Джойс Оутс - Блондинка. том I

— А вон там Близнецы, видишь? И Норма, и я Близнецы. Приговорены быть вместе.

— О!.. Где?

Он показал. Норма Джин не была уверена, что увидела именно то, что нужно. Небо походило на огромную составную картинку-загадку, и чтобы разгадать ее, ей не хватало многих фрагментов. Эдди Дж. нетерпеливо воскликнул:

— Где он? Я ничего не вижу!

— Они. Близнецы — это они, а не он.

— Какие еще Близнецы? Все так запутано и непонятно.

Несколько месяцев назад Эдди Дж. сам говорил Кассу и Норме Джин, что и он тоже Близнец, родился в июне. Ему так хотелось быть похожим на них. Теперь же у него словно память отшибло. Касс снова принялся показывать увертливое созвездие, и на этот раз Норма Джин и Эдди Дж. увидели. Или притворились, что видят. Эдди воскликнул:

— Звезды! Все же им придают преувеличенное значение. Они так далеко, что трудно принимать их всерьез. А свет их исчезает, не успев достигнуть Земли.

— Не свет, — поправил его Касс. — А сами звезды.

— Звезды — это и есть свет. Только из него они и состоят.

— Нет. Звезды состоят из твердой субстанции. Этот твой «свет» не может вырабатываться из ничего.

Эдди Дж. был не из тех, кого можно поправлять. Норма Джин попыталась разрядить возникшее между мужчинами напряжение.

— То же самое можно отнести и к людям-«звездам», — сказала она. — Одни представляют собой что-то, другие — нет. И в первых есть эта самая твердая субстанция.

Бедная Норма Джин! Какой грубый просчет она допустила. Ведь то был намек на чудовищных отцов ее возлюбленных, пусть косвенный и сделанный из самых лучших побуждений. Касс с изрядной долей злорадства заметил:

— Факт тот, что звезда всегда сгорает. Не важно, небесное это светило или человек.

Эдди Дж. хихикнул:

— А вот за это я выпью, малыш!

Эдди Дж. принес на веранду бутылку шампанского, поднимался по лесенке, с преувеличенной осторожностью цепляясь за перила. Наполнил их бокалы. На свежем воздухе он невероятно оживлялся, это было характерно для Эдди Дж. в те дни.

— И все же я никак не врублюсь, Касс, кто такие эти Близнецы? То же самое, что двойняшки?

— И да, и нет. Суть Близнецов состоит в том, что их не просто двое. Они совершенно идентичные друг другу двойняшки и связаны странными и неразрывными отношениями до самой смерти. — Тут он выдержал паузу. Он умел держать паузу, как любой актер.

Из них двоих Касс Чаплин был более образованным человеком; полубезумная мать умудрилась пристроить его в иезуитскую школу, где он изучал средневековую теологию, латынь и греческий. Правда, школу он так и не окончил, то ли сам ушел, то ли его исключили, то ли случился очередной приступ депрессии. Во время первого их романа, когда Норма Джин любила со всем пылом страсти, она всякий раз, когда предоставлялась такая возможность, осматривала личные вещи Касса — он, естественно, об этом не знал. И вот как-то в одном из потрепанных вещевых мешков она обнаружила объемистую тетрадь с отрывными листами, озаглавленную «БЛИЗНЕЦ: МОЯ ЖИЗНЬ В ИСКУССТВЕ». Там были музыкальные композиции, стихи, поразительно реалистичные рисунки фигурок и лиц людей. Там были также эротические изображения «ню», и мужчин, и женщин, занимающихся онанизмом, с искаженными от мук и стыда лицами. И Норма Джин подумала: Неужели это я?

За несколько лет до этого Чарли Чаплина-старшего допрашивали в Комитете по расследованию антиамериканской деятельности, обзывали в газетах «предателем-комми», после чего ему пришлось уехать в изгнание в Швейцарию. Норма Джин сочла, что именно этот факт так отрицательно повлиял на Касса. Он разбрасывался, хватался то за одно, то за другое занятие; был то возбужден сверх всякой меры, то на несколько дней погружался в глубочайшую депрессию; страдал, как и она, бессонницей и принимал нимбутал; много пил. (Еще слава Богу, что в отличие от Эдди Дж. не пристрастился к модному тогда в Голливуде гашишу.) Вот уже несколько месяцев его не вызывали на просмотры. Он писал музыку и тут же рвал ноты. Норма Джин могла этого и не знать, но нашлись знакомые и доброжелатели (в их число входил и ее агент). Они сочли нужным сообщить ей, что однажды Касса Чаплина даже арестовали и продержали ночь в полицейском участке Вествуда — за появление в общественном месте в пьяном виде и нарушение общественного спокойствия. Иногда, занимаясь с ней любовью, он вдруг терял потенцию. И шутливо говорил, что в такие моменты Эдди Дж. просто обязан «обслужить» их обоих.

Что Эдди Дж. с удовольствием и исполнял, благо был неутомим, и его член был постоянным предметом зависти и восхищения со стороны друзей.

