Регина Эзера - Невидимый огонь

«Жив? Жив!» — хочется мне вскрикнуть его же словами, но сказать что-либо я не в состоянии, только пытаюсь улыбнуться, но и улыбка, наверно, получается кривая и слабая, больше похожая на гримасу от боли, чем на проблеск радости, так как в глазах Войцеховского сострадание.

— Сильная боль… — говорит он не то вопросительно, не то утвердительно, хоть боли никакой я не чувствую. — Малость забастовало сердце… Лелде нашла вас прямо у моего дома, ну а Мелания принесла сюда. Отвезти вас в больницу предлагали и Велдзе, и Каспарсон, но мы с Меланией, — он улыбнулся, — два бравых медика, мы побоялись допустить промах. Позвонили в «скорую». С минуты на минуту должна быть…

Из фантасмагории беспамятства я понемногу вновь возвращалась в действительность.

Значит, живы были также Лелде и Велдзе, и, наверное, Вилис Перкон, и Марианна тоже, Петер и Хуго Думинь — живы были все, и ничего, ровно ничего не случилось. И я почувствовала огромное облегчение. Я резко шевельнулась, и у меня вырвался стон: в меня тоже с острой и жгучей болью вливался огонь жизни.

В ближайшие годы издательство «Лиесма» выпустит в переводе на русский язык тетралогию новых романов Регины Эзеры «Услышь свой голос».

Это самобытное по структуре произведение народной писательницы органически входит в основную проблематику ее творчества: жизнь как система и место в ней homosapiens, человека разумного. Здесь, как и во всех прошлых ее сочинениях, Р. Эзеру ведет стремление проникнуть в «тайну, имя которой — человек», она продолжает размышлять о связи человеческого существования с жизнью природы, о всеобщей взаимосвязанности в мире и непрерывности жизни. В то же время новые публикации, две первые части тетралогии — вышедшее отдельной книгой «Насилие» (1982 г.) и напечатанный в журнале «Карогс» роман «Предательство» (1982 г.) — свидетельствуют о весьма существенных переменах, происшедших в творческом развитии писательницы. Сохраняя эмоциональную образность, лиричность своей прозы и мастерство психологического анализа, Регина Эзера обращается к изучению корней социальных явлений и связей, заостряет конфликт, отношения выведенных персонажей со временем и обстоятельствами. В образах Элизы Калнынь, Юста и Агриса из первой части тетралогии во весь рост встает тема ответственности, осуждение насилия в любой его форме. Насилие над природой, нечуткость и бездушие ведут в конечном счете к насилию над человеком и человечеством, что подчеркивает автор и в публицистическом отступлении об убийстве и мотивах убийства. И безответственность в материнской любви, как показывает автор, порождает насилие, которое ведет к гибели близкого человека. Алкоголизм — тоже насилие, насилие над собой, ибо он губит человека, омрачает жизнь и разрушает семью.

Свои новые произведения Регина Эзера строит как «жанровый гибрид», где автобиографическое уживается с социально типичным, документ с вымыслом, лирическое — с драматическим и даже трагическим, где писательница сама входит в круг своих героев, разговаривает с ними как равная с равными, совершает поступки. Особенно характерно это для повествования во второй части тетралогии, «Предательстве», где образ автора — который, конечно, лишь отчасти является автопортретом, но автобиографичность которого несомненна — несет на себе главную идейную нагрузку романа. В латышской и, пожалуй, даже — в новой советской повествовательной литературе это произведение уникальное. Оно вводит нас в лабораторию писателя (мы прослеживаем создание романа, а также формирование молодого прозаика Ирены Набург), рассказывает о буднях писателя, его человеческих качествах и общественном предназначении, о творчестве как призвании, как смысле жизни и в то же время — суровом и самоотверженном повседневном, труде.

Первые два романа тетралогии дают основание говорить о новом замысле Регины Эзеры как о творческой удаче писательницы.

Бронислав Табун

Да, мы подходим друг другу!

Я и ты, и ты и я… (Нем.)

Да, мы подходим друг другу,

И не только внешне. (Нем.)

Перевел с латышского Ю. Абызов. Перевод стихов и далее Ю. Абызова.

Извиняюсь… очень извиняюсь… До свидания, пан. (Польск.)

Жвачные животные (Лат.)

Так проходит земная слава (Лат.)

О, черный кофе, ром! (Польск.)

О, счастье! (Польск.)

Черт возьми! (Польск.)

В здоровом теле здоровый дух (Лат.)

Ничто человеческое мне не чуждо (Лат.)

Настоящее состояние организма (Лат.)

Святая простота! (Лат.)

Пользуйся днем! (Лат.)

После смерти (Лат.)

Следуй своею дорогой, и пусть люди думают что угодно! (Итал.)

Расстаться — это немножко умереть (Франц.)

Не порть себе кровь! (Польск.)

О, старый сентиментальный осел! (Польск.)