Сергей Минаев - The Телки. Повесть о ненастоящей любви

— …не хватило. «Светская хроника»?

— О, тут уже все красиво. Почти все готово, осталось только…

— Фото-сессии?

— Алексей, позвольте, ну что мы как в игре «Кто хочет стать миллионером»? Вы мне задаете все более и более сложные вопросы в каждом туре, а оплата за правильные ответы, заметьте, все время одинаковая. Если бы мы были в телевизоре, я бы уже скопил тысяч шестьдесят в виде несгораемой суммы… Я готов…

— Стоп. Не ты. Я. Я готов уволить тебя тотчас же. И только врожденная интеллигентность не позволяет мне назвать тебя кретином и послать ко всем чертям.

— Sorry?… Вы хотите сказать, что я…

— Я хочу сказать, Миркин, что слишком хорошо к тебе отношусь и позволяю работать в свободном полете надеясь, что зачатки твоего таланта наконец разовьются и разбудят следом твою совесть. А зря. Тебя надобно заставлять работать, как шахтера в забое…

С этими словами он надевает на голову эту самую строительную каску козырьком назад, что делает его положим на рэпера старой школы.

— …в забое, да. И тогда твои амбиции…

Тут я понимаю, что моя карьера зависит от того, насколько грамотно я сейчас отоврусь, а весь дальнейший ход событий, соответственно, — выиграю ли эту словесную дуэль.

Я на пару секунд отключаюсь и представляю себе, что мы с ним встретились в Нью-Йорке, за зданием заброшенной фабрики. Он — старый глава Восточного клана, типа Notorious B.I.G., а я — молодой глава Западного клана, ну, типа, Тупака Шакура, но симпатичней. С каждым из нас по пятьдесят черных бойцов. Черные джипы, кожа, бейсболки, рваные джинсы, рваные майки. Все на волынах, помповых и прочих девайсах. И он мне реально предъявляет, что я просрочил оплату за партию товара на сутки, и говорит что-то типа: «Ты в курсе, что час опоздания стоит сто штук, или вы там, на Западе, расплачиваетесь щелчками?» А я, молодой и наглый, слушаю его, глядя себе под ноги, курю план и изредка сплевываю, всем своим видом показывая, что его базары мне до фонаря. В какой-то момент я его прерываю улыбаясь и говорю, что, типа, готов платить хоть по мулику за полчаса. Дело не в деньгах. Да-да. Именно так я и говорю: «Не в них сердце, брат. Главное — репутация. Все зависит оттого, как себя позиционировать». Я откидываю косяк, и в этот момент на крыше фабрики появляются еще полсотни моих пацанов, наставляющих на него ганы. «Наши пацаны поднимают стволы. Для папы остановилось время — встали котлы». И он, конечно, дает заднего и типа говорит мне: «Релакс, чувак, релакс, мы все уладим», и идет к тачке. А я останавливаю его и предлагаю начать читать. Я говорю: «C'mon Biggy, Let's talk a little!», чтобы словесная дуэль выявила сильнейшего. И мы читаем полчаса, час, и в конце он, показывая указательным пальцем левой руки сначала мои цепи, потом на мои рваные штаны, тату и кольца на пальцах, говорит:

— «Но зачатки признания усилили бесплодные амбиции…»

А я делаю паузу и даю финальную фразу, обводя рукой пацанов, стоящих сзади меня и на крыше:

— «Но, уходя за границы стиля, нужно знать, что будет сложно возвратиться».

И тогда мои и его пацаны начинают мне хлопать подпевать «Йоу! Йоу!». И все вокруг начинают брататься, смеяться, обнажая белоснежные зубы (от природы, а не от использования суперотбеливающей новомодной пасты «Lacalut Brilliant»), и он подходит ко мне и говорит что-то вроде:

— Теперь, когда музыка рассудила наш спор, ты победил. Ты молод и дерзок, и теперь я буду называть тебя Братом…

— …и тогда твои амбиции начинающего гангста-рэпера, возможно, поубавятся, и ты станешь просто хорошим репортером, — заканчивает Алексей.

Я пытаюсь понять, откуда он знает про мою группу, и еще прикидываю, что хорошим репортером быть не хочу, я и так самый лучший. Заодно я понимаю, что нужно срочно что-то сочинить, и начинаю импровизировать:

— Алексей… понимаете… я не хотел говорить об этом, да и не говорил никому. Помните, вы как-то сказали, что хороший журналист должен быть прежде всего хорошим менеджером, чтобы хотя бы научиться правильно администрировать личное время?

— Помню. И что с того? Ты же так и не научился.

— Так вот. Я в прошлом сентябре подал документы, сдал экзамены и поступил на факультет управления СМИ при Кембриджском Университете. Раз в месяц приходится мотаться в Англию, слушать семинары. А тут еще первые экзамены на носу. Хочу МВА получить. Обучение дорогое… занимать я не привык, к папе обращаться гордость не позволяет. Ну я и устроился работать в три компании креативщиком. Слоганы всякие, пресс-релизы, про-моакции придумываю. Вот…

— А что это за факультет управления СМИ?

