Старшая сестра - Надежда Степановна Толмачева

как ей жить, думала о будущем. Отца нет, но Лиза будет стараться в жизни все делать так, как бы хотелось ему. А отцу хотелось видеть в дочери сильного, энергичного человека. Добрый, мягкий, Георгий Тимофеевич не любил слабых. Лиза будет сильной…

Вдруг ближние кусты дрогнули, раздвинулись, и Лиза увидела две белокурые детские головки, в спутанных кудрях торчали сухие листья, иголки хвои. Щеки и рты близнецов Шатровых были измазаны малиной.

Ваня приложил палец к губам и прошептал Лизе:

— Тише! — и, обратись к сестре, хихикнул: — Найдут они нас — фиги две!

Но тут же со всех сторон раздались десятки пронзительно звонких голосов, и Лизу с младшими Шатровыми окружила детвора. Трещал кустарник, ребятишки кричали:

— Вот и нашли!

— Удрали вперед и думают — не найдут их!

— Зато мы видели…

— …как везли машины…

— Новехонькие…

— Какие машины, куда? — встрепенулась Лиза.

— Да на болото.

— Болото завтра же будут чистить, — крикнул черноголовый карапуз.

— И потом торф добывать! — малыш взмахнул рукой и воскликнул в азарте: — Всю зиму добывать будут!

— А зимой вот и не будут!

— Будут!

— Не будут!

Спор решила Лиза:

— Нет, ребята, торф зимой не добывают.

— Не добывают, — повторил Ваня Шатров и уперся руками в бока, подражая отцу. Обращаясь к черномазому мальчугану, юный Шатров с расстановкой спросил: — А скажи, цыганенок, с чем этот торф едят?

— Да, с чем? — тоненько, не без ехидства, пропищала Маша Шатрова.

Черноглазый обиженно шмыгнул носом:

— И не едят его вовсе. Он горит, от него тепло…

Лиза поспешила выручить мальчугана.

— Правильно! Торф — топливо. Его у нас в стране очень много. Торф — самое дешевое топливо. У нас в Соколовке его тоже много. Даже вот здесь, на кладбище, видите, какая земля темная. Это от торфа. А на Шум-болоте его кругом полным-полно.

Лиза присела на скамейку, обняла за плечи худенького черноглазого мальчика.

— Слышал, по утрам вон с той стороны гудка гудят?

— Ага… слышал.

— Это большой-пребольшой завод — Уралмаш… Наш соколовский торф этот завод кормить будет.

— Мы же говорили, что торф едят! Правда, Ваня? — сказала Маша Шатрова, ревниво поглядывая на Лизу: почему не с ней, а с «цыганенком» Лиза так ласкова?

— Так вот, ребятишки, без торфа и завод иной работать не будет, и электростанция ток не даст. — Лиза другой рукой притянула к себе Машу: — И еще торф может есть земля.

— Право? — удивился Ваня. И по его лицу можно было прочесть, что он уже видит, как земля с раскрытым ртом подбирается к штабелям первых опытных кирпичей, возвышающимся сразу за домом Шатровых.

Лиза улыбнулась. Хорошо с детьми. Не хотелось от них уходить.

— Чтобы поля давали большой урожай, их удобряют мелкой торфяной крошкой.

— Хм! — Этот несколько презрительный звук сквозь зубы принадлежал опять-таки юному отпрыску Шатровых. — Вот машины торфяные — шибко интересны. — И он выжидательно посмотрел на Лизу.

— Расскажите нам! — раздалось сразу несколько голосов.

— Ребята, хочется вам всем быть торфяниками?

— И будем, а что?

— Ну, слушайте… Машины будут сами делать из торфяной земли кирпичи, сами раскладывать их по полю для сушки.

— Здорово… Сами! — прошептал черноглазый. — А как зовут эти машины?

— Багеры и стилочные машины… Пойдемте посмотрим их!

Ребята ответили восторженными возгласами. Они схватили Лизу за руки.

— Пойдемте!

