Темная Душа. Продолжение (СИ) - Ланге С.

- Спорить не буду…

Сюрреалист Жиль Батиссёр, сгибаясь в поклонах, указал Кэт на скамеечку поблизости от стендов и треног с его рисунками. Складывая руки, он что-то горячо объяснял.

- Чего он хочет? – спросила Кэт.

- Он хочет нарисовать твой портрет.

- В его необычной манере? Забавно. Сколько это будет стоить?

Джерри перевел. Художник замахал руками, как ветряк.

- Это бесплатно, Кэт. Я, говорит, сам вам заплачу, только согласитесь.

Жиль почти в балетном па простерся перед Кэт.

- Если тронет тебя, я сломаю ему рабочий инструмент. Его правую руку, – угрюмо буркнул Джерри по-английски.

Художник понял угрозу в голосе шотландца, отдернулся, но ярче засверкал очами, заговорил с еще большим жаром. Кэт последовала за ним к скамейке.

- Куда ты, Кэт? – окликнул ее Джерри.

- С ума сошел? – удивилась она, – он собрался нарисовать мой портрет бесплатно!

- Ты разыгрываешь меня?

- Джерри, не напрягайся. Мы приехали сюда отдохнуть, ну так расслабься. Жиль, я сяду здесь, чтобы мельница на заднем фоне была видна. Как вы будете меня рисовать? С головой из роз и рафаэлевской шеей?

Она сняла шарф, спустила с плеч парку, открыв шею, подняла повыше подбородок.

Джерри пристроился у ограды поблизости, встал, скрестив на груди руки и не спуская глаз с художника, который с мольбертом был уже напротив Кэт.

- Он говорит, шея выше всяческих похвал.

- Правда, Жиль? Я знала, но получить комплимент от профессионала…

- Кэт, ты кокетничаешь с этим охламоном, или мне кажется?

- Разве можно задавать женщине подобные вопросы? Мистер Карвер, вы с луны свалились?

- Ты не ответила… Он говорит, твои губы ярче спелых вишен. Хренов менестрель.

- Почему ты рычишь? Не согласен?

- Согласен. Ты хотела посмотреть Сакре Кёр.

- Успеется. Передай мсье Жилю мою благодарность за очередной изысканный комплимент.

«Ты, прожженный ревнивец, мечтаешь испортить мне отдых своей ревностью? – думала Кэт, позируя художнику, – а мсье Жиль весьма ничего, хорош собой, харизматичен. Этот романтический, загадочный образ, берет, длинный шарф, манеры ловеласа. Хочется мне проверить, что за зверь сидит в тебе, Джерард Карвер. Ты обычно обуреваем безумием и видениями. Пока тебя обуревает только ворчливость. Ворчишь как старик, но стоишь, не уходишь, ждешь, переводишь все, что мне говорит сей кавалер. Тебе не хочется никого убивать, ты не разносишь в прах площадь Тертр. Не ломаешь скамейки и деревья. В чем причина твоего безумия? В ревности ли она»?

Но думая так, про себя она не хмурилась, а смеялась. В мыслях не было тяжести, дурного предчувствия, тьмы, которые остались за океаном, в разгромленной Нью-Йоркской квартире. Вокруг был Париж. Праздник, который всегда с тобой. В сердце Монмартра звучал шансон.

Сюрреалистический портрет Кэт не удался. Жиль Батиссёр, как родной брат похожий на Сальвадора Дали, не столько работал, сколько расточал комплименты. Он угостил ее кальвадосом, звал в ресторан, умолял непреклонного переводчика оставить их наедине друг с другом. Кэт наслаждалась погодой, вечером и короткими перепалками, которыми обменивались мужчины. Они очень мило бурчали по-французски, вызывая у нее взрывы хохота и умиления. Джерри был неприветлив, но явной агрессии не проявлял. Однако очарованный Кэт жрец искусства все же перешел границы дозволенного – он предложил ей работу натурщицы и музы. Джерри покинул свое место у ограды, отобрал у мсье Батиссёра бутылку с кальвадосом и вылил ее содержимое на мольберт, поставив точку в сеансе портретной живописи. Поднял девушку со скамьи и повел прочь.

- Прощайте, Жиль! – кричала Кэт, без сопротивления уводимая шотландцем, – Вы – талант! Стрекоза, отраженная в носороге, хороша! Не расстраивайтесь! Adieu! Adieu!

- А ты пьяна, – отметил Джерри – вино у мадам Трето, кальвадос в компании усатого олуха.

Они возвращались в отель пешком. Кэт ухватилась за фонарь и крутанулась вокруг него.

- Пьяна, легкомысленна. Я не виновата, что французское вино не пьешь, а вдыхаешь. Тебе тоже не мешало бы напиться, слишком ты суров. Или шотландская душа не приемлет виноград? Требует солода?

