Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 9. За порогом весны

Ласточку любят все. «У этой красивой и милой птицы столько достоинств, что не надо их даже перечислять». «Ласточка!» — пишут многие одно только слово, считая свой выбор бесспорным. Но столько же за отдано снегирю.

Тут, как правило, выбор считают нужным обосновать. «Кто украшает долгую русскую зиму?

Снегирь! Гляньте на заиндевелые ветки — птицы висят на них, как красные спелые яблоки. По всей России распространена эта птица — символ наших просторов. Песня у снегиря нежная, с грустинкой, как наши людские песни». Теперь представим ее на эмблеме — красный выразительный цвет… И название древнее, русское: снег — снегирь».

Голоса поровну делят ласточка и снегирь. Но спор в пользу снегиря решают, кажется, письма, пришедшие из Эстонии. Там ласточка «уже занята». Биолог из Таллина Виллем Вооре пишет: «У нас проведен республиканский опрос среди друзей природы. Выбрана ласточка. Любовь к этой птице у нас повсеместна. О ласточке много песен, пословиц, присказок, загадок. Вот одна из них: «Что это: шило впереди, ножницы сзади, клубок — в середине»? Ласточка стала национальной птицей эстонского народа. Международный Союз охраны природы утвердил эту волю. Теперь изображения ласточки можно увидеть на рукавах школьников, на конвертах, на бланках комиссии по охране природы Академии наук Эстонской ССР».

Итак, снегирь? К большинству свой голос прибавляю и я (а также трое ребят, помогавших разобрать почту).

Теперь Украина. Откликов очень много. И симпатии тоже различны: ласточка, перепел, жаворонок. Но сразу же стало видно: больше всего любят на Украине аиста и соловья. Подсчет голосов показал: первым идет соловей. «Соловейко с его удивительной песней выражает песенную душу нашего народа», — пишет Владимир Цвирко из Полтавы. Многие вспоминают Тараса Шевченко: «Затихло все, одни девчата, да соловейко не затих…»

В названии многих птиц проявляется удивительная красочность и непосредственность народного языка Украины. Вот прочтите-ка вслух: кукушка — зозуля, зимородок — рибалочка, аист — черногуз, воробей — горобец, жаворонок — сусидка (то есть живущий рядом)…

Белорусы подкупают редким единодушием.

Бусел! В каждом письме это слово. Бусел — аист по-белорусски. Спор идет только о том, какого аиста взять для эмблемы: белого, наиболее распространенного, или черного — очень редкую осторожную птицу, сохранившуюся только в лесных болотистых дебрях?

Из Литвы писем пришло немного. Но почти во всех назван лебедь. Это не случайно. На литовских озерах лебедь гнездится. И люди законно гордятся, что берегут эту птицу.

Грузины дружно любимой птицей назвали фазана. Основание: «Красив!», «Очень красив!» А Нина Гвинепадзе (Тбилиси), кроме того, сообщает: «Фазан по-грузински — хохоби. С этой птицей легенда связывает основание нашего города. Из наших мест «золотую птицу» во времена поисков «золотого руна» увезли греки. Позже фазан распространился в Европе. Зовут эту птицу по названию грузинской реки Фазис (ныне Риони)».

Азербайджанцы любимой птицей назвали фламинго. Молдаване — аиста. Узбеки очень любят горлинку. (В письмах почти все называют ее «горяшкой».) У казахов два мнения. Одни называют орла — «Символ наших бескрайних степей», другие фламинго — «Очень красива.

Гнездится только у нас, в Казахстане, и нигде больше!» В письмах из Киргизии чаще всего назван улар, таджики символом своего горного края считают орла.

Всего по нескольку писем (разноречивых) пришло из Латвии и Армении. По ним каких-либо выводов сделать нельзя. И, стало быть, наш «союзный опрос» надо считать «прикидкой». Более точные и безошибочные результаты (по примеру эстонцев) можно получить только опросом друзей природы в республиках. Почти во всех молодежных республиканских газетах есть «страничка природы».

Выбор «птицы-эмблемы» — хороший повод для разговора о родном крае, обо всем, что мы любим в родной природе и хотим уберечь.

А результаты опроса (уже с эмблемой — работа художникам!) с наиболее интересными сведениями об избранной птице соберем потом в «Комсомолке». И будем просить Международный Союз охраны птиц оформить принятым образом наши симпатии.

