Андрей Саломатов - Девушка в белом с огромной собакой

– Ладно, это мы решим, – покусывая губу, пообещал Кука. Он допил вино, откупорил новую бутылку и разлил по стаканам. После этого Кука достал деньги и положил их перед Зуевым.

– Это Шувалову. Возвращать не надо, миллионер.

Тут и Галя кинулась куда-то за дверь и вскоре вернулась с несколькими красными купюрами в руке. То же самое сделала и молодая пара. Молча Зуев сгреб деньги пятерней, сунул их в боковой карман и, поднявшись, взял стакан.

– Помянем, – сказал он.

День давно перевалил во вторую свою половину. На улице начало смеркаться, а в доме после возвращения молодой пары из магазина наступила тишина. Хозяйка спала на стуле, безвольно свесив голову набок. Парочка устроилась на ветхой, бог знает, каким чудом державшейся раскладушке. А Кука пристроился на кровати, рядом с Шуваловым. И только Зуев, видно завершив переход из полубезумного состояния в безумное, стоял у печки мрачный, как полуночное кладбище, остекленевший и в то же время полный сил.

– Ну, что, прощальный концерт, Витя? – прошептал он. – Напоследок. С лабухами и присядкой.

Никто даже не пошевелился, когда Зуев, сгибаясь под тяжестью Шувалова, покинул дом. Лишь хозяйка квартиры, будто мучаясь желанием проснуться, тихонько застонала, и точно так же застонал Зуев, когда проходил мимо. Словно страдал он от того же самого, от равнодушной целесообразности мира, от невозможности пробудиться в собственной постели, чтобы вспомнить и тут же забыть пережитые во сне кошмары.

К «Золотому рожку» Зуев подъехал в самый разгар питейной и танцевальной вакханалии. Уже порядком выпивший швейцар остановил было странного посетителя с большим свертком на плече, но трехрублевая купюра, словно магический пароль «сим-сим», распахнула перед ним двери, и он вошел в ресторан, как входят только бежавшие из плена или неудачливые путешественники после месяца блужданий по непроходимым лесам и болотам.

С трудом переставляя ноги, Зуев ввалился в зал ресторана, пропустил двух сцепившихся посетителей и, отыскав взглядом свободный столик, направился к нему. Глаза защипало от табачного дыма, уши заложило, как на большой глубине. Ресторан бился в сумасшедшей какофонической истерике. Невозможно было отличить «до» от «фа», молчащих от орущих, плясунов от выясняющих отношения. Казалось, что вся посетительская масса превратилась в какое-то страшно агрессивное вещество, которое бурлило, готовое вот-вот взорваться. Один истошно орал, вдохновленный криком другого, и обязательно находился желающий крикнуть еще громче, а затем еще, и завизжать, и разодрать до пупа рубаху, и затопать ногами, согнувшись пополам, потому что так выходило совсем громко, как хотелось. Это был настоящий праздник верхней половины туловища, тогда как нижняя ее часть дожидалась ночи.

С трудом усадив Шувалова в полукресло, Зуев освободил ему лицо от покрывала и после этого сел напротив. Видимо, от автомобильной тряски и частого перетаскивания глаза Шувалова приоткрылись, и стали видны пожелтевшие белки. Окоченевшие губы приоткрылись, и два передних резца, словно у грызуна, выступили вперед. Подошедший официант начал громко выговаривать Шувалову за то, что он пришел в ресторан в таком виде, но Зуев перебил его:

– Не шуми, – устало проговорил он, – сочтемся. Принеси бутылку водки и чего-нибудь горяченького. – При этом Зуев положил на стол четвертной билет и добавил: – И мы в расчете.

Разговор о галстуках и смокингах как-то сразу потерял для официанта свою актуальность. Он вежливо поинтересовался, что принести, шашлык или люля, забрал деньги и черкнул какую-то каракулю в блокноте.

Музыка и визг на какое-то время прекратились. Отложив инструменты, утомленные лабухи повалились на стулья и принялись вытирать потные, бледные лица скомканными ресторанными салфетками. Певица монументально сошла с низкого подиума и заняла место за ближайшим столиком, рядом с толстым, самодовольным гражданином с золотой челюстью. Разбрелись по своим местам и посетители. За столами снова закипела работа. Одни компании интенсивно дружили между собой, другие лениво переругивались. Два низкорослых геркулеса никак не могли поделить между собой нетрезвую рубенсовскую девушку, сильно подпорченную водкой и косметикой. Они, как жуки-носороги, упирались друг в друга толстыми, как поленья, руками и оба упрямо повторяли: «Ну, ты чё?», «А ты чё?».

К Зуеву подошел официант. Он ловко расставил на столе закуски, в середочку поставил водку и пообещал, что горячее будет через десять минут. После этого он кивнул в сторону Шувалова и поинтересовался:

– Что это он у тебя на жмурика похож?

