Иван Собченко - Майдан

— Леонид Макарович, у меня есть плохие сведения из Москвы, я срочно улетаю. Считаю, что Вы тоже должны улететь отсюда.

Но союзный центр на силовые действия не пошел. Михаил Горбачев продолжал играть роль президента страны, которую только что упразднили. Позже он вызвал беловежских переговорщиков на заседание государственного Совета. Кравчук и Шушкевич лететь в Москву отказались. Все привыкали к новой аббревиатуре — СНГ.

А пока президент Украины Л. Кравчук вместе с премьер-министром Украины В. Фокиным на сообщения Ельцина о плохих слухах в Москве отправились в аэропорт и улетели в Киев.

На подлете к Борисполю Кравчук сидел у окна и внимательно смотрел вниз на землю. Фокин придвинулся к нему и спросил:

— Радуетесь цветущим нашим краем.

Кравчук, не отрывая взгляда от окна, ответил:

— Не нашего, а моего… Завтра прошу ко мне со справкой, что останется Украине от «барского стола».

В это же время, 9-го декабря 1991-го года, в Медвине, большом селе на Киевщине, Богуславского района, произошло свое событие…

Зимний месяц, рассвет начинается поздно, но Мария Петренко проснулась давно, нежась в постели. Вставать пора, но не хочется. В животе задрыгал ножками ребеночек, она беременная, уже на девятом месяце.

Однако ее муж, ездовой двуколки, работавший на скотнике, погиб. На дороге в соседнее село Щербашенцы на Гудеревой горе, когда он вез большую копну сена, из рядом проходящего провалья выскочил дикий кабан и испугал коней. Кони с телегой и сеном рванули вперед. Григорий, муж Марии, не смог их удержать и они все вместе свалились в провалье. Телега перевернулась. Григорий, который сидел на верху телеги, оказался под ней. Но кони не остановились, а продолжали бежать по широкому провалью, волоча за собой телегу, а под ней Григория.

Только вечером односельчане обнаружили Григория в провалье мертвого.

Мужа Мария похоронила, а вот его носившего в себе ребенка решила сохранить. Соседи советовали сделать аборт.

— В чем виновато дите?.. — отвечала Мария советчикам.

— Ты имеешь рожденных двоих детей, зачем рожать нищету? Как ты одна с ними справишься?

Мария отмалчивалась, она имела дочь Настю — 10 лет, сына Василия — 8 лет. Действительно, как она будет жить? В постели вспомнила о покойном муже. Вздохнула. В животе снова задрыгал ножками ребенок. «Будет, нужно подниматься и будить детей. Им ведь идти в школу».

Вспомнила, что она вчера звеньевому обещала вместе с соседями пойти на работу, к сечкарне (устройству, измельчающему солому). Она отказывалась, все-таки срок ее беременности большой. Но звеньевой так просил выйти на работу, только на один день, подменить Степаниду, соседку, которой нужно было поехать в район, город Богуслав. Звеньевой обещал Марии нетрудную работу, отодвигать измельченную солому. Сползая с кровати, Мария произнесла:

— Настя, Вася, подымайтесь, вам в школу… Пока я буду кормить козочку и порося, вы кушайте.

Дети еще не успели позавтракать, как с улицы послышался женский крик:

— Мария, выходи! Ехать пора!

— Мама, тебя зовут, — спокойно произнесла дочь.

— Да, слы… Сбегай, Вася, скажи, что иду.

Вася побежал на улицу.

Мария собрала узел с продуктами, чтобы в обед в поле перекусить, дала указания дочери, чтобы она с братом шла в школу, привела брата со школы, в обед кормила козочку и поросенка, а сама ушла на улицу к людям.

Возле огорода стоял трактор «Беларусь» с прицепленной к нему тележкой. В тележке сидело несколько женщин и о чем-то спорили. Увидев подходившую Марию, одна из женщин начала громко выражаться.

— Мария, сколько тебя ждать? Ехать пора!

Затем эта же женщина крикнула трактористу:

— Петро, давай табуретку, чтобы Мария смогла залезть в тележку.

Когда Мария забралась в тележку, одна из женщин, видя, как той трудно это делать из-за беременности, спросила:

— Мария, когда рожать?

— Еще нескоро, — уверенно ответила Мария.

— Поехали, — прокричал тракторист.

Работа у скирды по измельчению соломы у людей спорилась. Одни женщины подносили солому к сечкарне, другие отодвигали от сечкарни уже измельченную солому (сечку), третьи загружали сечку в телегу скотного двора. Кстати, эту измельченную солому на ферме мешали с мукой и кормили ею зимой коров.

