными глазами, стянула рукой с головы теплый

платок и волоча его по полу прихожей, направилась в комнаты. Маша и Виктор усадили ее на диван и

сели рядом.

— Я пойду поставлю чайник, — проговорила Маша, с испугом глядя на Баллу Григорьевну.

Та безнадежно махнула рукой:

— Не надо чая, Машенька, мне сейчас впору выпить не чай, а... яд...

— Да что же случилось?! — воскликнул Виктор. — Почему Вы в таком ужасном состоянии?!

Она зарыдала и сквозь рыдания шептала:

— Вчера...и сегодня... ко мне не пришел... ни один больной. Ни один... А вечером мне подбросили

записку, в которой грозят. . расправой. Господи, за что все это? За что?

Она закрыла лицо ладонями и некоторое время молчала, плечи ее вздрагивали. Виктор и Маша,

пораженные ее рассказом, были растеряны и не знали, что предпринять. Наконец Маша очнулась,

вышла в другую комнату и принесла валерьяновые капли.

— Выпей, Бэллочка, — сказала она.

Балла Григорьевна, не отвечая Маше, проговорила:

— За что мне такие страдания? Я ведь была на фронте.... спасала несчастных раненых, как родных

детей... Какая дикая несправедливость.

Маша и Виктор успокаивали ее, как могли, а на ночь оставили у себя.

* * *

Виктор и Маша всю ночь не могли заснуть.

— Как ей помочь? — спрашивала Маша Виктора. — Все, что она рассказала, не умещается у меня

в голове. Это какой-то кошмар. За каких-то преступников должны отвечать честные люди. Почему в

эту историю не вмешивается товарищ Сталин?! Ведь одного его слова было бы достаточно, чтобы