Сергей Снегов - В глухом углу

Мысль, что в Васе корень всех бед, не давала ему покоя. «Нет, врешь! — бешено думал Саша. — Если тебя за шибкую бдительность — в секретари, так ты думаешь, бога за это самое… за бороду поймал? Мы еще разочтемся!»

На другой день он вышел работать в электромастерские рудника.

Аварийный поселок — так называлось общежитие для новоселов, прибывавших Этим летом, — разбивался около рудничных служб, в ненарушенной тайге. По набросанному наспех плану какие-то деревья вначале оставляли, чтоб создать на улице аллею, потом стали валить лес стеной — деревья росли не аллеями, а как вздумается. Жалеть это добро не приходилось, поселок со всех сторон захлестывало зеленое море. Прораб махнул рукой на чертежи:

— Здесь не улица Горького, трястись над каждым деревом не обязательно.

В один из дней Саша, отправившийся из цеха в поселок за материалом, свернул в сторону, чтоб посмотреть, как работают бывшие бригадники. Он подошел к Игорю и Вере. Игорь подпиливал электропилой стволы, потом они с Верой их валили. В воздухе стоял особый, возбуждающий и печальный аромат свежего сруба. Дерево пахло живыми соками, как смертельно раненное тело пахнет кровью. В стороне пели другие электропилы, с громовым шелестом валились другие деревья. На опушке рычали и посапывали бульдозеры, выкорчевывающие свежие пни.

Саша после недолгого молчания сказал:

— Тяжелая работенка.

Вера ответила:

— А мы не ищем легкой. И вообще — проваливай!

Насупленный Саша насупился еще больше.

— Посмотреть уже нельзя?

— Такими гляделками, как у тебя, и бревно сглазишь.

Саша знал, что Вера недолюбливала его и в те времена, когда дружила с Георгием. Он пожалел, что заговорил с ней, хорошего ответа ждать было нельзя. Он отошел, ничего больше не сказав. Шагах в ста Саше повстречался Вася.

Вася обходил порубку, оглядывая образовавшуюся площадку. Бешенство, не перестававшее бродить в Саше, забурлило пеной.

— Здорово, начальник! — приветствовал Саша.

— Я не начальник, — холодно ответил Вася.

— Не начальник? Людьми командуешь, кому жить, кому подыхать, согласия их не спрашиваешь — значит, начальник!

Вася презрительно поглядел на него.

— Ты ищешь ссоры? Ссора тебе не поможет.

— А что мне поможет? Не объяснишь?

— Одним собой живешь. Плюешь на всех, было бы тебе хорошо.

— И плюю! И буду плевать!

— На всех плевков не хватит. Вон гляди, деревья! Они тоже без товарищей не живут. Одно дерево не составляет леса, один человек еще не человек. А ты? Что хочу, то закон, до других дела нет. Тебе и говорят: живи сам по себе, раз такой.

Саша не отрывал от Васи бешеного взгляда. Все было ложью! Правильно, и дереву тошно одному, он не дерево — ему хуже.

— Я тебе не пень — антимонии выслушивать. Возвращай в старую бригаду, понял!

— От меня это не зависит. Тебя товарищи не хотят.

— Возвращай! — бушевал Саша. — Возвращай, а то будет плохо!

Вася повернулся к нему спиной. Саше показалось, что Вася трусливо бежит. Бегущего врага надо догнать и повалить — это был старый инстинкт, он бросил Сашу вслед Васе. Тот оглянулся, не веря, что Саша лезет в драку. Саша ударил Васю в плечо.

— Да ты с ума сошел! — закричал Вася. — Подумай, что делаешь!

Саша схватил с земли сук. Вася сумел отскочить, но поскользнулся на мокрой земле, одна нога подвернулась под другую. Вася упал, пытался приподняться, тут же со стоном повалился. Саша снова размахнулся, но вихрем налетевшая Вера сшибла его с ног. Саша в ярости отшвырнул ее в сторону. Он опять схватился за сук. Подоспевший Игорь прыгнул Саше на плечи, оба полетели на землю. Вера подскочила к Васе, хотела поднять его.

— Беги за ребятами! — крикнул Вася. — Мы с Игорем пока удержим его.

Вася пополз, загребая руками землю, к катавшимся неподалеку Игорю и Саше. Саша раз за разом отшвыривал Игоря, подминал под себя — Игорь, не возвращая удары, валил Сашу на землю, не давая напасть на Васю. Бешенство мутило Сашу. Этот низкорослый дьяволенок присасывался, как пиявка, его руки легче было выкрутить жгутом, чем отбросить. Саша, не помня себя, стал душить Игоря, рыча:

— Ага, ты тоже! Я тебе покажу! Живым не выпущу, нет!

Игорь бился под Сашей, пытался сорвать его пальцы со своей шеи. Подползший Вася схватил Сашу за руку. Саша бросил Игоря и навалился на Васю. Игорь снова прыгнул Саше на плечи. На этот раз Саше удалось швырнуть его так, что он сразу не сумел подняться. Вскочив, наконец, на ноги, Саша с бранью схватил сук и бросился на обоих врагов. Тут он увидел бегущего брата.

