Юрий Горюнов - Корабль «дураков»

— Не согласен, — заявил Легионер. — В жизни всегда можно попробовать жить иначе.

— Пробовать можно, только кому это удается? — ответила она.

— Вы имеете ввиду, свою профессию? — спросила Домохозяйка.

— Моя профессия древнейшая, но мы все порочны, даже вы. Придет время, и кому мы будем нужны даже со своим опытом. Каждый накопил опыт, но по следам идут молодые, энергичные, а у них свои взгляды. Часто ли мы слушали советы старших? Нет. Думали, у нас все будет иначе, мы не повторим их ошибок. А все повторяется и повторяется. Бег по спирали. Но что сделано, того не вернешь. Не надо жалеть о сделанном, надо жалеть о не сделанном. Так давайте не жалеть.

— Вообще мне доводилось встречать людей, которые довольствуются тем, что у них есть, и они счастливы. Но это скорее исключение.

Никто не продолжил темы бытия. Пассажиры радовались текущему моменту, не желая разбирать жизнь на составные части, зная, что собрать ее в единое целое они не смогут, а в данный момент жить хотелось для себя. Они были счастливы тем, что вокруг милые, добрые лица, которые если и не поймут, то и не обидят. И может быть, каждый надеялся, что его жизнь, там, в новом будущем, будет чуточку иная, чуточку светлее и удивительней.

Часа через три они высыпали из салона, но в нем остались Настройщик и Проститутка.

Настройщик сидел в кресле и смотрел на женщину. Выглядела она совершенно иначе, чем раньше. Лицо было спокойным, не было того вызывающего вида, что она порой себе позволяла. Глаза были чуточку грустными, но в них проскакивало любопытство. Настройщик не нарушал ее молчания, давая ей время начать разговор, а что она осталась не спроста, он не сомневался.

— Налейте мне, пожалуйста, воды, — попросила она.

Настройщик поднялся с кресла, налил в стакан воды и, подойдя к ней, протянул его. Она снизу вверх, взглянула на него, взяла стакан и отпила. Он же вернулся и снова сел в кресло. Все это он делал, молча, не сопровождая действия словами или замечаниями. Он ждал.

— Вас не удивляет, что я осталась?

— Наверное, на то у вас есть причины.

— Я в течение всего вечера наблюдала за вами, вы немного говорили, больше слушали и как бы изучали нас, а если и задавали вопросы, или бросали реплики, то они были достаточно провокационны. Вы даже не захотели менять образ, как другие.

— Наверное, потому, что у меня нет раздвоения личности, и меня мой образ вполне устраивает.

— А у других, получается, есть раздвоение?

— Спросите у них. Никто не принуждал изображать другого человека. Может быть им, кстати, как и вам было интересно.

— А вам нет? Это несколько жестоко наблюдать за людьми изучая их через смену образов.

— Ну что делать! Сказано же «Весь мир театр, а люди в нем актеры». Вы, очевидно, захотели поиграть.

— Кто вы на самом деле? Или не игрок?

— Игрок, но я сам выбираю себе роль. И зачем вам знать кто я?

— Вы один, о ком ничего не известно.

— Вам это мешает жить?

Она чуть качнула головой: — Нет, но вопросы остаются.

— Сегодня не тот вечер, когда я готов отвечать на вопросы.

— Почему?

— Не вижу в этом необходимости. У меня нет желания рассказывать о себе.

— Есть что скрывать?

— Каждому есть что скрывать, но причина не в этом, просто не хочу. Я не сторонник удовлятворять чужое любопытство о своей жизни, но мне думается, что не любопытство заставило вас задержаться.

— Скажем так, не только.

Она замолчала, а Настройщик не стремился выяснять причину, зная, что раз осталась, значит, сама скажет.

— А если я задержалась, чтобы посидеть в тишине, без музыки, — сделала она попытку начать разговор с другой стороны.

— Вы могли это сделать и в каюте.

— Там я одна, а иногда молчать лучше вдвоем.

— Интересная теория.

— Конечно, вам ли этого не знать!

Настройщик не стал скрывать своего удивления, но вновь удержался от вопросов. Она посмотрела на него недовольно и вдруг взорвалась, почти перейдя на крик.

— Какого черта вы меня обманываете? Какая вам польза?

— Почему вы решили, что я вас обманываю? — спросил он спокойным голосом.

— Потому вы не тот за кого себя выдаете! Я достаточно наблюдала за вами. Из разговоров с пассажирами я узнала, что вы представились Настройщиком. Ясно, что не музыкальных инструментов, я думаю больше человеческих душ…, — она замолчала.

