А. Нуне - Дневник для друзей

постепенно разговор плавно и сам собой перетек к теме мусульманской угрозы и мусульманского засилья в Германии. она сказала, что через двадцать лет Германии конец, мусульмане ее полностью подчинят и съедят изнутри.

в комнате фрау доктор уже поселилась новая женщина, 1958 года рождения.

у нее рак легких, но метастазы уже в мозгу, поэтому она плохо соображает.

и внешностью своей уже не интересуется. обычно дамы намного старше нее носят парики, если у них выпали волосы, как фрау любительница спагетти, но она ходит такая, лысая и с опухшим лицом.

зато приходит ее навещать сын-красавчик. очень похож на Киану Ривза, но к тому же еще и очень солнечный, улыбчивый. и фигура такая, что заметно, человек уделяет много регулярного внимания спорту.

как-то столкнулась в коридоре с ним, когда он пришел маму навестить. а в это время из сестринской вышла молоденькая сестра К. и так на него посмотрела, что я поспешила отвести глаза и вообще уйти, не мешая их общению.

а на следующий день опять поднялась на этаж, зашла к новенькой, смотрю: сестра К. прямо на коленях ей кроссовки завязывает. «вы что, гулять пойдете?» – удивилась я, так как прежде ни разу не замечала за сестрой К. желания гулять с пациентами. она подтвердила намерение, и тут я вспомнила, что настало время визита сына.

еще один новый мужчина, лежащий все время лицом к стене и отвечающий на мои вопросы односложно, изъявил вдруг желание спуститься в наше кафе-столовую на ужин.

он не ходящий, его спустили на коляске и усадили рядом с фрау К. (которая была «близнецом» и которая рвала фотографии. ее «близнец» фрау М. скончалась. но она была очень плоха, не хотела есть и разговаривать совсем).

уселся, сидят, остальных еще нет – фрау божий одуванчик перестала спускаться в столовую после выписки ее подружки фрау С. и вообще хандрит. я уже упросила фрау К. взять над ней шефство и намеривать вместе метры по коридору при помощи тележки, как это делала раньше фрау С. фрау К. обещала.

новый мужчина 1936 г.р., на пару лет моложе фрау К. сел, ел, молчал, попросил икры (теперь ее и без меня начали покупать). я в этот день нажарила им картошки (да, опять переусердствовала, хоть этого нет в договоре, но хотелось им чего-то более домашнего, чем бутерброды, тем более что в этот день дождило. потом на запах, кроме новенького мужчины, спустились и другие лежачие).

и вдруг новенький мужчина прервал молчание выкриком: «сраная страна!» – «о какой стране вы говорите?» – подчеркнуто светски осведомилась фрау К. – «о Германии, о какой еще!» – «а почему вы так говорите?» – «потому что вынужден тут находиться!» – «помилуйте, но здесь условия – лучше не бывает. все мои посетители изъявили желание оказаться тут в момент своей смерти». – и это правда, я сама постоянно слышу такое от разных посетителей.

мужчина молчал, и тогда я спросила: «а в какой же стране лучше?» – «да! – подхватила фрау К, – в какой же стране лучше?» – «в Голландии!» – «чем же там лучше?» – «там мне дали бы шприц!» – «я считаю, что вы говорите некорректные вещи. мы не должны решать самостоятельно вопросы ухода из жизни!» – «ну, вы можете так говорить, у вас нет такого, как у меня!» – «что же у вас такое? давайте махнемся не глядя! вы что думаете, тут все люди с очень тяжелыми заболеваниями, не вы один такой! и мы все терпим и радуемся тому, чему можно радоваться», – продолжала назидательным тоном фрау К.

полицейский тоже оказался нытиком. обычно у него довольно долго сидят всякие родственники, все очень приветливые, и я общаюсь с ним опосредованно через них. а тут вечером зашла, сестра позвонила, сказала, что он просит ромашковый чай. он сразу стал ворчать: «что это такое, сестры приходят ко мне через двадцать минут после звонка, кому мне пожаловаться?» – «я не сестра и не начальница, пожалуйтесь заведующему, когда он снова появится». – «да, мне надоело, я уйду от вас, передайте заведующему, что я недоволен сестрами, если так будет продолжаться, уйду от вас!»

в воскресенье в 11 вечера скончалась первая русская женщина в нашем хосписе.

а я вам о ней еще ничего не успела написать.

у меня были выходные в воскресенье и понедельник, только сегодня узнала о ее смерти.

