Солдат, сын солдата. Часы командарма - Эммануил Абрамович Фейгин

— А что, нельзя?

— Нельзя.

— Шефствуешь?

— При чем тут шефство? Дружу, — пожал плечами Бражников. — Да, кстати, где он сам, ребята? Что-то я давно не видел его.

— Он в сторону кухни пошел, к Шакиру. Минут тридцать назад, — вспомнил Артемов.

— Ах вот что, — усмехнулся Катанчик. — Оказывается, Сашеньку не луна притягивает, а самая обыкновенная кухня.

— Брось! Не стреляй вхолостую, — засмеялся Бражников.

Катанчик прикусил губу. И в самом деле холостой выстрел, раз Сафонова здесь нет. Да и с Сергеем лучше не связываться. Не по зубам орешек.

Бражников движением, которое уже стало привычным, провел руками по ремню, оправил гимнастерку и направился к кухне. Ноги казались чужими, непослушными. Словно кто-то взвалил на плечи многопудовую тяжесть, она давит, гнет к земле, вот-вот свалит. «Ах, черт побери, до чего же устал! Сейчас бы спать и спать. Но сперва надо Сашу найти. Этому зубоскалу Катанчику все бы шутки, а с Сашей, я и сам заметил, что-то неладное творится. Ночью героем держался, а утром о чем-то задумался. Скажешь ему что-нибудь, а он не слышит и улыбается все время. Странным он иногда бывает, Саша Сафонов. Будто рядом с тобой и словно уже не рядом. Просто страшно становится — уходит от тебя человек, и ты ничего сделать не можешь. А это ведь не чужой, это друг, товарищ, с которым живешь локоть к локтю, плечом к плечу».

1

Бражников подружился с Сашей Сафоновым еще в эшелоне, прошлой осенью. На первый взгляд Сафонов, пожалуй, ничем не отличался от других новобранцев, одинаково стриженных под нулевую машинку, а в остальном еще никак не обмятых и не обтертых воинской дисциплиной, слишком шумных, взбудораженных крутой переменой жизни. Пожалуй, Саша был только чуточку потише других и к тому же чересчур доверчивый. Предложил ему один новобранец, хитроватый парнишка, поменяться часами, и Сафонов с готовностью отдал новенькую «Победу», получив взамен какое-то отжившее свой век заграничное дрянцо.

Сергей возмутился и решил вмешаться:

— Я сейчас этого жулика возьму в оборот. Он тебе твои часы в зубах принесет.

Сафонов поморщился:

— Не надо, прошу тебя. Он меня не принуждал, я сам.

— Не пойму! — удивился Сергей. — Ты вроде и не лопух.

— Нет, не лопух, — спокойно согласился Сафонов. — Только часы... и всякое такое... для меня все это абсолютно не важно.

— А что для тебя важно? — полюбопытствовал Сергей.

— А тебе это интересно? — ответил Сафонов вопросом на вопрос и пристально посмотрел Сергею в глаза. Сергей смутился. «Что это я? — с досадой подумал он. — Сначала в непрошенные защитники навязался, а сейчас в душу человеку лезу. Можно, конечно, сказать: «Мне это безразлично». Но это будет неправдой. Сафонов уже мне не безразличен. Мне вообще интересны люди, все люди, а Саша Сафонов... чем-то он сразу понравился. Славный, кажется, паренек. И еще видно: обижен он чем-то. Значит, надо ему помочь. Только осторожно, не по-медвежьи. Такого одинаково оттолкнет и равнодушие и навязчивость».

И Сергей сказал:

— Интересно. Но если не хочется, не говори.

Саше Сафонову самому хотелось поговорить с этим большим, сильным человеком. Почему-то верилось: он все поймет, у него такие теплые, внимательные глаза. И все же Саша не сразу ответил на прямой вопрос Сергея.

Только дорога была длинная, временами эшелон подолгу стоял на небольших станциях, и постепенно, слово за словом, фраза за фразой, Сергею открылся весь человек — Саша Сафонов, со всеми своими горестями и неудачами, мыслями и устремлениями.

2

Когда Саша Сафонов окончил десятилетку, дома было решено, что он поступит в университет на филологический. Саша начал готовиться к вступительным экзаменам, но через месяц забросил учебники и стал заниматься только спортом. Он с утра уходил на водную станцию — учился плавать, часами играл в волейбол и тренировался в беге.

— А почему экзамены не хотел сдавать? — спросил Сергей. — Сдрейфил?

— Это ты потом поймешь, — уклончиво ответил Саша и рассказал о своей семье.

Сашина мама, пожилая женщина, работает воспитательницей в детском саду. Она очень добрая и ласковая, дети ее обожают. Отец служит бухгалтером в большом универмаге. Не главным — просто бухгалтером, хотя ему несколько раз предлагали место главного. Но отец отказался, он у Саши застенчивый, робкий, молчаливый и, кажется, больше всего на свете боится ответственности. Есть еще у Саши младшая сестренка — Алена. Ей только двенадцать лет, а она уже знаменита на всю республику. Наверное, Сергей видел ее портрет в газетах и журналах. Аленку даже в кинохронике показывали. Она чемпионка-фигуристка, с пяти лет на коньках бегает.

— А я... О таких говорят: корова на льду, — грустно усмехнулся Сафонов. — И так, понимаешь, во всем. Ничего у меня не получается.

— А ты пробовал?

— Пробовал. Я многое пробовал. Музыке учился — бросил, ничего не вышло. Рисовать начал — тоже ерунда на постном масле получилась. Потом литературой увлекся. Ты даже не поверишь, сколько я прочитал. Книгу за книгой, дни и ночи напролет, пока не понял, что хотя книги и учат жить, но настоящая школа жизни — это сама жизнь. Согласен?

— Согласен, Саша. Но кто тебе мешал учиться у жизни? За ней далеко ходить не надо, она вокруг нас.

— И ты думаешь, что нет преград? — возразил Сафонов. — Ошибаешься. Мне вот любовь помешала. Веришь?

— Верю, но не понимаю, — признался Сергей и добавил осторожно: — Может, ты не с той девушкой встретился? Это бывает.

— Девушки тут ни при чем. Хотя мне и нравилась одна. Но это так. Несерьезно. А я говорю о родительской любви. Она мне чуть жизнь не загубила...

Сергей даже рассердился:

— Ну и чудак ты, Саша! Разве можно так говорить? Да будь мои родители живы, я бы их на руках носил.

— А ты думаешь, мои мне не дороги? Как вспомню, сердце сжимается. Понимаешь, я только на вокзале, в час отъезда увидел, какие они седые, старенькие. Мама крепилась, крепилась, потому что обещала мне не