— Если вам так хочется думать, не буду вас разубеждать. Что касается душ, то это очень сложный инструмент. Кто только на нем не играет: и сами владельцы, и другие пытаются, а нот никто не знает. Вот от этой беспорядочной игры она и расстраивается, а настраивать некому, не научились. Вот она и идет в разлад с разумом.

— Душа редко в ладу с разумом, у них разные цели.

— Не согласен. Цель одна — дать радость жизни человеку, чтобы он наслаждался жизнью, ставил цели и достигал их. Жил в ладу с собой и другими, и как можно меньше огорчался, хотя этого избежать невозможно. Вот разум и пытается успокоить душу.

— Если он есть.

— Он есть у всех, но у каждого свой диалог с душой.

— Вот именно. Я думаю, что вы как раз и являетесь помощником, проводником, чтобы наладить этот контакт, когда он рушиться.

— Если вам так удобно думать, не возражаю, — согласился Настройщик.

— А что тут думать! Вы наблюдаете за людьми, изучаете их. Я это заметила, не отказывайтесь. Для чего? — воскликнула она, глядя ему в глаза. — Пытаетесь их познать?

— Чтобы познать других, надо сначала познать себя. Вот вы можете с уверенностью сказать, что знаете себя?

Женщина промолчала, опустив голову, а он, глядя на нее, произнес с укором: — Вот видите. Мы порой сами не знаем, как будем вести себя в той или иной ситуации. Можем говорить все что угодно, но реалии, увы, другие.

— Да, реальность вносит коррективы. Я никогда не могла бы даже предположить, что попаду на столь странный корабль, в столь странное общество.

— Почему странный корабль?

— Хотя бы потому, что у него одна пассажирская палуба, а вторая закрыта, да и первая затянута сеткой. Я не видела ни одного члена команды, но при этом вам удается договориться об обеде, да и эти напитки, — она указала на стол, — откуда появились. Пассажиров мало. Много таинственного, непонятного.

— Если это не понятно вам, это не значит, что здесь глубокая тайна. Значит, вы не входите в круг лиц, кому все ясно. Что касается корабля, то зачем большой, если пассажиров не много, а команда, возможно, не хочет мешать. А пассажиры — такие, какие есть, они вас, чем не устраивают?

— А есть другие, кроме тех, что я видела?

Настройщик пожал плечами и развел руками, давая понять, что не знает, а может быть не хочет говорить.

— Понятно, вопрос на сообразительность, — не получив ответа, ответила она сама. — Но согласитесь, они такие разные, что представить себе, что они все могут встретиться в другом месте очень сложно. Они из разных слоев общества.

— Не знаю, возможно, вы и правы, но что гадать, они же здесь. А вы хотели бы, чтобы они были все одинаковые и в другом месте?

— Вы поняли, что я имела в виду.

— А вы случаем не детектив? — спросил Настройщик улыбаясь.

— Иногда близка к этому. Я — журналистка и сюда попала потому, как хотела узнать, посмотреть, что это за странный корабль и куда он направляется, так тихо и без фанфар.

— И что увидели?

— Честно, не поняла.

— А что хотели?

— Необычное, и в какой-то мере мне это удалось. Более необычного судна и такого сбора пассажиров я не видела. Догадываюсь, что это за пассажиры.

— Не говорите мне о своих догадках, — попросил Настройщик, — вдруг я с ними не соглашусь, а хотелось бы остаться при своем мнении, не вступая в дебаты.

— Хорошо, пока оставлю при себе. Я надеюсь, вы еще раньше поняли, что мой образ проститутки, не отражает мою реальность, и он не ввел вас в заблуждение.

— Ну, если судить по профессии, то иногда журналисты и являются теми, кого вы пытались изображать, но я догадался.

— Каким образом?

— Вы переигрывали, так не появляются в обществе, здесь не бордель.

— Но зато иногда это срабатывает. Люди не церемонятся в отношении проституток и становятся более откровенными. Снимая, даже мысленно с меня одежду, они не замечают, что мысленно раздеваются сами, что оголяют не только тело и становятся беззащитными.

— И вы говорили мне об изучении? Выши методы более грубы.

— Да бросьте вы! Не надо пытаться изображать себя таким сентиментальным. Важен результат.

— Я бы предпочел остаться сентиментальным, и если со мной захотят поделиться, то лучше пусть будут одеты, даже мысленно.

Все это Настройщик говорил спокойным, ровным голосом, интонация была абсолютно одинаковой, даже несколько убаюкивающей.

Женщина засмеялась: — А вы в чем-то правы. В вас подкупает, ненавязчивость, мягкость общения, даже я, чуть приоткрылась.