— Багеры мы, ребятишки, посмотрим, а стилочных машин еще нет, — сказала Лиза, прощаясь взглядом с могилой отца. — Их пока не выпускают, но обязательно будут выпускать.

— Будут! — подтвердили юные Шатровы.

1

— Весь третий курс — на разгрузку угля! — прозвучал знакомый голос секретаря комитета комсомола. — Прошу, товарищи, не задерживаться. Лекции переносятся на вечер. Ответственной за работу назначается Остапчук.

— Опять наша Васса в начальство попала! — пропищала Лора Волоскова. Она, маленькая, аккуратно причесанная, только один завиток около уха топорщится, подлетела к Вассе, жарко зашептала ей: — Ты уж, Вассанька, своему-то курсу нормы чуточку, на один мизинчик, убавь, а то в прошлый раз я просто обессилела под конец.

Васса взметнула густыми, сросшимися на переносье бровями:

— Большая норма тебе на пользу… фигурка изящнее будет. Ну, двинулись!

Накрапывал мелкий, нудный осенний дождь. Хмурое небо нависло над крышами. А Васса ликовала:

— Как хорошо, что дождик!

— Да уж чего хорошего! — возражали ей.

— Как «чего хорошего»? Уголь не пылит! Уж верьте опытному человеку.

Студенты должны были выгрузить каменный уголь с платформы, а потом в тачках и на носилках перебросить его на склад. Завод, только что эвакуированный с запада, не успел проложить железнодорожную ветку.

Лиза работала быстро. Она нагрузила носилки, потом тачку, которую подкатил к ней Боря Петров, потом еще носилки. Раскраснелась, пот блестел на лбу, длинная коса свешивалась через плечо, платочек сполз с головы. Васса, подойдя с порожними носилками, подняла его.

— Подожди минутку, платок подвяжи, — сказала она Лизе с покровительственной нежностью. — И косу спрячь, вот так! — она уложила Лизину косу в узел, закрепила ее на затылке своим гребешком.

— Вот и хорошо!

— Товарищи, темпы замедлили! Поторопимся.

От завода на разгрузочную площадку спешили люди с лопатами.

— К нам на помощь, — догадалась Васса. — По двенадцать часов отработали и идут!

В группе людей были преимущественно женщины. А вон совсем седой сутулый старик. Мелькнуло веселое, но бледное лицо тонкого и высокого подростка.

Лиза предложила:

— Девочки, Васса, давайте скажем, что мы весь уголь сами разгрузим!

Васса и Боря Петров вышли навстречу рабочим, стали убеждать, что студенты справятся одни. Начался спор, который решительно прекратила пожилая женщина.

— Спасибо… да время-то не ждет! Уголь надо немедля… — Она первая подкатила тачку к груде угля и взялась за лопату.

— Сводка нынче опять та же, что и вчера, — сказал подросток. — Немцы продвинулись к Сталинграду. Наступают.

Ему никто не ответил. Кто-то вздохнул и закашлялся. Через некоторое время раздался старческий голос:

— Наступать — это еще не значит побеждать.

И больше никто ничего не говорил. Работали сосредоточенно, упорно. Васса оглядела студентов. «Агитировать нечего! Никто не уйдет отсюда, пока не уберем весь уголь!»

…Возвращались с работы в сумерках.

Кто-то неуверенно протянул:

— Может быть, не ходить на лекции?

— Наш курс должен быть на лекциях, все как один! — возразила Васса.

— Остапчук, ты откуда… с Украины? — вдруг спросил Боря Петров.

— Да. Из-под Винницы.

На миг смолкли все голоса. Казалось, каждый из идущих прислушивается к звуку своих шагов по неровной булыжной мостовой.

— Там родные Вассы, — шепнула Лиза Боре Петрову.

Они шли немного впереди других.

— Знаю… — Боря, поправил толстые очки в роговой оправе, вздохнул и кашлем заглушил вздох. Лиза тронула Борю за рукав ватной стеганой куртки:

— Переживаешь, что не на фронте?

— «Наследственная близорукость, усугубленная беспощадным чтением книг», — определил первый врач. —