Валерий Осипов - Факультет журналистики

На первом курсе, посещая академические занятия по физкультуре, готовясь вместе с однокурсниками к сдаче норм ГТО, Пашка впервые обнаружил существование на кафедре физического воспитания и спорта особых, ни на кого из его однокурсников не похожих людей. Здесь не было разделения студентов на курсы и факультеты, а такие слова, как, например, «лекция» или «семинар», вообще произносились очень редко. Студенты, аспиранты, преподаватели, доценты и даже доктора наук (Курдюм, например), сидели рядом на подоконниках, непрерывно острили, хохотали над каждой удачной шуткой, играли друг с другом в шахматы, «обзванивали» вовсю своих противников, не обращая никакого внимания ни на разницу в возрасте, ни на то, что ты, скажем, всего лишь навсего второкурсник, а напротив тебя сидит за шахматной доской почтенный член-корреспондент, давно уже избранный в какую-нибудь королевскую академию.

Здесь обо всем на сеете спорили только на равных, не признавали никаких авторитетов, не давили степенями и званиями, охотно выслушивали заведомые парадоксы. Здесь можно было высказать любую мысль, даже самую нелепую, и никто не назвал бы ее несостоятельной сразу, а корректно и вежливо был бы произведен подробный анализ твоего поспешного умозаключения, и молодой, здоровый научный задор был бы отделен от нездоровой наукообразной шелухи, и первый — одобрен, а вторая — осуждена.

Здесь горячо обсуждались самые жгучие проблемы современной физики, химии, биологии, истории, географии, геологии, математики, философии, филологии, и от этого казалось, что в узком коридоре кафедры физического воспитания и спорта на его длинных деревянных подоконниках сосредоточен весь огромный современный мир со всеми его жгучими и нерешенными проблемами.

И Пашка, рассорившись с однокурсниками и даже с Тимофеем Головановым, целиком перекочевал на кафедру физкультуры. «Хива» приняла его в свое лоно дружелюбно и на равных началах.

Со временем Пашка, конечно, примирился и с однокурсниками и с Тимофеем Головановым, но принадлежность и привязанность к «хиве» осталась неизменной и постоянной.

…В тот день, с которого началось наше повествование, «хива», как обычно, сложив на последнем подоконнике портфели, книги и конспекты лекций, гоняла мяч в баскетбольном зале. И, как всегда, судьей этого дикого игрища был Костя Хачатуров. Пашка и Люсьен-Гаврила мгновенно подключились к поединку и были введены в состав одной из команд.

К началу третьего часа игры счет перевалил (как это часто бывало) за двести очков. Привлеченные беспорядочным топотом ног, громкими криками, взрывами смеха и непрекращающимся весельем в зале, постепенно начали накапливаться всякие случайные зрители, для которых доступ на все «дикие» сражения «хивинцев» — в отличие от тренировок клубных университетских команд — был всегда абсолютно свободен.

Потом стали собираться и постоянные обитатели кафедры физического воспитания. Первым в зал вошел Леве. Капелькин. Потом появился в своем зелено-желто-бело-малиново-голубом свитере Леня Цопов. Владелец выдающегося трикотажного изделия, несмотря на то, что входил в сборную страны по борьбе, испытывал к «хиве» некое снисходительное расположение — не увенчанные разрядами, но страстно преданные спорту «хивинцы» напоминали ему его спортивную юность.

Опираясь на палку, в зал вошла Нонка, сразу же за ней прибыли Тарас и Курдюм. Последней в зале появилась стройная и белокурая Славка. И тут же все сразу поняли, что не пройдет и двух минут, как в зале окажется Валера — лучший баскетболист университета, мастер спорта по легкой атлетике.

Валера влетел вслед за Славкой не через две минуты, а через две секунды. Вместе с ним в зал вошли Федот, Хрусталев и Барашкин — коллеги Валеры по баскетбольной команде мастеров МГУ. Это все были высокорослые, атлетически сложенные ребята с разных факультетов университета: Федот был биологом, Хрусталев — мехматовцем, Барашкин числился на химфаке, но самой выдающейся фигурой среди них, несомненно, был Валера.

Валера обладал выдающейся спортивной фигурой и в прямом, физическом смысле слова. Представьте себе на мгновение мраморного микеланджеловского Давида, стоящего на первом этаже Музея изобразительных искусств в Москве в углу возле лестницы. Оденьте его мысленным взором в трусы, майку и баскетбольные кеды, вдохните в него жизнь, и перед вами возникнет Валера — лучший баскетболист университета, аспирант физического факультета, безнадежно влюбленный в Славку, в нордически недоступную, по-варяжски холодную, стройную, как газель, сероглазую, белокурую и невозмутимую Славку.

