Владимир Ефименко - Рассказы

— Добрый вечер. Я правильно набрал номер?

— Да, милый. Привет. У тебя сегодня романтическое настроение?

— Ну, что-то вроде того. Как вас зовут? Меня — Александр.

— Давай, наверное, сразу на «ты», если это тебя не смущает. Или можно некоторое время побыть на «вы» — это ведь игра такая. А как бы ты хотел, чтоб меня звали?

— Не знаю. Мне все равно. Лучше всего так, как есть. Так, значит…

— Лола.

— Это как Лолу Феррари? Самые большие сиськи в Европе? Что, тебя правда, так зовут? Или это уменьшительное от Лолиты? А я, значит, Гумберт.

— А… Ты у нас начитанный. Набокова полистывал? Или кино смотрел?

— Пролистывал. А если ты — про американский фильм, то это, извини, полное говно. Такие вещи нельзя экранизировать.

— По соображениям морали? (истома в голосе).

— По соображениям литературы. «Лолита» — песня, а не та порнуха, которую они сделали. Я смотрю, ты тоже не из простушек. Вот уж не ожидал: обсуждать Набокова по этому телефону. Это наверное, единственная тема, где ты можешь говорить то, что думаешь? У вас же есть наверное, какой-то сценарий, или схема. Что-то вроде этого?

— Давай не будем об этом. У меня есть свои маленькие тайны. Хотя, честно говоря, такие мне звонят редко. Это тебе — плюс.

— Спасибо. Странный какой-то выходит разговор…

— Но ты ведь не торопишься, милый? (Не торопись. Счетчик щелкает). Как ты любишь, чтоб тебя называли: Саша, Алек, Шурик?

— Называй просто «Саша». А тебя? По-настоящему?

— Алла. (Очень сексуальное имя. Все мужики балдеют. Легче всего выговаривать: выдох и движение языком. Даже если они только пыхтят в трубку, их это имя не затрудняет. Знали бы они, что меня зовут Зина, никто бы и разговаривать не стал.)

— Правда? Что ж, очень приятно.

— Воспитанный мальчик. Я тебя не разочаровала? Что, Лола — звучит вульгарно?(А сколько раз приходилось быть Ритой, Анжелой, Олей, Таней… Главное — сразу себе отметить, чтобы потом не сбиваться. Как они все хотят поиметь свою мечту, трахнуть свою потерянную любовь, свою ушедшую молодость…)

— Нет. Но как-то уж больно искусственно. Сразу чувствуется. А ты ничего. Сколько тебе лет? Ты уж прости мою бесцеремонность: женщин об этом не спрашивают, и ты не думай, что я собираюсь злоупотреблять своим положением клиента. Просто… мне надо хоть как-то тебя представлять, а то получается — полная темнота. Я, кажется, глупость сказал…

— Все нормально, я понимаю. Двадцать шесть. Этот вопрос пока меня не смущает. (Как приятно самой себе сказать: «Двадцать шесть». И правда, мой сороковник видно только снаружи. Только не умничать чересчур, а то сразу вычислит. Голос усталый: наверное, тоже не мальчик. Тем — поскорей бы кончить и обслюнявить трубку.) А тебе нравится, когда у женщин большая грудь? Как у Лолы?

— Не напоминай мне про эту козу с обложек. Хотя, как по мне — женщина не должна быть гладильной доской.

— Ну, что ж. Со мной ты попал в точку. (Вот же сволочь. А я только хотела подумать о нем хорошо. Все они, в принципе, такие. Даже мой — и тот дразнит, что-то насчет охотничьей собаки. Ладно, хрен с ним. Клиент всегда прав.) Они такие упругие и тяжелые… Как я хочу, чтобы ты дотронулся до них!.. Я расстегну кофточку и буду ласкать себя твоими руками. Приказывай мне, как это делать, и мы будем делать это вместе. А твои руки — будут мною. Давай, милый. Сделаем это вдвоем! (Знал бы ты, конь, что на мне этот дебильный свитер. Просила поставить мне обогреватель — так они даже на электричестве экономят. Никаких тебе условий творческого труда! Когда зуб на зуб не попадает — приходится говорить, что клацаю зубами от страсти.)

— Да, пожалуй, это неплохая мысль. Хочется расслабиться.

— Ну и на здоровье, милый. Давай, Саша, сделаем это вместе! И только так, как ты хочешь. МожноВСЕ. Мы ведь никому не расскажем? Только ты и я.

— Алла, ты извини, что я спрашиваю. Может, это не мое дело… Почему ты… это делаешь? Ты — одна, или ты — нимфоманка? Или только деньги? Я тоже никому не скажу.

