Евгений Ничипурук - Больно.Ru. Разорванное небо

На следующий день Лиз загремела в больницу. Добрые врачи тыкали ее худые руки иглами, вгоняя в невидимые вены литры успокоительного дерьма. Это не помогало, Лиз вновь и вновь пыталась расковырять ногтями сонную артерию и догнать безнадежно ушедшего далеко вперед Дэна.

Тогда, на следующий день, я и сбежал в горы.

Раздался звонок. Знаете, как звонит телефон в пустой квартире, где уже никто не живет? Он звонит как приговор. Как смертельное послание, как вызов. Я обшарил все комнаты, но никак не мог найти источник раздражающего меня звона.

– Где ты? – закричал я.

Телефон, разумеется, не отозвался, но и не переставал звонить. Словно звонящий знал, что я дома и что мне понадобится немало усилий разыскать эту адскую машинку. Наконец я нашел наш старенький аппарат LG. Он был в комнате Дэна, под горой журналов о музыке.

– Да, – очень нервно заорал я в телефонную трубку, – слушаю.

– Привет, старик! Я так и думал, что ты здесь. – Это звонил Димыч. – Бери-ка ты в зубы свои пожитки и мотай ко мне. Не думаю, что ты хочешь ночевать в этой дьявольской квартире один.

– Да, да. Конечно, Дим. Спасибо.

– Ты как там? В порядке? Приезжай – поболтаем! А то после всего этого дерьма, честно говоря, так одиноко!

Ветер догнал, когда я уже садился в маршрутку. Он ударился о закрывающуюся дверцу и грустно пошевелил мои волосы, просунув ручонку сквозь форточку. Машина тронулась. Ветер, кажется, не желал ее преследовать. Мимо проносились странные предметы, похожие на людей, тачки, дома. Вместе со мной в маршрутке ехал мой микромир, со своим временем, законами, обитателями. Странно глядеть по сторонам, ощущая это вселенское движение относительно себя. Кажется, весь мир плывет куда-то, а ты и еще человек восемь – последние жители маленького клочка неколебимой суши. Я огляделся. Увидел ее. Молодую, красивую. Она читала книгу, улыбалась, потом вдруг хмурила брови, забавно вытягивала губки и через какое-то мгновение улыбалась вновь. Интересно, что она читает?

Я нескромно наклонился влево, пытаясь разглядеть название книги, но сумел увидеть лишь суровые черты кубинского революционера на обложке. Внимательно осмотрел незнакомку с ног до головы. Хорошо одета, английскую классику умело сочетает с итальянским секси-хулиганством, милые правильные черты лица, пухленькие губки, серые глаза и волосы цвета кованой меди. Красивое, чуть смешное создание.

– Остановите вот здесь, за перекрестком. – Она убрала книжку в сумочку. Наши взгляды встретились.

– Как тебя зовут? – спросил я.

Она не ответила, лишь улыбнулась и шагнула к двери.

– Оставь мне свой номер, пожалуйста, мы созвонимся, и ты расскажешь мне об этой книге, – не унимался я.

– Как? А ты не читал ее?

– Нет, а надо было? Тогда тем более созвонимся. Я что-то отстал от жизни, нужно проконсультироваться что к чему. Меня зовут Марк.

– Лучше ты дай мне свой номер телефона. Я позвоню. Правда. Я Таня. – Она еще раз улыбнулась. – И я выхожу.

Машина остановилась, Таня открыла дверцу и шагнула на улицу. Я успел ей сунуть в ладошку визитку.

– Позвони!

Дверь захлопнулась, и я не услышал ее ответа.

Таня стала переходить через дорогу, как вдруг ее расплющил догнавший нас ветер. Он подбросил ее метров на пять в воздух и прошелся по ней тяжелым своим дыханием. Нет, это не ветер. Ее сбило машиной… Джип «Чероки»… в номере две семерки… Мы завернули за угол, никто, кроме меня, не видел этого. Я один сидел лицом назад. Мне хотелось закричать: «Стойте, стойте! Здесь человек погиб!» Но я сидел молча. Увиденное поразило и испугало меня. Несовместимость двух этих миров, микро и макро, таила в себе смертельную опасность. Я вцепился руками в сиденье, чувствуя незримую угрозу каждой клеточкой своего тела.

– Теперь ты знаешь все! Всю мою историю. Я болен? Или, может быть, я какой-нибудь колдун. Я знал заранее о гибели Лорен, о гибели Дэна.

Помнишь, ты показывал мне фотографию разбитой «Ауди»?

– Какой такой «Ауди»? Не показывал я тебе ничего.

– Ну как же, из твоего альбома, ты тогда катастрофы фотографировал.

– Снимал, но никакой разбитой «Ауди» не помню.

– Странно… Ну ладно. Вот… Я знал про всех этих людей их истории, хотя они мне ничего не рассказывали. Солдат в поезде и чеченец в горах. Думаешь, я псих?

– Нет, что ты.

Димыч замолчал. Заскрипел диван. Мне показалось, что ему уже порядком надоело выслушивать мои бредни и он решил попытаться заснуть.