Познакомившись со Славкой в первые дни ее поступления в университет на философский факультет, Валера — он был тогда уже на третьем курсе физфака, — к всеобщему изумлению, немедленно бросил легкую атлетику и тут же переключился на баскетбол. За два года он добился невероятных успехов, проделав путь от новичка до команды мастеров, но гордой и недоступной Славки Валера добиться так и не смог. На пылкого, «полумраморного» Валеру она не обращала вроде бы никакого внимания. Валера мрачнел, худел, все лучше и лучше играл в баскетбол и, не теряя все-таки последней надежды, постоянно преследовал Славку.

…Первым оценил создавшуюся в зале лирическую ситуацию Лева Капелькин. Обведя взглядом всех игроков и зрителей, Лева уставился наконец в ту сторону, где около шведской стенки, возле вытянувшейся струной белокурой Славки нежно громоздился несчастный греческо-римский Валера.

— Кончай игру! — закричал Лева Косте Хачатурову, выскакивая на середину зала. — Давай свисток! Есть гениальное предложение — матч века! «Хива» против мастеров.

— «Хива» устала, — мрачно сказал Костя Хачатуров.

— Тогда я за «хиву» выйду, — выдвинул Лева на всеобщее обсуждение следующую часть своего плана. — Кто со мной против мастеров встанет?

— То есть, конечно, я, — тут же отозвался Тарас.

— И я, — встал рядом с Тарасом Курдюм.

— И я, — медведем шагнул вперед верзила Леня-Бульдозер.

— Так, четверо уже есть, — констатировал Лева, — нужен пятый.

Он посмотрел на собственно «хиву», устало толпившуюся вокруг Кости Хачатурова.

— Одного человека можете выделить? — обратился Лева к «хивинцам». — Ну, кто самый смелый?

— Пускай Пашка Пахомов попробует, — неуверенно сказал Костя Хачатуров. — Он сегодня лучше всех играл.

— Идешь к нам, Пашка? — спросил Лева.

Пашка не верил собственным ушам. Его, рядового «хивинца», зовет играть в одной с ним команде сам Лева Капелькин, великий Лева Капелькин. И в какой команде! Где будут сразу трое мастеров спорта — Тарас по шахматам, Леня Цопов по борьбе, Лева по футболу, да еще Курдюм — общепризнанный гений математики.

А против кого они будут играть? Против первой сборной МГУ, против Федота, Хрусталева и Барашкина, а главное — против самого Валеры, который всегда был Пашкиным идеалом, Пашкиным кумиром, недостижимой и неосуществимой Пашкиной мечтой.

Задохнувшись от счастья и проглотив подошедший к горлу комок, Пашка молча подошел к Леве и преданно встал рядом.

Между тем первая сборная — Федот, Хрусталев и Барашкин — не только не выражала никакой готовности встретиться с вновь организованной командой (болельщики тут же окрестили ее «нью-хивой»), но вроде бы даже и не замечала никаких Левиных организационных усилий по подготовке «матча века».

Но не таким человеком был Лева Капелькин, чтобы, начав какое-то дело, оставить его незаконченным. Лева подошел к Валере, извинился перед Славкой и, обращаясь непосредственно к лидеру первой сборной, спросил его в упор:

— Будете с нами играть?

— С кем это с вами? — неохотно повернулся к Леве Валера.

— С «хивой».

— С «хивой»? — удивился Валера. — А зачем?

— Матч века, — объяснил Лева, — «хива» против мастеров. Два тайма по десять минут. Даете нам двадцать очков форы.

— Нас только четверо, — попытался отвязаться от Левы Валера, — неполный состав.

— А вы Славку возьмите пятой, — подмигнул Лева Валере.

— Славку? — еще более удивился недогадливый Валера. — Но ведь она…

Он хотел было произнести слово «женщина», но хитрый Лева, перебив его, обратился прямо к Славке:

— Слава, сыграешь за мастеров?

— С какой это стати я с мужиками буду ломаться? — пожала плечами Славка. — Убьете еще. Один Ленька-Бульдозер чего стоит. Толкнет плечом — и ничего от меня не останется.

И тут сработала главная идея глубоко задуманного Левой плана.

— Славочка, — гордо выпрямился Валера, — давай сыграем вместе. Никто тебя не только плечом — пальцем не тронет. Я лично за это отвечаю.

Перспектива защищать Славку от опасности и целых двадцать минут находиться в непосредственной близости от нее полностью захватила Валеру. Возможность сразиться с верзилой-самбистом Ленькой Цоповым сильнейшим образом увеличивала его шансы в ухаживаниях за Славкой. Безответной Балериной любви судьба в лице Левы Капелькина предоставляла счастливый случай продвинуться вперед к успеху и добиться хотя бы небольшой взаимности. Валера с благодарностью посмотрел на Леву, и сердце маленького футболиста сжалось от радости: план его, кажется, приближался к осуществлению.