– Какая тебе разница? – раздраженно ответил Зуев. – Мало тебе, на еще червонец. – Зуев достал из кармана деньги, бросил на стол десятку и добавил: – Устал человек. Как он устал, тебе с твоим подносом за всю жизнь не устать.

– Смотри только, чтобы по залу не шлялся. Людей распугает, – миролюбиво ответил официант, убирая деньги в карман.

Зуев разлил водку по фужерам, кивнул Шувалову и, запрокинув голову назад, выпил. В это время отдохнувшие музыканты без всякой настройки и подготовки ударили по струнам, и тут же на танцевальную площадку посыпались отдохнувшие посетители. Несмотря на музыкальный грохот, топот и визг, Зуев почувствовал, что засыпает. От этого легкомыслия его удерживало только обещание, данное Шувалову: в последний раз повеселить его на всю катушку – с водкой и девушками. Обещание это не давало ему покоя. Он уже несколько раз порывался встать и пригласить кого-нибудь из женского пола к ним за столик, но мешала непреодолимая усталость. И все же Зуев сдержал свое слово, хотя и не прилагал к этому никаких усилий. Неожиданно кто-то хлопнул его по плечу, и вслед за этим одна из безымянных шуваловских знакомых уселась на свободный стул.

– Здорово, мужики, – нетрезво защебетала она. – Где это так Витю разукрасили? Он что, спит, что ли?

– Да, – с мрачной торжественностью ответил Зуев. – Ты оч-чень кстати появилась.

– А я всегда появляюсь очень кстати, – жеманно ответила девушка. – У меня такой талант. Правда, Витя? – она повернулась к Шувалову и испуганно отшатнулась. – Слушай, он на мертвеца похож.

– Ерунда, – сказал Зуев и налил девушке водки. – Пей, пока жива. Там водки не будет. И этого тоже не будет. – Зуев кивнул в сторону танцующих. – А Витя просто смертельно устал. Мы с ним несколько дней керосинили в городе Бердянске. Слышала о таком?

– Ага, – кивнула девушка и пригубила водку.

– А чего ты мусолишь? Пей. – Зуев чокнулся фужером с ее рюмкой, и она выпила.

– Паршивый город Бердянск, – сквозь зубы, с ненавистью проговорил Зуев. – Все девки там почему-то ходят в белых платьях и с огромными собаками. А еще там очень много товарных поездов, и девки с собаками загоняют прохожих под эти поезда. – Язык у Зуева заплетался, голова клонилась набок, но он помнил о своем обещании и стойко боролся со сном. – Тебе нужны деньги? – спросил он после своего фантастического рассказа о Бердянске. Девица захохотала, затем поправила прическу и кокетливо ответила:

– А кому же они не нужны?

– Я дам тебе денег, – пообещал Зуев. – Только сегодня Витя будет спать с тобой.

– Вы что, совсем дураки? – громко спросила она и опять захохотала. А Зуев наполнил ее рюмку водкой, похлопал девушку по острому колену и страстно зашептал:

– Ну, давай, давай выпей. Давай напьемся – легче жить будет. – Он нечаянно смахнул со стола тарелку с закуской, удивленно посмотрел ей вслед и продолжал: – Ты видишь, как ему плохо? Тебе нужно просто полежать с ним, погреть его, а я за это дам тебе денег. Согласна?

Не отвечая, девушка принялась цедить водку. При этом она многозначительно взмахивала выщипанными бровями и так же многозначительно улыбалась. Сообразив, что девушка согласна, Зуев с облегчением вздохнул, откинулся на спинку стула и кивнул Шувалову. После этого он уточнил:

– Я дам тебе четвертной. И мы возьмем с собой бутылку водки. Согласна?

– Да пойдем, пойдем, – не переставая улыбаться, ответила девушка. – Замучил ты меня своим «согласна», «не согласна».

Приобретение водки заняло не более пяти минут, после чего знакомая Шувалова сунула бутылку в свою сумку и ушла одеваться, а Зуев, прикрыв другу лицо, взвалил его на плечо и, сильно шатаясь, вышел на улицу.

– Он что, уже сам идти не может? – спросила выскочившая из дверей ресторана девушка.

– А как ты думаешь? – уклончиво ответил Зуев. – Лови лучше такси. Тяжело же.

До ее дома они добрались быстро. Зуев понял, что проехали они совсем немного и находятся где-то на Таганке. Гораздо больше времени у них ушло на то, чтобы подняться на третий этаж. Но вскоре и это препятствие было преодолено.

В комнате Зуев бережно уложил Шувалова на широкую тахту, затем пододвинул журнальный столик и сел рядом с другом.

Водку пили как-то вяло. Может, тишина спящей коммунальной квартиры настроила их на меланхолию, или настроение Зуева передалось хозяйке комнаты. Во всяком случае, девушка пила мало, а Зуев, смертельно уставший от пьянства, и того меньше.