Георгий широкими скачками перепрыгивал пни и поваленные стволы. Сук выпал из рук Саши. Он помчался в глубь леса, не разбирая дороги. Он слышал за собой свистящее дыхание брата. Георгий по-прежнему не подавал голоса, это ужасало Сашу — он знал, каким бывает брат, когда от ярости не может кричать.

Саша выскочил на полянку, обежал стоящий на ней валун, в смятении остановился. Это была не полянка, а провал — ущелье ручья. Каменистые берега падали вниз стеной. Саша отпрянул от обрыва и понесся вдоль, отыскивая пологий спуск. На обрыв вырвался Георгий. Саша прислонился спиной к пихтачу, нависшему над провалом, выхватил из кармана нож. Он всегда носил его с собой, хоть ни в одной драке не прибегал к нему — теперь лишь нож мог спасти от расправы.

— Стой, Жорка! — заорал он. — Стой, падло, завалю!

Георгий бежал с той же жуткой молчаливостью.

Саша заревел еще неистовее:

— Стой, говорю! Не пощажу!

Георгий прыгнул на валун, таким же стремительным прыжком слетел с него. Саша взглянул на его перекошенное лицо и швырнул нож в ручей. На Сашу обрушился тяжкий, как копыто, кулак. Упав на землю, Саша схватил брата за ноги.

— Жорка! — молил он. — Не бей!

Георгий отшвырнул его ногой. Теперь Саша услышал его голос.

— Вставай! — шипел Георгий. — У меня же принцип — лежачего не бью. Вставай, гад!

— Не встану! — бормотал Саша, ползая на коленях, снова ухватывая брата за ноги. — Не встану, Жорка!

Георгий пнул его, но Саша не выпустил ноги. Георгий заговорил спокойней:

— Поднимайся, не трону!

— Дай честное слово, Жорка!

Георгий — высвободил ногу, сделал шаг вбок.

— Иди вперед!

Саша торопливо шагал к руднику. Ему по-прежнему было страшно, он спешил на народ. Увидев Васю, около которого хлопотали люди, Саша хотел обойти стороной, но брат приказал остановиться.

Вася сидел на земле, правая штанина была закатана. Вспухшее колено покраснело, Вася ощупывал его, стараясь узнать, нет ли перелома.

— Вывих, — определил Георгий, дотронувшись до опухоли. — Нужно доставить тебя на носилках в медпункт рудника. Там вправят.

Он показал, как делать носилки из сучьев, потом протянул руку Вере.

— Спасибо, что позвала! Ты двоих спасла: и Васю, и Сашу. А может, еще и Игоря…

Она помедлила с ответным рукопожатием.

— Почему Сашу? На него не нападали. Он сам, как бешеный…

Георгий сумрачно взглянул на стоящего с опущенной головой Сашу.

— Черт знает, чем могло кончиться. За убийство меньше пятнадцати лет не дают. Пятнадцать лет — не многим слаще смерти… А так — годом отделается… В науку пойдет.

Он знаком приказал брату идти. Тот с прежней покорностью и торопливостью шагал впереди. Около служебных зданий Саша повернул к Георгию залитое слезами и грязью лицо.

— В милицию ведешь? — прохрипел он с рыданием. — Сука, лягавый, родного брата властям!..

Георгий жестко сказал:

— Властям — не врагам. Будут другие учить тебя, дурака, раз моей науки не послушался. Шагай, шагай.

В один из понедельников, когда библиотека для посетителей закрыта, Чударыч разбирал полученную почту — пакеты с книгами и журналами, письма. Письмо от Сувориной он перечитал дважды. Она благодарила за сведения о сыне, сообщала, что выполнила поручения стройки — отобрала в магазинах нужную литературу, заходила в заочный политехнический институт — там уже вое подготовлено к открытию нового отделения. Для таежного учебно-консультационного пункта отбирают, программы, методические указания, учебники. «Летом можно начинать на месте вступительные экзамены, — писала Суворина. — Если бы вы звали, как приятно возиться с вашими просьбами. Три четверти моего сердца в вашей милой глуши! Ах, если бы и жить там около сына и ставших родными его друзей!»

Чударыч, улыбаясь, зашагал вдоль стеллажей. Он останавливался у полок, где стояли любимые книги, клал на них руку. Со стороны можно было подумать, что он прощается с ними. Он и вправду прощался. Приходил срок бросать созданную библиотеку для другого, более настоятельного дела.

Еще в ноябре, отправляясь в Москву, Чударыч подумывал о том, что пора их поселку связаться с заочным институтом. В Рудном по плану предполагалось открыть среднюю школу для взрослых, но Чударыч понимал, что этого мало. Он выписал в отделе кадров нужные цифры — людей с законченным средним образованием уже было больше двухсот, а в навигацию этого года должно было прибавиться, по крайней мере, с полтысячи. «Надо, надо!» — твердил себе Чударыч.