– Не спи, это очень важно для меня! Понять, что все это значит! Иногда кажется, что я могу изменить мир. Не в смысле чего-то большого и глобального, но что-то могу. Словно я меняю прошлое и будущее усилием своей воли. Я изменил будущее Лорен и как-то повлиял на будущее Дэна. И те люди, они тоже случайно оказались в тисках моих мыслей… Когда я об этом думаю, мне становится очень страшно.

– Уже вставать скоро, а ты никак не угомонишься. Слушай, мы же хотели с утра съездить к Лиз и Нат. Спи ты, блин, колдун чертов! Это воображение у тебя шалит. И неудивительно, у любого от таких заморов крыша поедет. Спи давай.

Димыч замолчал и минут через десять сладко засопел. А я лежал с открытыми глазами, изучая подсвеченный восходящим солнцем неровный потолок. Трещины штукатурки образовывали загадочный узор, и чем дольше я смотрел на него, тем больше казалось, что это какое-то письмо и если прочитаю, то все смогу понять. Я ломал голову, всматриваясь в эти неровности, пока черточки не начали расплываться и я вслед за Димычем не провалился в глубокий сон.

Проснулся часа в три дня. Димыча уже не было. Я умылся и поехал на встречу с Лиз.

Мысли мои – маленькие человечки. Они пританцовывают под звуки случайных мелодий, дрожат, опасаясь грубости, умирают, потеряв маленькое желтенькое пятнышко на горизонте. Они воскресают вновь лишь при шепоте моем, стоит только губам, ссохшимся и слипшимся во сне, произнести страшное ругательство, обращенное к новому дню. Мои маленькие, озорные, глупые, бегущие к закату человечки… Они совершенно не разбираются в жизни. Они не знают, что притяжение земное есть сила, противостоять которой невозможно, что музыка – это смех бога, вера – свет, деньги – все, воздух – дерьмо! Я мыслю! Я еще могу мыслить! Я могу посмотреть на это небо и разорвать его на составляющие цвета одним лишь легким указующим взглядом. Если я захочу, мои маленькие человечки устремятся туда, в даль. Я мыслю, значит, я бегу!

Все знают, что бывает с лучом света, проходящим чрез толстое стекло. Там, в глубине, повинуясь законам физики, он преломляется и изменяет свое движение. Так и путь мой совершил скачок в толще стеклянного города, бросил меня в совершенно незнакомую местность. Я зашагал к серому некрасивому зданию, аккуратно перешагивая через лужи. Дождь, зарядивший с утра, грозил стать настоящим ливнем. Одна особенно крупная капля жестко навернула меня по носу. На стене дома висела вывеска с указателем «10 м». Не задумываясь, я зашагал в направлении, предложенном судьбой, в надежде найти укрытие. Погрузившись в темноту мрачного цоколя, отворил тяжелую скрипучую дверь и оказался в мире приятных запахов и звуков. Восточное кафе.

– Два кофе, – выдавил я после неловкого молчания и сел за самый дальний столик. Белокурая, пышнотелая, в белом фартуке официантка-китаянка кивнула и отправилась выполнять заказ.

Я сомкнул веки, слушая изящные суфийские мелодии, сдобренные африканскими барабанами. Звякнуло блюдце – мне принесли кофе. Сделал большой глоток, не открывая глаз. Вот захочу – и Лорен, и Дэн войдут в эту дверь… Я захотел… Открыл глаза… Неправильно переоценивать свои силы. Вернуть к жизни людей может только Бог, но Бог занят.

Промокшие ноги дали о себе знать чуть раньше, чем я рассчитывал. Нос заложило, я побрел в туалет высморкаться. Посмотрел в зеркало… и тут меня откинуло в угол! Шандарахнуло по голове так, что в глазах на мгновение стало совершенно темно. Боль ничто по сравнению со страхом. Я медленно подполз к умывальнику, приподнялся и заглянул в зеркало вновь. Стало страшно, плохо, холодно. На меня смотрел демон. Его окровавленные челюсти судорожно сжимались в бесполезной попытке изобразить смех. Бездонные глаза забирали все желание бороться с болезнью. Меня вырвало.

– Девушка, мне плохо! Я болен. Вызовите мне, пожалуйста, такси. Умоляю. Я хочу домой. Вот за кофе, а это вам. Возьмите. У вас наверняка есть дети. У китайцев всегда дети. И налейте водки…

– Телефон не работает…

Я выбрался на улицу и зашагал к дороге. Свернул в арку…

Их было трое. Не знаю, я ли набросился на них или это они схватили и потащили меня за угол, но бой был страшный. Я ревел как лев! Кусался, бил руками и ногами, в конце концов силы меня оставили, я упал к их ногам и затих…

Лиз молча посидела у края постели, потом ушла, оставив на больничной тумбочке несколько яблок и дежурные апельсины. Приходила Нат, но ее не пустили без сменной обуви. Она передала с сестрой записку. «Милый Марк! Мы тебя так любим! Поправляйся быстрее и все станет на свои места!» Мама каждый вечер приносила что-нибудь вкусненькое. Все наши разговоры обязательно заканчивались словами: «Ну все, теперь ты будешь жить у нас!»