— Открыли недавно, его еще рекламировать не начали, а конкурс уже ого-го. Мне друг рассказал, у него там, в Лондоне, девушка учится.

— И когда же ты все успеваешь?

— Да выбора нет, Алексей, нет у меня выбора. Журналистика — это мое. Хочу стать в ней профи. И если сейчас не получу дополнительного образования, потом уже не успею. Приходится вертеться. Вы уж меня простите! У меня с сентября все эти залеты со сдачей материалов и начались. Можете меня уволить, конечно. И будете правы. Жаль, я раньше вам все не рассказал.

Надо представить себе лицо Алексея. Он похож на растаявшее мороженое. Слова мои, как видно, пролились на его сердце бальзамом. Весьма неожиданно для меня, признаться.

— Послушай, Андрей! — Он встает, по-отечески обнимает меня за плечи. — Что же ты раньше молчал? Это же совсем другое дело.

— Да неудобно было, — заставляю я себя покраснеть.

— Я вот, когда на журфаке учился… Мы ведь еще и коллеги?

— Да… — еще более робко отвечаю я.

— Так я, когда учился, тоже подрабатывал. Бывало, полмесяца проваландаешься на левых приработках, а сессия уже почти провалена. А что делать? Жить-то надо было. Но успевал как-то, старался.

— Я вот тоже стараюсь, очень даже. Только вот…

— А группа и у меня была. Знаешь, такой панк-рок рубили — мама, не горюй! Типа «Clash». Круто играли, круто.

— О! Я как раз хочу рэп с панк-роком скрестить, вы что думаете?

— Думаю жестко должно получиться. В свое время… Н-да. Ладно, Андрей, это меняет дело. Я, признаться, начал уже в тебе разочаровываться. Даю тебе время до пятницы. В пятницу — будь добр.

— Мне сегодня до вечера хватит!

— Не надо фанатизма. В пятницу. Все, давай, иди творить, брат по перу.

Я закрываю дверь и поднимаю вверх кулак. Yes! Он все-таки назвал меня братом!

Теперь, когда отсрочка получена, стоит заняться делами. Поскольку интервью еще не запланировано, и нe факт, что оно вообще состоится (тьфу-тьфу), поскольку ресторанный рейтинг занимает минут десять (если с кофе), самое время заняться обзором светской хроники. Я решаю написать на работе обзор, свою авторскую колонку для «Пути», а затем съездить к владельцу «Ностальжи» Игорю Бухарову и попутно заняться легким шопингом / разведкой боем в ЦУМе. Да. И еще пойти в солярий. Круто? Главное, как уже говорилось выше, правильно планировать личное время! Осталась одна загвоздка — подписи к фотографиям. И урегулирование финансового вопроса с Мариной…

Я выхожу, чтобы налить себе кофе, и слышу голос секретарши Даши:

— Что, Миркин, невеселый такой? Сняли с тебя скальп у главреда?

Мое презрение к Даше в этот момент таково, что я готов ответить ей спиной, и только особенности физиологии человека мешают мне это сделать. Я разворачиваюсь, подхожу к ней и как можно громче говорю:

— Даша, я могу тебя уничтожить прямо на месте. И даже не левым пальцем правой ноги, как ты могла бы подумать. Я раздавлю тебя весом собственного интеллектуального багажа…

Пока она собирается с мыслями, чтобы сначала осознать услышанное, а потом придумать ответ, я уже сижу в своем кабинете и набираю номер фотографа Марины. С баблом, конечно, неудобно получилось. Что ж ей прогнать-то? Потерял? Ага, точно… Забыл дома? «Твои проблемы», — скажет это бесчувственное животное. Я представляю себе Марину, вечно одетую в жесткое кожаное мини и рваную джинсовку. Она стоит, перепоясанная ремнями фотоаппаратов, как Анка-пулеметчица; в одной руке сигарета, в другой телефон. Короткие волосы покрашены фиолетово-зеленовато-огненным цветом. Взгляд отсутствующий. Губы сжаты. Она разлепляет их, чтобы сказать: «Твои проблемы, чувак!» — Реально, больше от нее ничего ожидать.

— Да, — хрипло отвечает Марина.

— Как дела, звезда европейской фотографии? — Я стараюсь выглядеть (точнее, звучать) как можно более учтивым.

— Хреново, — еще более хрипло отвечает она. — Когда приедешь?

— Зачем?

— За фотографиями, — кашляет Марина.

— Постой-постой, а, типа, у меня нет другой возможности их получить? Электронной почтой там или еще чем?

— Без мазы. У меня Интернет не работает. Деньги кончились.

— Марина, ты меня убиваешь. — В этот раз кашляю я. — Какого черта ты круглыми сутками щелкаешь затвором фотоаппарата, если у тебя даже на оплату Интернета не нащелкивается?