Сабина Грубер - Неприкаянные

Поскорее, пожалуйста, одного листа бумаги достаточно. У меня через час поезд.

Я сворачиваю в переулок, голубая полоска неба надо мной становится все светлее. Чуть было не забыл самое главное — Денцель непременно включил бы этот случай в свой набор анекдотов; в ближайшем киоске я спрашиваю газеты — ежедневную и еженедельник, ищу на первой странице местного издания имена победителей: Золотого Льва разделили ex aequo[15] молодые неизвестные авторы с Тайваня и из Македонии. Амелио пришлось удовольствоваться премией за режиссуру. Победа уравнительной справедливости.

Где ты был? У нее вытягивается лицо, брови лезут вверх, выражая упрек. Нашел ты его? Я достаю сверток с платком, протягиваю ей через стол. Пока она возится, разворачивая бумагу, я справляюсь со своим голосом и сообщаю как бы невзначай: он уехал из города. Говорят.

Вот почему Антон жмется по углам в винном магазине и приглядывает за мной. Что-нибудь не так? Нет, нет. Я просто устал. Где Джулиано? Вот почему он заставил меня рассказывать — чтобы сам он мог молчать, чтобы ему не пришлось врать. Он еще ребенком умел изворачиваться, все сваливать на случайности. Если он куда-то лазил и порвал рубашку, то устраивал на кухне целый спектакль, передразнивал соседа, страдавшего дефектом речи, или красил майских жуков в белый цвет и уверял, будто это пчелиные матки. Он без конца спрашивал и спрашивал, а когда не мог придумать новых вопросов, то перескакивал с одного на другое и так всех запутывал, что под конец уже никто не понимал, о чем речь. Отклонение, сказал он по какому-то поводу, это щадящий маневр, щадящий душу.

Майя подала на развод и отказывается от ребенка. И надо же, как раз сейчас Ханс Петер совсем один, его замужняя подруга нашла себе другого, помоложе. Он укоризненно посмотрел на меня. Петер — это табу. Петера он сознательно не берет в расчет. Большими глотками он допил свой «шильхер» и взглянул на меня так, словно опять хотел спросить, как я представляю себе свое будущее.

Наша мать будущего не видела, она видела только то, что ей еще предстояло сделать, мысленно снимала занавеси, обирала со стен паутину, соскребала шпателем отслоившуюся штукатурку и сразу после этого хорошенько мыла пол. Мне хватает того, думает Рита, что у меня появилось это чувство — чувство, что на меня надвигается нечто новое; мне довольно одного этого возбуждения, этого начала всего и ничего, того, что я затеваю, что вижу перед собой.

Он побывал там. Вот в чем дело, а не в его тайном желании, чтобы я вернулась. Отец — это не тема для разговора, сказал он. Пора мне наконец купить автоответчик, тогда я буду избавлена от причитаний Иоганны.

Антон не страдает, он записывает. То, что он записывает, прочно вписывается в меня, заставляет ломать голову.

Он помучил меня, заставил подергаться. Вместо того чтобы наконец-то рассказать про Эннио, он отошел от телефона взять сигарету. Сестра Марии ищет комнату. Она застигла свою квартирную хозяйку, когда та выуживала у нее из мусорной корзины ценники на купленные вещи и подсчитывала ее расходы.

До чего же я зависела от его слов. Если бы мы сидели сейчас друг против друга, он бы у меня не отвертелся — описал бы мне каждый день, выложил все, что помнил, час за часом. А так он вынудил меня крепко держать трубку, дышать в нее и ждать. На кухне засвистел чайник, я к нему не побежала, даже когда он постукиванием дал знать, что выключается, и продолжала сидеть у телефона, полная страха, надежды и подозрений.

Я годами не могла туда съездить, расчленяла свою тоску на отдельные порции. Едва не погибла от собственных претензий. От них в том числе. Прежде всего от них.

И вдруг это отодвинулось в прошлое. Антон продолжал говорить и рассказал наконец, что искал Эннио, что в Венеции он больше не живет, другие люди поселились в его квартире, другие стоят за его лотком и торгуют рыбой.

Рита открывает глаза, смотрит на часы, потом в окно. Пожилая дама в углу спит с открытым ртом. В купе все настойчивее проникают отраженные стеклами огни в домах и на улицах Местре. Вдруг свет гаснет. Рита слышит, как Петер захлопывает книгу, шумно вздыхает. Когда опять становится светло, какая-то женщина просовывает голову в дверь, но сразу исчезает, поняв, что перепутала купе.

Ты спала? Немножко.

Петер встает, осторожно переступает через вытянутые ноги дамы и садится рядом с Ритой. Он целует ее в плечо, в руку выше локтя, кладет голову к ней на колени.

Сейчас, говорит Рита, мы покинем материк.

Кофе пополам с молоком. (Здесь и далее, кроме оговоренных случаев, примеч. переводчика).

Рейсовый катер.

В мифологических представлениях некоторых народов форель считается средством от бесплодия.

Солнце круглые сутки (ит.).

«Законы и налоги», «Эксперт отвечает» (ит.).

Жареные куриные крылышки, филейчики, потроха (ит.).

Здесь: Юг (ит.).

Итальянское социальное движение — неофашистская партия. (Примеч. автора).

Самоходный железнодорожный вагон.

Привет от Пии (ит.).

Фамилия: Ортнер Вианелло. Имя: Рита. Гражданка Италии. Дата рождения: 27.07.1958. Место рождения: Больцано. Дата выдачи: 09.01.1989. Место жительства: Венеция. Рост: 1 м. 68 см. Цвет глаз: карие (ит.).

Крепкий кофе с небольшим количеством молока.

Искупителя (ит.).

Баттисти Лючио — итальянский певец и автор песен.

Поровну (лат.).