она была очень плоха. ее заботливый муж очень страдал. ужасно жалко было именно его. он был в такой растерянности и в таком горе все время, с тех пор как она у нас появилась. их дочка приехала из Израиля, жалела, что всего на неделю удалось приехать. никто не думал, что этой недели вполне хватит. они оба не знали языка, через меня объяснялись.

но им в пятницу уже сказали, что жене и матери осталось один-два дня на жизнь.

с женщиной, явно красивой в прошлом, почти не удалось поговорить, она была очень усталой все время и слабой.

в последний свой рабочий день принесла им лед на вишневом сиропе, мы морозим воду с разными сиропами для вкуса. в таких шприцах-пробирках, очень удобно. получается ледяное мороженое, которым можно мазать губы тем, кто не в состоянии уже есть и пить.

муж дрожащей рукой пытался смочить ей губы, я не выдержала зрелища, вышла из комнаты.

муж и дочь так и проводили время у ее изголовья на ногах, когда ни зайдешь. присесть или хотя бы выпить воды в удручающую жару отказывались, будто хотели наказать себя.

поражает многообразие смерти.

кажется, ни в чем не уступает многообразию жизни.

с каждым днем узнаешь еще один повод для благодарности (что можешь пока передвигаться на своих ногах, можешь видеть, можешь слышать, можешь глотать, чувствовать вкус и запах, шевелить руками, разговаривать, дышать, и нет конца этим возможностям).

начинаешь понимать мудрость строф:

в связи с этим представляется, что у архимандрита нашего храма о. Теодора была прекрасная смерть.

он, конечно, болел: больше чем за тридцать лет до смерти ему удалили щитовидку из-за рака, страдал еще разными недугами, лежал незадолго до кончины в больнице, но как он провел свой последний день!

я еще поражалась, что однажды он на второй день после тяжелой операции прискакал на литургию с торчащими в боку проводами. служить не мог, но старался всю службу стоять. а в предпоследний свой день отслужил литургию, крестил ребенка и, после того как все поехали отмечать крестины в ресторан одной из прихожанок, остался совсем один в храме, сказал, что хочет в тишине прибраться и помолиться (он мне незадолго до этого говорил, что стал все больше времени проводить один в пустом храме, что тогда легче молиться).

а вечером поговорил по телефону почти со всеми прихожанами. звонил и мне, я была на фитнесе, о чем ему сообщил мой сын, а он пошутил: «надо бы и нам начать ходить на фитнес. а то женщины трудятся, а мы, мужики, прохлаждаемся».

на следующее утро к нему пришел гость, старый знакомый, и о. Теодор на его глазах мгновенно скончался. сказал, что хочет прилечь, так как плохо себя чувствует, потом гость вызвал скорую, которая диагностировала смерть.

оставил нам идеально прибранный храм…

примериваюсь к смерти

5 сентября исполнился ровно год с того дня, как фрау божий одуванчик в хосписе.

она так пока и не оправилась после отъезда фрау С. стала апатичной и все чаще повторяет: «я так хочу заснуть и больше не проснуться. я так устала».

не спускается в столовую, перестала улыбаться.

другая наша 90-летняя, противоположность кроткой фрау божий одуванчик, вчера впала в буйство. до этого был период, когда она две недели спала и ничего не ела. потом очнулась и стала снова скандалить.

вчера сестры спустились в столовую для персонала на первом этаже поужинать, я услышала сверху звуки, поднялась и увидела, как она почти слезла с кровати, хотя, в отличие от фрау одуванчик, ходить уже не может.

еле ее успокоила, но она продолжала причитать: «за что мне такое наказание? почему я дожила до 90 лет? я не хочу больше жить, я устала!»

в кафе-столовую теперь спускается лишь фрау К.

еще одну женщину, спускавшуюся раньше, ту, у которой муж давно уже находится в доме престарелых и инвалидов напротив, несколько дней назад отвезли в больницу, так как у нее появилась незаживающая рана вокруг прикрепленной к шее трубочки, через которую она получает иногда инфузии.

в больнице выяснилось, что у нее тоже мультирецессивные бактерии, которые не берет ни один антибиотик.

теперь она тоже в изоляции сидит в своей комнате, заходить к ней можно лишь в маске и перчатках, посуда ее отправляется на специальную обработку.

к мужу ее выпускают снова гулять – ее раньше выкатывали в коляске к нему, они сидели во дворе или в холле дома престарелых, каждый день от трех до пяти. вчера ее тоже выкатили, я прошла мимо в ближайший магазин докупить мелочей и увидела, что она сидит там без маски.