Егор Фомин - Одиночества нет

— Вот ты и нашла — у меня в ладони.

— Спасибо, — сказала Лена, принимая подарок.

Он шагнул назад и опять замолчал, глядя на девушку.

— Теперь пока? — опять спросила она.

— Теперь да.

— Прощай?

— Прощай.

Трубочист развернулся и легко зашагал к проспекту. Девушка посмотрела вслед, а потом выше, на высокие кровли домов, на флюгера над ними.

Лена улыбнулась, опустила глаза. Ну вот, теперь надо решить, что делать с цветами. Оставить на перилах? Или бросить в воду? Это действительно может быть красиво: кованая ограда над каналом и букет цветов, лежащий сверху. Девушка вытащила цветы из обертки, и положила их на перила. Отступила на шаг, придирчиво оглядела, подправила и только потом пошла прочь, начиная дорогу к дому.

Когда Лена за ужином сообщила дяде, что решила уехать, он отнесся к этому совершенно спокойно, как будто ждал именно таких слов. Только сказал, что на работу идти совершенно необязательно, лучше выспаться и ехать на вокзал, чтобы сесть на дневной проходной поезд. А ключи Лена пусть оставит себе, мало ли когда еще захочется приехать.

Девушке было очень неудобно, ведь она пообещала работать у него, а спустя всего четыре дня говорит, что уезжает… Он же заверял, что ничего страшного, все так и должно быть.

— Когда ты приехала, я понял, что ты просто решила сменить обстановку и подумать, — дядя говорил это спокойно и ровно, глядя куда-то в сторону. — Ты сказала, что хочешь поработать, и я решил, что это самое малое, что я могу сделать, чтобы помочь тебе. Если тебе нужно работать, значит тебе это нужно.

— Но я же вам обещала…

— Ничего страшного. Хочу верить, что когда-нибудь ты все-таки приедешь сюда всерьез и надолго. Вот тогда и сдержишь свое обещание. Всему свое время.

Лена неуверенно покачала головой.

Тем не менее, когда она вошла в свою комнату, ощущение, что принято верное решение, лишь окрепло. Она подошла к столу и положила пуговицу рядом с очками. Завтра Лена заберет пуговицу с собой, а очки останутся здесь, но сейчас пусть они полежат вместе.

Она разделась и легла в кровать. Сразу уснула.

Проснулась Лена поздно и сразу захотела кофе. Она помнила, что видела на кухне среди прочей техники кофе-машину. А в шкафу нераспечатанный пакет кофе. Шлепая босыми ногами, Лена прошла на кухню, насыпала зерен в машину. Предвкушая ароматный эспрессо, включила чудо-агрегат. Однако тот как-то неуверенно мигнул, и высветил на индикаторной панели нечто непредставимое. Лена задумалась, еще раз попробовала донести до машины свои требования, но из второй попытки ничего не вышло. Девушка озадаченно прошлась по кухне, внимательно оглядывая другие аппараты. Она смогла предположить каково назначение некоторых из них и попробовала включить. Бесполезно. Не работал даже тостер. В нем она обнаружила какую-то подозрительную массу, отдаленно напоминающую сыр.

Лена помнила, что все это в свое время покупала и использовала тетя, и что несколько лет вся техника стояла без работы. Но отчего же? Стоило об этом задуматься, как тотчас же вспомнилась домработница Нина, так и оставшаяся незнакомой. Девушка ясно представила, как деятельная женщина с огромным интересом ходила вокруг того или иного агрегата, пыталась понять, для чего он служит, и заставить его работать. Шансы угадать были невелики, так что, когда аппарат ломался, она ставила его на место, и продолжала старательно стирать с него пыль.

Лена улыбнулась. Значит, чай, подумала она. Предназначение чайника достаточно очевидно, чтобы можно было сломать его по незнанию, видимо, это и спасло его от любопытной исследовательницы.

Девушка очень тщательно собралась, проверила, не забыла ли чего-то из своих вещей, взяла ли пуговицу и оставила ли проволочные очки, а потом вышла на улицу, тщательно заперев дверь. До поезда оставалось еще два часа, и Лена не смогла отказать себе в удовольствии прогуляться по городу.

На этот раз не было никаких мыслей, никаких тревог и беспокойств. Было просто приятно идти по улице, с каждым шагом еще немного приближаясь к дому.

