Будут расставания - Юрий Петрович Абраменко

— Букварь! — сказал он. — Надо же кому-то быть просто рабочим и ни о чем не думать. Сбегал в столовую, посидел на диване с Галей — и спать в свою койку. Чудак-человек! Всех учеными сделать захотел… — Митя бросил сигарету и покачал головой. — Да-а… Наговорил ты мне. — Поеживаясь, он стал напевать: — «То ли в тихий вечер, то ли зорькой раннею перед новой встречей будут расставания».

— Артурчик, летом куда кинешь кости? Давай со мной — на дикий Север! Хорошо: пароходы, рудники, гагары кричат и никакой скуки.

— Это не по мне! — Артур покачал головой. — Осенью мне в институт, а летом поеду в Хосту.

— Куда?

— На юг — в Хосту.

— «Ты поедешь на юг — я на север. Не забудь, моя крошка, писать», — пропел Митя. — Ну и дурак! Впрочем, жуть дело, не дурак. Может, у тебя такая судьба — ученого человека. Открытия делать… Не то, что я. Черная рабочая сила.

— На юг, может, и не поеду. Отец денег грозится не дать. Говорит, что избалуюсь.

— Брось насчет денег, букварь. — Митя ударил его по шее так, что Артур качнулся и насупился. — Есть выход. Тебе надо достать в ЖКО ванны и продать их Филичкину. Этому крокодилу Филичкину хочется мыть свое дорогое тело в ванне. Позвони мерзавцу Травкину — может, он достанет старую ванну, в обмен на металлический лом. Понимаешь?

— Ничего не понимаю, Митя…

— А еще ученым хочет стать. Каждая ванна стоит столько, сколько один билет до Сочи…

— Да кому они нужны, эти ванны?

— Какой тупой! Колун. Филичкину, у которого я работал на чугунолитейном заводе. Ты достаешь ванны, он дает деньги — и ты едешь в Хосту…

— Где же я возьму их?

— Ванны? Где хочешь, я ими давно не торговал.

Они помолчали. Падал снег, деревья белели на глазах.

— Давай прощаться, Артур. Посмотрели переживательное кино, выпили, поговорили, теперь ступай делать уроки, а я спать. — Он снял перчатку, протянул Артуру руку. — Бывай. На той неделе встретимся в цехе? Занимательно с тобой трепаться. А с журналисткой я все-таки познакомился. Вот девочка!

Снег повалил густой, тяжелый. Улицу, дома закрыла белая муть. Артур провел рукой по плечу, снял влажный, потемневший на ладони снег. После вина хотелось пить. Он поднял ладонь к губам. Снег был пресным, холодным. Артур поморщился, тряхнул рукой.

По освещенному окну догадался, что отец пришел с работы и моет посуду или варит на завтра обед.

Николай Васильевич чистил рыбу. Мелкая чешуя летела во все стороны и прилипала к клеенке, к кастрюлям и тарелкам. В эмалированной миске перед ним лежали зеленые окуни с красными плавниками. Не поворачиваясь и не поднимая головы, отец спросил неожиданно сердито:

— Ты выбросил с карниза кормушку для голубей?

— Я, батя. Уж очень наглые стали. Дерутся и любовь крутят — всё под окном.

— Голубь — нахальная птица?

— И нахальная и вредная — болезни опасные переносит! Почитай газеты. И здания пачкают. Как этого не понять? Окуньки хороши. Тебе помочь?

— Подожди, — нахмурился мастер. — Как это… вредная птица? Птица-радость — вот кто голубь! Сопляки вы еще. — Он замолчал. Вспомнилась деревня под Зарянском. Широкая, зеленая улица, склон к реке, и небо — синее, без одной тучки. Сосновые рубленые дома с крытыми подворьями. И голуби. Мальчишкой он любил смотреть, как гоняют белых турманов… Уже в городе он хотел развести голубей, но то служба, то переезд в большой дом, то война — так и не собрался. Теперь они прилетели сами. А сыну не любы. Николай Васильевич дышал с трудом. На висках выступил пот. Лампочка над кухонным столом померкла, точно упал накал. Откосов опустился на табуретку.

Через несколько минут стало дышать легче. Только пот заливал глаза, и стучало сердце.

Он проснулся первый и зажмурился от яркого солнца. После ненастных дней комната казалась неузнаваемой. Федор сладко потянулся, встал на теплый крашеный пол. Вчера в институте были практические, и он совсем неплохо «раскусил» задачи по математике. Сейчас надо бы повторить.

Илья с Дмитрием посапывали, отвернувшись к стенкам. Федор открыл тетради, посмотрел решенные вчера задачи, над каждой подумал. Потом открыл учебник.

Из коридора доносились стук шагов, хлопанье дверей. Федор не заметил, как встал с постели Илья, разморенный теплом, как сбил ногами простыню и сел по-турецки на постели Дмитрий.

— Ради воскресенья, не надсажайся, — жалобно сказал Митя и зевнул.

— Пусть! — сказал Илья. — Необходимость…

Федор обернулся, добрая улыбка была на его лице.

— День не позанимаюсь, не повторю — все напрочь забываю. Приходится каждый день сидеть.

— Цыплят высидишь! — Митя торопясь надевал брюки. — Вы кто куда, а я к Галке на блины. Вчера приглашала…

— Про футбол не забудь, — сказал Федор, не отрываясь от книги.

— Помню! В пять часов — как штык!

— Сейчас Рита кофе принесет, — сказал Илья, прикрывая постель одеялом. — Ты, Федя, оторвись для завтрака…

Днем на горизонте появились облака, но так и повисли в безветрии у стен города. Федор учил английские слова, прислушиваясь к произношению. Он расстегнул ворот рубахи, закатал рукава. Солнце светило ему в лицо, нос блестел от пота.

В два часа он отправился обедать. Шел медленно, поглядывал на девушек: все-таки Валентина красивей всех. Сегодня после футбола увидит ее. Химия, черт с ней, пусть останется на понедельник.

Это одна из традиций станции — розыгрыш кубка по футболу. Двадцать лет назад голубенький, на рюмку похожий кубок разыграли в первый раз между цехами. Футболисты стали пожилыми, многие разъехались по новым станциям, но каждый год осенью физорги цехов собирают команды. Возраст и должность не имеют никакого значения.

Отказываться никому и в голову не приходило. О предстоящих матчах говорят и спорят, а болеть на стадион приходят все, кто работает на ГРЭС или живет в поселке. Матч настоящих команд никогда не собирает столько зрителей.

В конце недели Федора позвали на монтерский пункт — застекленное с трех сторон помещение в машинном зале. За столом, рядом со старшим монтером Василием Ивановичем Кашкиным, сидел сурового вида мужчина в пропыленной кепке. Колючая седина торчала на его висках.

— В футбол играл когда-нибудь? — спросил он, рассматривая Федора маленькими глазками.

— Нет…

— Спортом в армии занимался? — допрашивал суровый мужчина.

— Гранату метал, прыгал…

— Пойдешь в защиту.

— Куда-а?

— Футбол в воскресенье — Петрович команду собирает, — вмешался в разговор Вася Елкин. — В сжатые сроки проведем первенство…

— А ты не ехидничай, — физорг Петрович дернул козырек кепки. — Сроки! Мне картошку надо копать… У меня семья,