Роза Ликсом - Купе № 6

Девушка поднялась к дому, стоявшему на небольшом холме, и провела рукой по стене. Стена была холодная, но приятная на ощупь. От ворот к крыльцу вела тропинка, лед вокруг колодца был сколот. У колодца ежился подросток с наморщенным лбом в поношенной овечьей шапке. Он стоял, приоткрыв рот, расставив ноги, безвольно опустив длинные руки, и сонно смотрел на девушку.

— Начальник комплексной бригады, — сказал он и показал варежкой на себя.

Вскоре из-за дома показалась вороная лошадь, везущая красные сани, в которых стояли два деревянных ушата. Возчика не было. Парень наполнил ушаты водой из скрипящего и визжащего колодца, взял коня под уздцы и повез ледяную воду к самому дальнему дому.

Деревенские избы робко поглядывали друг на друга. Некрашеные, они идеально вписывались в равнинный пейзаж. Дома были построены бревно к бревну, ровными рядами по обе стороны улицы, и заборы тоже — жердочка к жердочке. И все же было ясно, что их время уже прошло, и вскоре природа поглотит деревню. На ее месте появятся сначала редкие осины, потом сосны и, наконец, густой смешанный лес. За сараем с табличкой «Машинно-тракторная станция» прерывисто завывала бензопила, потом закашлялась и замолчала. У сложенной тут же поленницы восседала группа мальчишек в больших, с отцовского плеча, телогрейках, рабочих куртках и валенках. По кругу гуляла бутылка самогона. Когда она опустела, один паренек запустил ею в поленницу.

Мужчина и девушка вернулись обратно к магазину, во дворе которого стояли два трактора. Кабина одного из них была сколочена из необработанных досок с обычной оконной рамой вместо лобового стекла. У второго трактора, гусеничного, утраченный руль заменило велосипедное колесо. Девушка купила свежих пирожков с капустой и банку компота, мужчина — бутылку самогона. Они уселись на ступеньках магазина рядом с белой пушистой кошкой. Откуда-то появилось пять надоедливых пчел. Они кружили на морозе вокруг пирожков. Девушка отогнала их рукой, и они обиженно удалились, лишь одна из них попыталась сесть на заиндевелый куст шиповника, но умерла прежде, чем успела сложить крылья.

Из-за магазина послышались бодрые звуки. Дети маршировали по деревенской улице под громкое пение и дробь маленького барабана. Открытые невинные лица под разноцветными вязаными шапочками. Хилые тела укутаны в длинные бурые свитеры, на фоне которых прекрасно смотрелись красные галстуки.

Как только пионеры скрылись за зданием школы, мужчина и девушка вернулись к машине и неспешно продолжили путь.

— Раньше люди думали, что Бог — это природа, а теперь все чаще можно услышать, что Бог — это город. Впрочем, я тоже так думаю. Кто-то сказал, что города — словно раковые клетки. Чушь! Любой человеческий разум понимает, что не сможет дюжина червей бесконечно грызть одно и то же яблоко. Здесь вот природы — хоть отбавляй. Она бесплатна и никогда не кончится. Наши человеческие ресурсы нескончаемы, они никогда не иссякнут. В пятидесятых годах в деревне Сухоблиново один бригадир говаривал, что свобода — это огромная равнина, по которой можно шагать всю жизнь, вдыхать запах открытых просторов, набирать полные легкие ветра и чувствовать необъятный космос над головой. Вот как-то так. А может, и нет.

Между склонов холмов извивалась огромная, скованная льдом и освещенная солнцем Обь. Торчащие из прибрежных сугробов длинные, покрытые инеем сухие стебли приветствовали путешественников. Река послушно спала под толстой коркой льда.

По дороге они часто останавливались, порой просто из любопытства, порой потому, что мотор начинал чадить. В одну из остановок они спустились к самому берегу. Замерзший камыш громко хрустел. Завывающий северный ветер бил в лицо мелким колючим снегом. Мужчина остановился и прислушался к тишине.

— Если вдруг появятся волки с желтыми глазами, то нам надо выслушать их и сказать: все в порядке, братья.

У самого берега образовалась быстрина, в которой плавали куски льда. Чуть дальше глубоким зимним сном спали покрытые снегом лодка и погрузившаяся в объятия земли берестяная юрта. Рядом со строем рябин, опаленных зимой, сидели два притихших глухаря, в небе кружили вороны. Чуть севернее открывалась бескрайняя черная даль. Мужчина стремился именно туда, в центр волнующихся снежных полей, изъеденных туманами ранней весны. Ветер со свистом гулял по белым просторам, на которых летом растет сочная зелень. Солнце пылало, словно раскаленный уголь. Снег слепил и резал глаза. Под ледяной, острой, как нож, поверхностью он был таким пушистым и мягким, что с каждым шагом ноги проваливались все глубже. Снег доходил до колен, до бедер, до паха и, наконец, до самого пояса. Однако как только они стали приближаться к центру открытого пространства, снега становилось все меньше и меньше, пока он не превратился в липнущую к сапогам грязно-серую кашу.

