Татьяна Соломатина - Кафедра А&Г

– О! Заслуги… Достоинство… Не с того начинаешь. Путаешь причину и следствие. На первом месте достоинство. И только лишь где-то там, в списке аутсайдеров, – заслуги! Так вы все и делите шкуру неубитого медведя, забыв, что надо сперва отправиться в дремучий лес, потому что в других медведи не водятся, выследить это огромное небезопасное всеядное, затем – укокошить, а после совершить ряд нелёгких кровавых манипуляций по аккуратному снятию той самой шкуры с ещё тёплой огромной туши. И лишь потом приступать к дележу. Но если ты охотник неопытный, то шкура, знаешь ли, достаётся твоему наставнику, даже если снимать её будешь ты. Потому что без его чуткого руководства ты шкуру испоганишь! То, что ты участвуешь в охоте, – его заслуга. И ты как минимум должен уметь оценить это по тому самому достоинству. А снять шкуру с убитого медведя, не испачкавшись, невозможно, мой юный друг. И уж тем более – не замарав белых перчаток. Если ты, конечно, не путаешь чистоту одёжек с достоинством, заслуги – с выслугой, сердце – с насосом, а душу – с бортовым компьютером под названием «интеллект». Так что сними белые перчатки и выбрось. Зовут в клинику? Читай: «на охоту». Иди. Другого шанса у тебя не будет. Туда дважды не зовут. Сейчас вообще никого никуда не зовут с одним голым достоинством наперевес – сверху спускают. По протекции. За не их заслуги. Нет-нет, и среди мажоров, вопреки расхожим штампам, частенько случаются умные и трудолюбивые, но достоверно ниже, чем в популяции таких, как ты. Да и управляемы вы, бесприданники, гораздо лучше. По крайней мере, на первых порах. Папин звонок не раздастся, мама не выведет ржавый бронепоезд с запасного пути. Старая любовница не позвонит своему давно бывшему и не почирикает о «талантливом мальчике», который умеет заправски носить портфель, разыскивать рассол по утрам и авиабилеты в любое время суток, а также – писать научные доклады самого высочайшего уровня. Так что ты, можно сказать, своего рода уникум. Которые, что правда, хоть и бывают брыкливы, но конкретно тот, о ком мы сейчас беседуем, и не таких объезжал, уж поверь! Кого кнутом огладит, а в кого задубевшим пряником с барского стола саданёт. Ты имеешь все виды на успех. Провинциал-честолюбец без единого лишнего гроша в кармане, но с уже наработанной оперативной техникой, подвешенным языком. Гонору многовато, но у любой монеты две стороны, орлом в мир до поры до времени можно и не разворачивать. Считай, что тебе сильно повезло. И это на самом деле так.

– Но если он такой непорядочный, как о нём говорят…

– Кто говорит? Я ничего такого не слышал. Напротив. Ум, честь и совесть данной конкретной специальности на текущем этапе. И если бы не он, не было бы у нас ни криохирургии, ни лазерных манипуляций, ни эндоскопии, ни маммологии, ни успехов в акушерско-гинекологической эндокринологии, и я не говорю уже о такой мелочи, как репродуктивная медицина. Ни много чего ещё. Да и бабки со вполне здоровых богатых буратин ловко придумал грести, частью – в казну общего толкового дела. Ну и себе, конечно, не без этого. Целая индустрия «наладки» перинатальных матриц с его лёгкой руки в гору пошла. Коррекция астрального тела и профилактика коррозии зодиакального знака. Чистка полового апельсина, прости господи! Но и в этом маржа на толковые дела заложена в скрытой строке.

– Да он же сам врач никакой. А уж эти последние «революционные» подвижки…

– В обязанности хозяйки борделя обслуживание клиента не входит. Её дело – организовать процесс к удовольствию всех участников.

– Охотник, не умеющий убивать? Тренер по плаванию, не умеющий плавать? – молодой человек хмыкнул.

– Охотник, обладающий даром выследить, знающий все звериные тропы и животные повадки. Тренер по плаванию, не ставший чемпионом, но вырастивший целую плеяду таковых. Не пытайся соревноваться со мной ни в риторике, ни в софистике. Я однозначно куда лучший «пловец» данными стилями, нежели ты. И куда более меткий стрелок в указанную цель. Если понимаешь, о чём я.

– Не очень. Ну ладно. Пусть будет хозяйка борделя, организующая процесс. И по дороге набивающая собственную мошну.

– Это не по дороге. Для него это – одна из целей. А благие дела – те да, те по пути случились. Но ты – не Гор и Анубис, материализовавшиеся в одной сущностной ипостаси, чтобы взвешивать чьё-то ещё живое сердце на предмет обременения грехами. И скажи мне, откуда такой горький сарказм у молодого ещё человека? Ладно я – прожил далеко не лёгкую жизнь, но ты?.. Осуждаешь мошну как таковую или завидуешь набитости чужой?

– Осуждаю.

– Из зависти?

– Исключительно из-за общечеловеческой порядочности, брезгливости и разборчивости!