Касс же тем временем продолжал объяснять:

— Близнецы были братьями-двойняшками по имени Кастор и Поллукс. Они были воинами, и вот одного из братьев, Кастора, убили. Поллукс так скучал по своему брату, что вымолил у Юпитера, главного из богов, позволение пожертвовать собственной жизнью ради воскрешения брата. Юпитер был настолько растроган — иногда, если очень постараться и унизиться, этих старых мерзавцев богов все же можно было пронять, — что разрешил жить Кастору и Поллуксу. Но только не вместе. Кастор жил один день на небесах, Поллукс в это время находился в Гадесе[63], иначе говоря — в аду. Затем наставала очередь Поллукса жить на небесах, а Кастор низвергался в ад. Они попеременно находились то в раю, то страдали, но так никогда и не видели друг друга.

Эдди Дж. недоверчиво хмыкнул:

— Господи, ну и чушь собачья! Это не только глупо, это еще и чертовски банально. Да такое всю дорогу происходит!

Касс невозмутимо продолжил, обращаясь теперь уже только к Норме Джин:

— Потом Юпитер снова пожалел их. Вознаградил за любовь друг к другу и поместил на небо. И вот они стали звездами, и были уже всегда вместе. Видишь? Вон они, Близнецы. Всегда вместе. Навеки.

Норме Джин так и не удалось толком разглядеть созвездие. Но она подняла глаза к небу и смотрела, улыбаясь. Достаточно просто знать, что Близнецы там. Разве это так уж обязательно, видеть?

— Так значит, Близнецы — это братья в небе, и они бессмертны! Знаешь, я всегда…

Тут Эдди Дж. перебил ее:

— Ну а какое отношение это имеет к смерти? Или к нам? Лично я, черт побери, чувствую себя вполне смертным! И не хочу быть какой-то там долбаной звездочкой в небе!

Бутылка шампанского упала на пол веранды и разбилась. Осколков было гораздо меньше, чем от бутылки вина, к тому же и шампанского в ней оставалось совсем немного.

— Гос-поди! Ну, вот, опять!

Но Касс смеялся, и Эдди Дж. тоже засмеялся. Они подмигнули друг другу и превратились в Эббота и Костелло. Эдди Дж. подхватил с пола крупный осколок стекла и, состроив блаженно-глупую физиономию, завопил:

— Клятва кровью! Давайте поклянемся кровью! Мы — Близнецы, все трое. Вроде тех двойняшек, но только нас трое!

Касс, возбужденно захлебываясь словами, пробормотал:

— Пусть это будет… нечто вроде так называемого треугольника. Треугольник не делится пополам! А два… два всегда можно разделить!

Эдди Дж. добавил:

— И чтобы никогда не забывали друг друга, о’кей? Все трое! Чтобы всегда любили друг друга, как любим сейчас.

— И если придется, умрем друг за друга! — задыхаясь, добавил Касс.

И не успела Норма Джин их остановить, как Эдди Дж. резанул осколком стекла себя по руке, на сгибе локтя. Хлынула кровь. Касс взял у него стекло и тоже полоснул по руке, у него кровь полилась еще сильнее. Растроганная всем этим, Норма Джин без колебаний приняла осколок из рук Касса и дрожащими пальцами провела им по запястью. Боль была острой и сильной.

— Всегда любить друг друга!

— Близнецы — навеки!

— В здравии и болезни…

— В бедности и богатстве…

— Пока смерть не разлучит нас!

И они сплели окровавленные руки. Они задыхались от хохота. То был сладчайший из актов любви, который довелось испытать Норме Джин! Гнусавым и хриплым голосом гангстера Эдди Дж. протянул:

— Пока смерть? Да хрен с ней, со смертью! Мы не разлучимся и после смерти! — И они обнялись и начали целоваться. Хватали друг друга руками за измятую и окровавленную одежду. Повалились на колени, потом — на пол и неуклюже, жадно, второпях занимались любовью прямо на веранде до тех пор, пока острый осколок стекла не вонзился Кассу в ляжку — «Гос-поди!» И они ввалились в квартиру, не разжимая объятий, и повалились клубком, как расшалившиеся щенки, на просторную и давно не убираемую постель Нормы Джин, где в горячке страсти занимались любовью всю ночь напролет.

Мне казалось, что в ту ночь я зачала ребенка. Но я ошибалась.

Оставшийся в живых. Премьера «Ниагары»! Исторический вечер. Все уже понимали это еще до того, как в зале погасли огни. Мы с Кассом не могли сидеть рядом с Нормой Джин. Она расположилась в первом ряду вместе со студийными боссами. Они терпеть ее не могли, она тоже их ненавидела. Но таковы были правила Голливуда. С ней подписали контракт на 1000 долларов в неделю. Она подписала его, когда находилась в отчаянном положении, и потом долгие годы боролась с ними за прибавку. Но победили, разумеется, боссы. На премьере «Ниагары» рядом с Нормой сидел этот злобный мерзавец и ублюдок Зет, правда, он то и дело вставал — поздороваться с разными людьми. Жал им руки и так странно моргал при этом, точно ни хрена не понимал, на каком находится свете. Хотел понять, но никак не получалось. Будто он не в себе. Словно человек, который убежден, что у него свиное ухо, а люди ведут себя с ним так, будто вместо этого самого уха у него шелковый кошелек! Никогда этого не понимал. На протяжении всей карьеры «Мэрилин Монро», которая заработала для Студии миллионы, а получала какие-то жалкие крохи, эти типы делали вид, точно ни хрена не видят и не понимают.