Он поцеловал ее.

- Моя шотландская душа требует кое-чего другого.

- Знаю, совместного принятия горячей ванны. Я не против. Пошли.

Отель, где они остановились, располагался на улице Saint Simon. Это был особняк 17 века из белого камня, некогда принадлежавший именитому вельможе. Они поужинали в ресторане отеля и поднялись наверх, в свою комнату. Кэт, стянув сапоги, направилась наполнить водой ванну из мрамора, зажечь ароматические свечи. Джерри кинул пальто на стул, со стоном облегчения упал на кровать.

- Что будем делать завтра? – спросила Кэт, возвращаясь из ванной в спальню, – опять на Монмартр? Осмотрим там все, что можно.

- Соскучилась по художнику?

- Долго будешь им меня притыкать?

- Знаешь, – Джерри сел, снимая запонки с рукавов рубашки, – мне плевать, чем мы займемся завтра, зато я знаю, чем хочу заняться сейчас.

Он потянулся к ночному столику, бросил на него запонки и зажег ночник.

«Ясно – ночник. Ему не надо ничего говорить, достаточно зажечь ночник, – подумала Кэт и вспомнила другой ночник, дома в Нью-Йорке, – будь проклят этот ночник. К черту его».

- Иди сюда.

Она уперлась ладонями ему в плечи и опрокинула его на матрас. Он быстро взял инициативу в свои руки, перекатился, она оказалась под ним.

- Джерри…главное, не забывай про ванну. Важно, чтобы ванна не переполнилась…

- Не переполнится, – отозвался он, целуя ее в шею, – здесь мы начнем. А продолжим там.

В кармане его пальто зазвонил мобильник, Джерри не отреагировал, не прервал поцелуев. Телефон звонил с минуту, умолк. Зазвонил снова, действуя на нервы. Интимность момента стала рушиться.

- Джерри, возьми телефон, – попросила Кэт, отрываясь от него.

- В гробу я его видал, – взглянул он на нее пьяными глазами.

- Ну ладно.

Звонок смолк, раздался снова, даже как будто стал громче и тревожнее, чем прежде.

- Нет, не выйдет, – она заерзала, выползая из-под него, – иди, узнай, что там, – я не могу заниматься любовью под истошные вопли мобильника.

Джерри выпустил ее, вскочил на ноги.

- Жди, сейчас я его отключу, – пообещал он, и подойдя к стулу, полез в карман пальто.

- Кто там? – она приподнялась на локте.

Джерри смотрел на экран, мобильник не отключал.

- Кто? – повторила она.

- Бабушка, – ответил Джерри, – она никогда не звонит просто. Есть причина. Что-то стряслось.

- Ответь.

Он принял вызов.

- Здравствуй, Софи... Рад тебя слышать… Не смог подойти сразу, был занят, прости… Говори, что случилось. Хотя...

Он бросил взгляд на Кэт. Та села на смятом покрывале, обняла колени.

- Погоди минутку.

Он отдернул штору у окна, открыл легкую дверь и вышел на крохотный балкончик. Дверь за собой плотно прикрыл.

- Вот, теперь говори.

- Джерард, – сказала бабушка, – я бы не стала звонить просто так.

- Я знаю, Софи, – Джерард поежился от вечерней прохлады.

- Ты прав, у нас случилось кое-что…

- Что-то с Рокси? – он ощутил, как страх расползается по внутренностям.

- Нет, с ней все хорошо. Тут другое. Мы не хотели беспокоить тебя. Решили организовать праздник в честь столетия Old Docharn своими силами…

- Молодцы, правильно, что решили. В чем сложность?

- Сложность в том, – бабушка тяжело вздохнула, – что нас обокрали. Украли бочку с виски столетней давности. Фитц-Грегори писал тебе о ней.

- Украли? – Джерри стиснул пальцами телефонную трубку, – Ты говоришь не о фунте изюма, который можно пронести за пазухой, а о бочке с виски, Софи. Я не представляю, как ее можно украсть с завода на острове? Если только свалиться с неба и выпить все до капли. И кто это мог сделать? Хэнкок?

- Понятия не имею, кто он, твой Хэнкок, – раздраженно заворчала бабушка, – мне известно доподлинно, что вор – твой младший брат. Приехал, на правах хозяина погрузил лодку в катер и был таков. Завтра в полдень в Old Docharn открывается праздничный аукцион. На нем будут наши давние партнеры, друзья. Будут коллекционеры из Европы и Америки, английское дворянство, кое-кто из приближенных Королевского Двора, бароны. Все они пребывают в предвкушении – даже в прессе заявлено об этой пресловутой бочке, в Интернете торги. Творится черти что. В общем, Джерард, завтра нас ожидает грандиозный скандал. Не представляю, чем он нам обернется. Я устала…