— Ох, Сашенька… Скромник ты мой, да не извиняйся ты все время. Ты меня, кажется, один понимаешь. Я обожглась. Один меня сильно любил… Связалась на свою голову. Оказался тупой свиньей. С ним не о чем было говорить. Бил меня… (Немножко садизма их всегда подогревает. А еще ему приятно чувствовать себя умным.) И только здесь я могу отдаться всецело. Так, чтобы никто не осудил мою развращенность, мои фантазии… Я делаю себе приятно, так как это никому и не снилось, я могу быть искренней до конца. И ты будешь меня любить и наслаждаться мною. Мы сможем сделать такое, что тебе и не снилось…(Я, что, два раза подряд сказала «снилось»? Моветон.) Будешь моим принцем из сказки. Ведь этого не купить ни за какие деньги! (На эту тираду обычно все клюют. А что, может, действительно попробовать с этим? Петенька-то мой — талантище, хороший человек, и это — главное. Но такой же простой в этом деле! Знал бы он, какой я занимаюсь «бухгалтерией»!.. Зато платят регулярно. На предыдущей работе — ждала по полгода. А иногда — нежные попадаются, не нахалы. С одним, помню, я Петеньке даже «изменила», в первый месяц новой работы, если это можно так назвать. Или действительно изменила? Бог его знает. Но тот был какой-то очень несчастный. Наверное, тосковал по любимой. А вообще сюда звонят по трем причинам: Одиночество, несчастная любовь или детское любопытство. Или если у них плохо стоит. Когда звонят детки «новых русских» — мне стыдно и страшно, как эта сопля зеленая «меня хочет». А если бы это был мой сын? И все косят под взрослых, Колфилды недоношенные, всем им по двадцать два… А потом, думаю, какого черта я комплексую? Они что, и без меня всего не узнают? Хамов ненавижу. Если звонят просто поприкалываться. Хорошо, что у нас есть определитель номера. Это их немножко отрезвляет. Но все без исключения — лезут в душу. Фиг вам! В это место я не трахаюсь!) А с тобой — это как с принцем из сказки. Ведь я тебя не знаю и вижу только свою мечту… Мечте можно отдаться всецело. Войди в меня. Насладись мною… Мы никому не скажем, Саша… Сашенька…

— Ты уже разделась? (Врет, конечно. Не думала она снимать с себя ничего. Но все равно — приятно.) Если нет, то и не спеши. Я не хочу тебя торопить. Делай все так, как ты хочешь.

— Ты хочешь, чтобы я вела? (Тоже мне, альтруист попался).

— Да, наверное, ты лучше это умеешь… по телефону. (Господи! На мне пятьдесят штук долга висит, а я черт знает чем занимаюсь! Лысый же меня просто пристрелит, если я до седьмого числа не отдам. А где их взять? Ну, продам я свою яхту, так это надо клиента найти. Сейчас! Все разбежались ее покупать. Зимой. Понтовило несчастное: личная яхта! А за душой — ни гроша. Ресторан прогорел, к черту, даром я отца не послушал. Все — понты галимые. Главное, чтобы костюмчик сидел. Валька, идиотка расфуфыренная, ее никогда не интересовало, откуда деньги берутся, шлюха продажная. Вышла замуж, так была на седьмом небе: все тебе — пожалуйста! Но к хорошему же быстро привыкают. Дочку она мне родила! Гражданский подвиг совершила. Бревно-бревном. А положат мне утюг на пузо — это «мои проблемы». Надо было торговлей заниматься и не рыпаться. Респектабельности захотел. За что боролись — на то и напоролись. Ей-богу, эта телефонная давалка — в тысячу раз ближе и теплей. Может, ей подарок сделать? Подарю ей свою яхту, горела б она огнем. Все равно, дело — труба. Вот, подруга офонареет! Надо бы узнать, как с ней связаться. Только не говорить, зачем. Пусть удивится, в натуре.) — Ал! А у тебя свой телефон есть?

— Сашенька, милый. Ты же знаешь, у нас свои правила. Это исключено.

— Но ведь смешно выходит: я тебе звоню через спутниковую связь, как куда-то в Америку, а ты можешь сидеть в двух кварталах от меня. Скорее всего, так и есть. Правда? И счетчик тикает?

— Саша, давай оставим это. Мне не нужны твои деньги. Мне нужна твоя нежность. Не требуй от меня того, что я не могу.

— Служебная тайна?

— Ты же умный мальчик. Сделай мне приятно. Сделай это сейчас… Проведи рукой по… (Вот же зануда! Уже баксов тридцать просадил зазря. Мог бы взять себе настоящую живую женщину и не пудрить никому мозги…)

— Мне твой голос нравится. Он мне напомнил…

— Как ее звали? Я буду ею. Скажи!

— Нет. Это глупо, так же, как и весь наш разговор. Действительно, давай расслабимся, ну его, все, к черту. Скажи мне, что делать.

— Ты же не маленький. Ты уже достал его? (Как ты уже МЕНЯ достал!) Сделай это ради меня. Я — красивая. Я такая, как ты любишь.

— Да…

— Я твоя желанная, твоя богиня.

— О, да! Продолжай!

— Мои ноги раздвигаются сами… (Слава богу, занялись делом. А то бы я его еще час разводила на пустом месте.) Я чувствую, как ты входишь в меня… (Пошла самая нудная часть… И кончилось ковыряние мозгов. Дальше — уже просто. Теперь можно вытянуть из него еще пятьдесят баков, если он раньше времени не спрыгнет. Наверное, у меня есть какой-то дар, насчет поразводить. Вот дурачок! А если б ты знал… И знала бы я, зачем надо было заканчивать институт… Какая, там, к дьяволу, история психологии? Вот она где! «Туда-сюда, обратно, тебе и мне приятно!») Люби меня! Оттянись! Ведь тебя это заводит?