* * *

А теперь информация. Многие помнят заметку в нашем «Окне» «Черный лебедь». Мы рассказывали о редкой птице, завезенной к нам из Австралии, и о пьяной выходке человека, убившего на одном из московских прудов эту птицу. За хулиганский поступок инженер Домодедовского аэропорта Леонид Бутов осужден на четыре года лишения свободы.

Фото автора. 31 декабря 1971 г.

(Окно в природу)

Есть какой-то секрет у валдайской погоды. В ином месте иней бывает в зиму раз или два, а тут каждое утро, подняв занавеску, видишь в окно белый мир. Белые сосны, в белых тяжелых ризах березы. Вороны, неподвижно сидящие в палисаднике, припудрены белым, у кота, важно идущего по дорожке, заиндевели усы. Возможно, сырые ветры, плывущие с Запада, тут, у Валдая, упираются в каменный выступ земли и оседают пушистой изморозью. Каменный выступ — Валдайская возвышенность (а на старинных картах — Алаунские горы) — не слишком высок. Но это все же барьер для ветров, и потому в здешнем лесном и озерном краю наблюдается «свой особый валдайский климат»…

Две недели я жил в комнатке — постоянном прибежище рыбаков. И потому каждое утро, надевая носки, свитер или унты, должен был опасаться крючков. Крючки попадались в матраце, в маленьком коврике, в щелях пола, в сапожной щетке. Однажды, устроив облаву на колючую снасть, я отыскал восемь великолепных крючков. Но утром, прыгая на зарядке, вскрикнул и вынул из пятки очередную занозу.

— Это же шведский! — закричал мой приятель, тоже рыбак.

Наши дороги с приятелем утром расходятся. Он с пешнею в руках спускается к озеру, а я спешу на лыжню. Для лыжни лучшего места, чем лесные холмы Валдая, не выдумать. Вверх-вниз, но не круто, а полого, между деревьями вьется лыжня. Ели, покрытые мхами, в зеленых лишайниках валуны торчат из-под снега, глубокий лосиный наброд… Иногда надо нагнуться, чтобы нырнуть под арку согнутых веток. Не успел — за ворот сыплются холодные белые иглы.

Лес насквозь белый. Мутная хмарь мешает иногда вовремя разглядеть спуск, и ты вдруг мчишься вниз так, что лицо немеет от встречного ветра. Потом, петляя, долго лезешь на гребень. А забравшись, не можешь глаз оторвать — сквозь стволы сосен внизу виднеется деревенька.

Горстка домов. Дымы из труб. По равнине к деревне ползет воз с сеном. У крайней избы бегают две собаки, сороки ныряют в воздухе над домами и огородами. Находишь по карте название деревушки. Шуя… Идешь по гребню, и между соснами справа долго маячит сонная Шуя.

Сигнальный колокол.

Другую деревню видишь в солнечный день, когда на избах, на приземистых баньках, на березах вдоль улицы, на уютных стожках у околицы иней сверкает и, кажется, сам начинает светиться.

— Что за деревня?

— Терехово! — кричит мальчишка и мчится на лыжах к озеру мимо стогов и банек.

Посредине деревни, на высоком столбе с крышей, как над колодцем, висит небольшой колокол. Это на случай пожара. В других местах для извлечения тревожных звуков обычно служит обломок рельса или остов автомобильного колеса. А тут — колокол. Это наследство Валдая. В былые времена валдайцы лили многопудовые колокола для церквей Петербурга и делали звучные поддужные колокольцы (ныне во многих местах они созывают школьников на урок). А тут сохранился колокол для набата.

Сосновый столб, сам колокол и веревка, идущая книзу, застыли, побелели, как все вокруг. И так хрупок, так нежен белый узор в деревне, что, кажется, дерни веревку, и от сильного звука вздрогнут березы, резные наличники на домах, вздрогнут стожки и посыплется книзу морозная белая пыль…

Километров двадцать бежит лыжня по валдайским холмам. Временами идешь по озерному льду. Ты мухе подобен на обширном пространстве, но даже малого веса хватает, чтобы лед вдруг осел, и ты слышишь утробный звук, идущий как будто из самого центра земли.

Если в солнечный день лечь на лед и заглянуть в прорубь, сквозь чистую воду видно песчаное ровное дно и стайки маленьких окуньков…

На одном из островов озера — остатки монастыря, сооруженного во времена Никона. Читая охранные доски на башнях и стенах, вдруг в тупик становишься перед надписью: «Странноприимный корпус». Странноприимный… Странников принимали. Гостиница, стало быть, монастырская! Легко представить, как некогда странники, а теперь летом туристы плывут на остров на лодках из городка Валдая.