Вскоре они достигли цели. Это была асфальтированная площадка, с теплой поверхностью, которая источала такой же запах, как и знойные улицы Москвы. Мужчина удовлетворенно смерил площадку взглядом.

— Сюда приземлился космический корабль. Форма кратера подтверждает этот факт. Таких площадок полно по всей Сибири, но больше всего на Колыме. Там их десятки, с их помощью ученые исследуют НЛО и внеземные цивилизации.

Когда, обливаясь потом, они выбрались из глубокого снега обратно на дорогу, над ними прогудел, ревя моторами, ИЛ-14. Вдалеке, на краю гладкой заснеженной равнины стоял особняком серый деревянный дом. Во дворе высилась остятская берестяная юрта. Девушке захотелось попасть туда.

— Остяки живут дикарями, бедно живут, в нищете, — предупредил мужчина. — Жалкий народец, хитрый и изворотливый. Всех мужиков зовут Иванами.

Они прошли по узкой протоптанной в снегу тропинке во двор, окруженный сугробами. Навстречу им, виляя хвостами, выбежали собаки. У самого крыльца снег был вытоптан, так что можно было стоять, не проваливаясь. Крыша дома покосилась, печная труба наполовину обрушилась. Они стояли на морозе, словно бы ожидая появления хозяев. Наконец девушка поднялась по едва живым ступенькам и постучала. Ничего не произошло. Девушка толкнула дверь, та оказалась открытой. Мужчина уже было повернулся, чтобы идти к машине, но тут в дверях показалась красивая женщина-остячка, которая жестами стала что-то объяснять девушке.

— Она глухая, — сказал мужчина с отвращением в голосе.

Девушка показала на искусно построенную юрту и потом на глаза. Остячка беззвучно засмеялась и кивнула. Она натянула большие резиновые сапоги, вышла во двор и проводила девушку к юрте, застенчиво улыбаясь. Морозный воздух гулял по холодному земляному полу юрты. Сквозь открытую дверь внутрь тут же просочился загустевший весенний свет. Юрта служила рыбацким сараем: подгнившие жерди для сетей, плетенные из прутьев катиски, маленький проржавевший сепаратор, деревянный короб без крышки с заплесневелым зерном.

Когда девушка вышла из юрты, мужчина уже въехал на машине во двор.

— Вот чумичка, лапы, как лыжи, сама не больше метра, да и то бесформенная, — фыркнул мужчина, выезжая обратно на дорогу. — Такой шлюхой лишь зайцев загонять. И из таких вот мы должны, приложив все усилия и не жалея средств, вылепить нормальных русских людей. Тут нужна сильная отцовская рука!

На мгновение в машине воцарилась тишина.

Ближе к вечеру, когда похожее на шайбу солнце уже цеплялось за крыши самых высоких домов, путешественники прибыли в забытый Богом Томск. Машина катилась то вверх, то вниз по нерасчищенным, избитым колесами грузовиков улицам. Багряное солнце убежало далеко на запад, и северное стыдливо-розовое закатное зарево на мгновение задержалось в небе, после чего сверху посыпался желтый, похожий на песок снег. Северный ветер хлестал машину в бок. Мужчина остановился у небольшой пивной на въезде в город и не стал глушить мотор.

Девушка на заднем сиденье вытянула ноги. Мотор рычал устало и прерывисто, временами взвизгивая и вздрагивая, как от сердечного приступа. Машина покачивалась, рессоры скрипели. Выхлопной газ проник в салон, и девушка закашлялась. Она заглушила двигатель, но вскоре в машине стало так холодно, что ей пришлось выйти.

Дверь пивной не закрывалась. Туда втекал и оттуда вытекал нескончаемый поток прочно подшитых валенок.

Когда под утро мужчина вернулся к машине, от него несло перегаром.

— Мы заболтались там с одним пареньком. Он из самоедов Таймырского округа, настоящий кабацкий волк.

Ветер сменил направление и теперь был полон весеннего настроения. Снежные шапки сползали с крыш домов на вычищенные тротуары. Мужчина, обнимая бутылку, вырубился на переднем сиденье. Девушка повернула ключ в замке зажигания. Мотор злобно прорычал и стих. Она попробовала еще раз, на сей раз рычание продолжалось некоторое время. Повторяя за мужчиной, она стала уговаривать мотор ласковыми словами и снова повернула ключ. Мотор жалобно заурчал, но не заглох. Она дала ему разойтись, долго подбадривала его и только после этого добавила газу. Машина кое-как сдвинулась с места.