Мария Петровна еще с одной женщиной находилась на участке измельченной соломы. Женщины между собой не разговаривали, так как их голос все одно заглушал трактор, который через ремни крутил сечкарню. Вдруг Мария заойкала, и присела на кучу измельченной соломы.

— Бабы, рожаю…

К ней подбежала напарница, попыталась ее приподнять.

— Давай подымайся, идем в бытовку, ты устала.

— Нет, нет, рожаю.

— Ганна, пойди сюды, помоги отвести ее в бытовку, — позвала напарница Марии еще одну женщину.

Бытовка была привязана в поле к скирде соломы для обогрева работавших еще неделю назад, она не отапливалась, а защищала только от ветра.

Женщины завели Марию в бытовку, не зная, что дальше делать.

— Рожаю…, — Мария легла на лавку.

— Ладно, не кричи, раздевайся, — посоветовала ей старшая из женщин.

Женщины помогли снять с Марии фуфайку, стянули юбку, которую тут же подстелили под нижнюю часть тела.

— Рожаю! — еще громче закричала Мария и родила.

Роды приняла старшая из женщин.

— Во что завернуть его? — вслух произнесла женщина принимающей роды.

Женщина помоложе молча быстро разделась. Сняла с себя нательную рубаху и передала ее другой женщине.

— Возьми, заверни в рубаху. Потом, Мария, не забудь вернуть.

На улице в это время работа была приостановлена. Все собрались возле бытовки. Иногда кое-кто из зевак стучал в дверь, и с улицы кричал:

— Ну что там? Кого родила?

Завернув ребенка в рубаху, старшая женщина разрешила младшей сообщить народу. Та открыла дверь и сообщила:

— Родила Мария Николая! То есть мальчика.

От старшей женщины послышалось:

— В больницу надо. Роженица не приходит в себя.

Благо, скирда располагалась вблизи от дороги. Тракторист, единственный среди работающих мужчина, увидел едущего по дороге «Жигуленка».

— Я сейчас, — он побежал к дороге.

«Жигуленок» остановился. Мужчине удалось уговорить водителя отвезти роженицу в больницу.

К вечеру по селу пошли слухи о том, что Матрена Петровна родила прямо в поле Мыколу. Оба себя чувствуют хорошо.

После преступного расчленения СССР власть на Украине досталась откровенным русофобам во главе с президентом Л.М. Кравчуком, которые сразу начали реализацию главной политической задачи — скорейшего освобождения «Самостийной державы», от наследия «российской оккупации». В том, что именно этот политический флюгер и перевертыш, Л. М. Кравчук долгое время рядившийся в тогу правомерного коммуниста, стал праведником русофобского политического курса, было вполне закономерно. Он всегда был скрытым украинским националистом, поскольку родился в 1934-ом году на территории Польши, в семье волынского крестьянина. Отец Л. М. Кравчука служил в польской кавалерии, а затем вместе со своей женой батрачил у польских офицеров, получивших от варшавского правительства землю на Волыни.

В 1960-ом году Л. М. Кравчук, после окончания Киевского государственного университета, был приглашен на работу в Черниговский обком КПУ, где быстро сделал номенклатурную карьеру и стал заведующим отделом агитации и пропаганды, неся в широкие массы советских людей «бессмертные» идеи марксизма-ленинизма. Вскоре за особые заслуги в пропаганде этих идей этот беспринципный карьерист становится аспирантом Академии Общественных наук, после окончания которой, в 1970-ом году, он уезжает в Киев, где становится работником Идеологического отдела ЦК КПУ. Причем его приезд в столицу Советской Украины был отнюдь не случаен, поскольку именно тогда Первый секретарь ЦК КПУ П.Е. Шелест, который всегда поддерживал украинских националистов из среды творческой «интеллигенции» стал активно собирать в центральном партийном аппарате ударный кулак для борьбы со своим давним соперником председателем Совета Министров Украинской ССР В.В. Щербицким, которого активно поддерживали внешние партийные круги в Москве. Естественно, Политбюро ЦК КППС крайне беспокоил этот процесс возрождения украинского сепаратизма в верхних эшелонах украинского партийного аппарата. Поэтому уже в 1972-ом году П. Е. Шелест был снят с поста руководителя республиканской парторганизации и заменен личным другом и давнишним соратником Л.И. Брежнева В.В. Щербицким, который всегда «твердо стоял на позициях Богдана Хмельницкого».

В этой непростой ситуации Л. М. Кравчук, всегда отличавшийся абсолютной беспринципностью, быстро перестроился и обрядился в тогу истинного интернационалиста.