Она немного постояла на Старой площади, дождалась четверти часа, когда из ворот над Львиными Курантами выехал пустой трон Львицы, а затем, гордо вышагивая, появилась маленькая Львенка. Старательно оглядевшись, она вспрыгнула на трон, и необыкновенно довольная собой уехала в левые ворота. Было бы замечательно, подумала девушка, дождаться целого часа, когда Львица обнаружит дочь на неподобающем месте и примерно накажет. Особенно Лене нравилось, что после порки, обнаружив в своих лапах совершенно расстроенную Львенку, Львица переворачивала ее и лизала в нос. Однако, толкаться среди многочисленных туристов совершенно не хотелось, и девушка продолжила свою прощальную прогулку.

По Марьиной улице Лена вышла на Медный рынок. Постояла, разглядывая украшенную каменной резьбой готическую Проезжую башню с островерхой четырехскатной крышей, и, пройдя под ее крестовыми сводами, оказалась на Морской набережной. Отсюда хорошо была видна сосновая горка и маяк, на берегу залива.

В нежданном осеннем солнце, беленая башня маяка ослепительно сверкала, и желание отправиться в дорогу стало столь сильно, что захотелось поехать домой по шоссе. Поймать машину или дождаться автобуса и смотреть за окно на пролетающие мимо сосны. Впрочем, это была очень кратковременная мысль. Лена даже не стала всерьез ее думать.

Девушка развернулась, и вспомнила еще одну нежно любимую особенность города — его дворики. Лена свернула в ближайшую подворотню, и была щедро вознаграждена. С детства ее умиляло все: и аккуратные клумбы посреди дворов, и цветы в горшках на подоконниках. Заботливость, с которой всегда были сооружены качели или песочницы. Развешанное на веревках белье, которое никто не охранял, и игрушки, оставленные в песке, которые никто и не думал забирать домой. В этих двориках всегда царило домашнее умиротворение, спокойствие и защищенность. Все беды и тревоги, вся суета оставалась на улице, а здесь ее посещало ощущение застывшего в момент тихого счастья времени.

Лена прошла к песочнице и села на скамейку. Она сидела, улыбалась и корила себя, что совсем позабыла о двориках. Вспомнила только сейчас, когда уже пора уезжать.

Посидев еще немного, девушка поднялась. Пора.

Лена пересекла Флотский проспект и ступила на тенистую Южноморскую улицу. Здесь находилась та самая лавка букиниста, в которую ей советовали зайти. Что ж, время еще есть. Девушка остановилась у маленькой двери под неприметной вывеской, и потянула толстую ручку на себя. Она ожидала, что магазин будет закрыт. На обед или хотя бы на учет. Но дверь открылась, она шагнула в полумрак между книжными полками, и сразу тоненько звякнул колокольчик над входом.

Букинист обнаружился чуть дальше, он сидел за книжным шкафом у антикварного секретера, смотрел на нее и улыбался. Это был невысокий немолодой человек, в коричневых потертых штанах, клетчатой рубашке и вязаном жилете.

— Здравствуйте, девушка, — сообщил он, прищурив глаза.

Странно, подумала Лена, на нем ведь непременно должны быть очки, но их нет. Она даже мысленно примерила к нему сделанные трубочистом очки из скрепок и решила, что они и впрямь подошли бы. Однако букинист даже в полумраке своего тесного магазинчика прекрасно обходился без них.

— Добрый день, — ответила Лена.

Он чуть склонил голову, продолжая на нее смотреть, а девушка не знала, что сказать еще. Она сюда зашла по рекомендации, а не потому, что ей действительно была нужна книга.

— Не знаете, что теперь делать, да? — спросил букинист.

Лена пожала плечами.

— Просто найдите свою книгу, — сказал он и махнул рукой вглубь помещения.

— Свою? — удивилась девушка.

— Именно. Вашу!

— Но как?

— Очень просто. Из всех книг вы заметите только одну. Проходите и смотрите.

— Но я не собиралась сейчас читать никаких книг!

Он покачал головой:

— Ее совершенно необязательно читать. Главное — чтобы она у вас была!

Заинтригованная Лена пошла дальше по проходу. Она смотрела на забитые книгами стеллажи и удивлялась странным словам — вот же, множество книг с тиснеными на корешках названиями, в кожаных переплетах и картонных обложках, отчего он говорил про одну? А потом Лена вдруг увидела ее. Эта книга была в мягком светлом переплете и действительно выделялась среди своих коричневато-красноватых соседей. Несмотря на полумрак, девушка легко прочитала надпись на корешке: «Эдельвейсы на черепичных крышах». На обложке был нарисован силуэт высоких крыш, с трубами и флюгерами, словно парящими над землей, и название. Больше ничего, ни издательства, ни имени автора.

Лена заглянула под обложку, но и на титульном листе обнаружилось только название. Девушка наугад открыла книгу и пробежала глазами страницу.