– Знаешь, одно из свойств истинной порядочности – это когда о ней узнаёшь из уст оппонентов. Что уж говорить о том, что брезгливым в медицине делать нечего! И, в конце концов, я категорически отказываюсь верить в то, что ты всерьёз решил заняться наукой. Ты?! Практик чистой воды – и вдруг кафедра? Получить учёную степень на бейджик, висящий на кармане халата? Да. Это украшает. Но наука?! Коэффициент полезного действия науки ничтожно мал, как бы ты ни хотел обратного. Тупая малоэффективная работа. Решение конкретных мелких задач и твои личные заслуги обыватели могут никогда и не узнать. Да и неинтересно им, что именно ты выяснил роль какой-нибудь амилазы в чём-нибудь и близко недоступном их пониманию. К тому же медицинская наука – дисциплина большей частью эмпирическая. Если она ещё и есть, эта медицинская наука. Биохимия? Есть. Физиология? Присутствует. Оперативная хирургия? Презент. Патологическая анатомия? На месте. Медицинская наука? Кто такая? В списках не значится. Is absent! И, кстати, тема научной работы – это не то, чего жаждет конкретный учёный, тем более не заслуженный. У науки есть направление. И только у направления – финансирование. Такое мизерное, что ты и представить себе не можешь. Да и эти крохи выбить сложно. Все прочитанные тобою книги и просмотренные во времена юношеского романтического энтузиазма фильмы о рыцарях науки – тьфу. Галиматья! Ничуть не лучше сериалов о врачах. Нет в медицинской науке романтики. Тупая механистическая работа. Зачастую – недостоверная, если не сказать сфальсифицированная под ожидаемые результаты в рамках того самого конкретного направления. Для последующего развития или, напротив, в связи с заданием прикрыть лавочку. Это только в легендах молодые Уотсон и Крик, напившись в лаборатории, открыли структуру ДНК. Вот так – бах! – напились и открыли, ага! Высрались, ни разу не надувшись. Кто, кроме них самих и сотрудников данной конкретной и других лабораторий и узкоспециального мирка, знает, сколько за этим стояло тысячекратно повторяющихся малоэффективных действий? И кто знает имена сотрудников той самой лаборатории, а?! Ну, не говоря уже о таком имени, как Розалинда Франклин. Ты знаешь, кто она такая?

– Что-то там слышал…

– Что-то там слышал! Это ты, выпускник медицинского вуза, несмотря на пройденный курс биологии и молекулярной генетики, «что-то там слышал», а в каком ухе звенит – не знаешь. А им, добропорядочным обывателям, вообще по другому органу, что это именно она, Розалинда Франклин, первая выяснила при помощи рентгенокристаллографии, что дезоксирибонуклеиновая кислота – это двойная спираль, напоминающая винтовую лестницу. Её руководитель срочно собрал экстренное секретное совещание, в котором участвовали, в числе немногих, Джеймс Уотсон и Френсис Крик.

– И что?

– И то. Розалинда в тридцать семь умерла от злокачественной опухоли, а Уотсон и Крик получили в Стокгольме Нобелевскую премию. Воровство? А я говорю тебе – командная работа! Где не всегда тот, кто открыл, может протолкнуть гениальное и заставить работать его на благо прекраснодушного человечества. Другое дело, загибается ли он от тоски по нереализованному честолюбию, надувшись в углу, или способен если уж не возглавить триумвират, то хотя бы в лучах славы себе чаю согреть. Ладно. Пример попроще. Что Менделееву периодическая таблица элементов приснилась, знает даже водитель московской маршрутки. А сколько Дмитрий Иванович дум передумал, литературы перелопатил и колб перебил, кто знает? Химики. Да и то не все. И так во всём. Коэффициент полезного действия науки не только ничтожно мал, но и постоянно стремится к нулю, как стремится именно туда всё более-менее толковое. Бестолковое сразу в минус уходит безвозвратно. В общем, я хочу, чтобы ты представлял, на что и куда ты идёшь. И, пока не поздно, остановился. Тему подберём, аспирантуру закончишь заочно, не вопрос. Хочешь заниматься наукой? Бросай всё, и милости прошу в те же Штаты. Было время, когда все гении Силиконовой долины говорили на чистейшем русском языке. В Гарвардской медицинской школе и сейчас частенько можно услышать родную речь. Только вот что запомни: и там мусора и балласта в работе куда больше, чем ты можешь вообразить, начитавшись толстых медицинских журналов. Одна маленькая более-менее разумная статейка – суть квинтэссенция пятилетки по разгребанию авгиевых конюшен. Да и не сможешь ты уйти в «чистую» науку. Хирурги, они без крови засыхают, как лесные фиалки без естественной среды обитания. А хочешь одной задницей и в учёные влезть, и в операционной засесть – готовься к вечному противостоянию и работе обеих половинок на разрыв, со всеми соответствующими запахами и звуками, малоприятными как для тебя самого, так и для окружающих, извини за столь приземлённую аллегорию. Настоящий учёный – он могуч, как мексиканский кактус. Он аккумулирует соки – и экономно расходует. Да и вообще, как по мне, так крепкий хирург лучше любого учёного, а на кафедрах ничего хорошего нет. Ни базы, ни оборудования. Зато есть бесконечные студенты, интерны, клинординаторы, курсанты и прочая суета сует, которая над тобой же ещё и издеваться будет. Потому что никто, кроме разве что студентов, не уважает кафедральных. Ты хочешь стать «училкой» в белом халате? Добро пожаловать. Ты хочешь званий, степеней и прочей мишуры? Так натренируй свой язык на высококачественное вылизывание разнообразных объектов, на юление, скольжение и достоверную фальшь. На более адский труд, чем лечебное дело, потому что куда менее результативный, и никакого сиюминутного удовлетворения, ни малейшей эйфории от всемогущества он не приносит. А неудовлетворённое эго таких размеров, как у тебя, бывает, превращается в злокачественную опухоль. Причём отнюдь не в переносном смысле. Но, с другой стороны, как я уже сказал, хотя ты и не обратил внимания на мои слова, я вашу породу люблю, если честно!